Дмитрий Дарин - Поспели травы

Манифеста.

Читайте.

Нет, никогда я властью не прельщался,
И видит Бог, которым я помазан – не на власть,
А на заботу о России, о подданных, народе русском…
Одной надеждой тщу себя, что все это внесет успокоенье
И ободрит войска.
И властью данной Нам от Бога, я объявляю, что согласен
На этот Манифест!

Ваше величество! Ваше величество!
Россия благодарная еще оценит величие монаршего поступка.
Он – историчен, и Миротворцем вас, как предка вашего когда-то, нарекут!
Позвольте доложить об этом манифесте в Ставку, государь.
И скоро – разговор с Родзянко – телеграфом.
Теперь он примет меры,
И выяснится также, отчего не смог приехать в Псков.

Идите, Николай Владимирович.

Уф! Насилу уломал.
Теперь лишь бросить эту кость Родзянке и всем этим
Горлопанам. И пусть уже скорее брались бы за дело —
Смирять волну стихии.

Не поздно ли? Не дай Господь!

Ваше величество! Вот лента разговора.
Закончили с Родзянко в семь тридцать.

Я так и думал – им нужно отреченье.
Но чем я заслужил, чем, ненависть такую?
Но если только это даст успокоенье,
Что ж, я приму судьбу любую.
Монарх, рожденный в день несчастья,
Наверное, сам – несчастье для России,
Но ведь не принцип самовластья,
Что тыщу лет стране опорой было,
И будут ль лучше принципы другие?
Для блага Родины я отойду от властного кормила
Еще раз повторю – не власть мне дорога,
Мне дорога Россия – ее не потеряйте.
У нас у всех она – одна судьба,
Другой судьбы не будет.
Господь, спаси и умири Россию!
Не дай разъять ее врагам и вразуми народ.
Вы мой ответ хотели знать?
Я отрекусь – чтоб не пресекся царский род,
Чтоб сын мой Алексей, живя в счастливом царстве,
Соединил в России Запад и Восток
И поддержал согласье в государстве.
Быть может, к мальчику Господь не будет строг.

Весь разговор с Родзянко передавался в Ставку.
Быть может, в Ставке мнение другое.
Разослана депеша циркуляром главнокомандующим фронтов.
Не лучше ли дождаться их ответа?
Тем более, приедут депутаты…
Тогда все станет ясно.

Да, да, конечно, подождем.

Прошу садиться, господа.
Где Николай Владимирович?

Он будет чуть попозже, государь.

Ну что ж, начнем, пожалуй, без него.

Мне нелегко об этом говорить.
Мы с Шульгиным приехали сюда от имени
Временного комитета Думы.
И вы должны узнать, как обстоят дела в столице,
А также, что сейчас необходимо сделать,
Чтоб вывести страну из катастрофы.
Весь Петроград в руках восставших.
Борьба с движением народа – безнадежна,
И может привести к неисчислимым жертвам, к войне гражданской.
И это в тот момент, когда наш внешний враг
Того и ждет, чтоб нанести удар смертельный
России, погрязшей в смуте.
Попытки подавить движение народа
Лишь ввергнут в эту смуту всю Россию.
Да и найдется ль воинская часть,
Которая не повернет штыки,
Едва соприкоснувшись с гарнизоном Петрограда,
Задышит воздухом свободы, которым дышит Петроград?
Поэтому и корпус Иванова застрял под Вырицей,
Разагитированный гражданскимис бантами красными в петлицах.
Мятеж от часу к часу переходил в анархию.
Вот почему был создан Думский комитет.
Все прежние министры стушевались.
Я сам поехал по частям, я делал все, что мог,
Чтобы офицеров как-нибудь вернуть к командованию
Нижними чинами, а нижние чины призвать хранить спокойствие.
И кроме нас активно заседает рабочий комитет,
И власти – больше у него. Опасность в том,
Что требуют республику, солдатам обещают землю,
На фронтах хотят смести начальство, чтоб выбирать
Угодных командиров. Толпа вооружена.
Вчера ко мне явились делегаты
От гарнизона Царского Села.
Привел их сам Великий князь
Кирилл Владимирович.

Был трудный день, но дело решено.
Пришли ответы от командующих фронтов —
буквально все за отреченье.
Это решило последние сомненья.
Он отречется…

Все заявили о призанье новой власти, готовности ей подчиниться,
И следовать приказам, на что был выдан положенный мандат.
Вам, Государь, рассчитывать уж не на кого боле.
Осталось лишь одно – исполнить наш совет —
Отречься от престола в пользу Алексея.
Регентом может быть Великий князь – Михаил Александрович.

Еще до вашего приезда,
После разговора Рузского с Родзянко,
Я думал на протяженье дня отречься в пользу сына.
Но он серьезно болен.
Поэтому я принял твердое решенье —
Отречься за себя и за него.

Мы полагали, что образ маленького Алексея Николаевича
Смог бы произвести смягченье в нравах.

Его величество обеспокоен возможною разлукой с сыном.

Но если передать наследнику престол,
Дозволено ли нам будет с женой остаться с ним?

Вам надобно уехать за границу.
Иначе отреченье казаться будет всем фиктивным.

В том смысле, что никто не согласится
Оставить править тех, кто допустил такое положенье дел.

Тогда я отрекаюсь в пользу брата.
Готов я на любые жертвы для России,
Но – не расстаться с сыном.
Воистину – то свыше моих сил.
Прошу понять отца.

Мы привезли с собой как материал – набросок манифеста…
И если вашему величеству угодно будет рассмотреть…

Но отрекаться в пользу брата —
Такого в Основных законах не предусмотрено…

Тем более что следующий монарх отречься может,
Царевич малолетний – нет. Такое отреченье – недействительно.

Здесь есть неправильность, конечно.
Но есть такой резон – придется присягать народу…

Конституции…

Не важно. Царевич присягнуть не может – по малолетству.
А Михаил – вполне, что сбить волну могло бы.

К тому же, если будет Алексей
С отцом и матерью в разлуке подрастать,
То будет ненавидеть всех, тюремщиками нас считать.

Не скажете ли, господа, нет новостей,
Что там с моей семьей?

Мы знаем только то, что дом Ваш подожжен.