Дмитрий Дарин - Поспели травы

Смотри, у них свой Марченко.
А наш ему, по случаю, не брат?

Ты что?! Не брат не сват!
А был бы брат, не дрогнула б рука…

Вас Батька оставляет жить…

Пока.

…чтоб самолично допросить.
Нам знать потребно, какие настроения в войсках
У белых и у красных. Что гонит в бой
Солдат на собственный народ,
Резон у них какой
Класть головы за всякий сброд,
За власть комунн, за нового царя,
За что, короче говоря?

За власть Советов, за революцию за мировую,
Чтоб не ходило впредь ни одного буржуя
По политой крестьянским потом матушке-земле…

И для того вы поливаете ее крестьянской кровью?

Всей контре, дайте срок, висеть в петле.

Кто здесь контра?! Ах ты, сука!!

Давай, братва, без пустословья.

Ты, краснопузый, не на митинг зван.
Отвечай по сути.

А суть, она такая – народ спокон давили эти

Жирели на народном-то хребте.
Вот почему стоят солдаты за Советы.

Известно ли тебе,
Что здесь лишь так Советы называются по праву,
Без ваших коммунистов и ЧеКа,
Которым власть своя одна по нраву,
Которые народ ведут одним обманом,
Из своего народа сделав же врага.
Совет в Махновии – вот подлинный пример
Прямого самовластья масс – без диктатур военно-коммунизма,
И Батька наш как истинный анархо-революционер
Совета волю льет из черных стягов анархизма.

И только!

Нам Ленин землю дал.

Да Батька в августе семнадцатого года
Все землю у помещиков отнял,
И передал ее народу,
Когда о Ленине еще никто здесь толком не слыхал.

А вы ее хотите отобрать. Порушить церкви.
Закабалить Украйну снова.
Чтоб не было суда ни Божьего и ни людского,
Чтоб безнаказанно насиловать и грабить.

Да, Божьего суда… Вот Мгарский монастырь?
За что монахов-то в расход?

Наверное, за дело. Обедней жизни не исправить.
Каков был поп, таков приход,
Народу тучи застят свет из черных ряс.
А кто не «за», тот, значит, против нас
И рано или поздно вонзит трудящемуся классу
Под самую лопатку подлый штык.

Ну, с этим ясно.

Батька, пред тем, как кончить гада, дай мне его поганый вырезать язык!

Ты, Левка, думаешь, без языка он пулю не проглотит?

Пускай живет покуда.
А что поведает их благородие?

Насчет чего?

Ты Батьке отвечай, паскуда!
А то пройдуся шашкой по породе!

Их Ленин взял власть в России незаконно.
Он обманул народ, собор народный разогнал.

Это вы про Учредительное собрание?
Ни Учредиловки не нужно нам, ни трона.
Какую власть несете вы народу, который против вас восстал?
Скрутить Россию в рог бараний,
Помещика на землю, в Думу – барина,
Крестьян – обратно в батраки да под казачию нагайку?

Да бросьте анархические байки,
Кому тогда пахать, как не крестьянину?
Он, за свободу равенство приняв,
Под новое ярмо, что старого похуже,
Себя загонит сам, своих лишившись прав.
Народ вам лишь для власти нужен,
И из народа власть отжав,
Натяните вы вожжи туже,
Чем в крепостное право было.
Народ вам – то же быдло,
Что лозунги жует послушно головами —
Такая ж чернь, какая вы и сами.

Ты глядь-ка,
Красным – контра, белым – быдло? Батька,
Ну сколько слушать эту мразь?!

Живьем вкопать их в грязь!

Вкопать, повесить, расстрелять – то Ленин
Развязал террор. Их метод прост —
Царю по трупам шел на смену
Кровавый самоназванный тиран.
А для него Россия – хворост
В пожар всемирной власти
От имени рабочих и крестьян —
Во славу большевистской касте.

Таких, как ты… как Вы, пардон,
Белых «благородных» гвардейцев,
Что, обрезав в Гуляйполе евреям пейсы,
Насиловали их дочерей и жен,
Таких не вешать… таким надо вырезать сердце,
Как вы еврейкам утробы вырезали,
Их – восемь сотен – смерть нашли под ножом,
А офицеры курили, смотрели издали…
Ну, а ты что зенки выкатил,
краснопузый герой?!
Твои расстреляли на митинге старика,
Учителя и священника. Старик – отец был мой,
Его носили здесь на руках,
Расстрелян – за агитацию,
А ты почему-то живой…

Пока!
Мы над ним тоже сделаем акцию.

«За Отечество, царя и за веру» —
На народ прут белой пургой каратели,
Их легко распознать по изящным ухваткам.
Но хуже контра – сами революционеры.
По мне – нет презренней предателей,
Что именем революции ей в подвале мылят удавку.
Может, ты, комиссар, не знаешь, так слушай, пока живой:
Я Ленина видел, как тебя, и говорил с ним.
Я объяснял про вольный крестьянский строй,
Про нашу борьбу с гнилым
Помещичьим гнетом. Я говорил смирно…
А теперь я кричу: «Долой!»
Тех, кто копытом ЧеКа истоптал свободу Советов,
Кто немцам страну, как шлюху, продал похабным миром!
И я, Нестор Махно, вас истребляю за это,
И копытами конниц втопчу в грунт!
Вы визжите в листовках про смуту,
Это не смута! Не бунт!
Я чуял – кончилась ночь будто,
Но с перерубленной шеи рассвета капает гной.
И вот, налившийся кровью,
Мутной, воловьей, дурной,
Уставился солнца подбитый глаз
На потерявшуюся вконец Русь.
В который раз, уж в который раз
Большая в России пошла хрусть,
Но никакой силой не взять партизан! Где братья мои?
Немцами казнен Емельян,
Савелий – красными, Григорий – белыми.
Теперь – кровь за кровь и кость за кость.
И вскипает в народном котле пусть злость, злость, злоба!!
Пусть во всю несет мясом горелым!
Ваша власть – узколоба,
Но с большим заглотом.
Так давитесь до зоба
Перегретым моим пулеметом!
Крошите друг друга и в лоб и в спину,
Да хоть засейте Русь черепами,
Но руки прочь от моей Украины —
Здесь о вас нехорошая память.
Вы несете свободу виселиц и ЧеКа,
А народ здесь стоит за волю,
И я, Богом храним пока,
Всем выгрызу горла за вольный Совет Гуляйполя!
И только!
Левка!!

Петро! Веди до яра эту контру!

Иди, иди, не спотыкайся!

И то, небось, не хромый…

Ну шо, наш Батька – вас по правде рассудил?

Иди, кацап, не сумлевайся!
Гляди, Петро, у офицерика-то сапоги из хрома.

Обувку – мне.

Дык, это кто ж так порешил?
Коль я его веду, то мне и сапоги.
А ты бери шинель, коль хотишь.

На что мне комиссарова шинель?
Опорка, глядь, ползет с ноги.
Обувка мне нужней, а ты свою доносишь.

Да ты, Петро, еще не обтирал сопель,
Когда я с Батькой варту бил,
А на чужбинку косишь.

Ты в карты мне должон,
Забыл, шо-ль, ветеран?!

Должон – отдам, но не обувкой —
Играли ить на самогон.

Ну все, пришли, Степан.
Вот балка. Темь, как в жопе. Самокрутку?

Могить, зараз пальнем?

Пальнуть успеется, поди.
И все-таки мне очень треба сапоги.

Молись, контрреволюция, покуда курим…