Ромен Роллан - Четырнадцатое июля
Гюлен. Честолюбец!
Человек. Ничего не поделаешь! Я неравнодушен к славе.
Гюлен. Прекрасная вещь — слава. Все несчастье в том, что она достается в большинстве случаев покойникам. Я предпочитаю хорошую трубку.
Справа появляется Вентимиль.
Вентимиль. Улицы пусты. Двое голодранцев разглагольствуют о славе — им бы блох ловить. Обломки мебели, разбитой бесноватыми парижанами. Вот оно — великое восстание! Достаточно было бы одного патруля, чтобы навести порядок в Париже. Чего они дожидаются там, в Версале?
Человек (внезапно поднявшись, направляется к Вентимилю). Эй, ты! Чего тебе здесь надо?
Вентимиль (насмешливо разглядывая его). Вот какова теперь форма господ стрелков ночного караула! Прочь с дороги, уважаемый!
Человек. Кто вы? Куда идете в такой поздний час?
Вентимиль (протягивая ему бумагу). Читать умеешь?
Человек. Бумажонки? Конечно, умею. (Гюлену.) Читай. Что там написано?
Гюлен (прочитав). Пропуск. Все по форме. Подписано Комитетом городской ратуши. Скреплено Гоншоном, капитаном милиции буржуа.
Человек. Так я им и поверил! Все это покупается за деньги. (Ворча, пропускает Вентимиля.)
Вентимиль. Бесспорно, все можно купить за деньги. (Проходя, брезгливо протягивает человеку деньги.) До свиданья.
Человек (подскакивая). Что? Это еще что такое?
Вентимиль (не оглядываясь). Ты же отлично видишь. Бери и молчи.
Человек (подбегает к Вентимилю и загораживает ему дорогу). Так ты, значит, аристократ? Ты хочешь купить меня?
Гюлен (вмешиваясь). Успокойся, товарищ, успокойся! Я его отлично знаю. (Подходит к Вентимилю.)
Вентимиль (не смущаясь). В самом деле, это...
Гюлен. Это Гюлен.
Вентимиль. Ну да.
Короткая пауза. Оба смотрят друг на друга.
Гюлен (человеку). Пропусти его.
Человек (взбешенный, кричит). Он хотел купить меня! Купить мою совесть!
Вентимиль. Твою совесть? На что она мне? Нечего сказать, хорош товар! Я плачу тем, кто мне оказывает услуги. Ну, бери же!
Человек. Я не оказываю услуг. Я исполняю свой долг.
Вентимиль. Ну что ж, в таком случае получай за исполнение долга. Не все ли мне равно, за что платить?..
Человек. За исполнение долга не платят. Я — свободный человек!
Вентимиль. Ни твой долг, ни твоя свобода не прокормят тебя. Ненавижу фразеров. Поторапливайся. Деньги всегда стоит брать — за что бы ни платили. Не ломайся! Ведь самому не терпится взять. Я знаю, что ты не устоишь, дело только в цене. Может, мало тебе показалось? Сколько же ты хочешь, господин свободный человек?
Человек (несколько раз порывавшийся взять деньги, кидается на Вентимиля. Гюлен его останавливает). Пусти меня, Гюлен, пусти меня!
Гюлен. Спокойно!
Человек. Нет! Я должен убить его!
Вентимиль. Что с ним?
Человек (удерживаемый Гюленом, Вентимилю). Убирайтесь отсюда! Зачем вы явились! Я был счастлив, я забыл о своей нищете; я был свободен, я был властелином вселенной. А вы мне напоминаете, что я голоден, что я даже и себе-то не хозяин, что любой подлец, у которого есть пригоршня серебра, может стать моим господином и унизить мое человеческое достоинство, потому что без этих грязных денег не обойтись. Вы отравили мою радость. Убирайтесь!
Вентимиль. Вот уж действительно много шума из ничего! Кого ты думаешь поразить своей щепетильностью? Мне это совсем не нужно. Ну, довольно, бери!
Человек. Лучше подохнуть! Вот если ты, Гюлен мне дашь...
Вентимиль протягивает деньги Гюлену, тот отдергивает руку. Деньги падают. Человек поднимает их.
Гюлен. Куда ты?
Человек. Напиться, чтобы забыть.
Вентимиль. Что забыть?
Человек. Что я на самом деле не свободен. Негодяй! (Уходит.)
Вентимиль. Кривляка! Трудно придумать что-либо глупее оборванца, который изображает из себя гордеца, не имея для этого никаких оснований. До свиданья, уважаемый. Спасибо.
Гюлен. Оставьте при себе вашу благодарность. Я не хотел называть вас, иначе вы не ушли бы отсюда живым. Это было бы предательством с моей стороны, а я человек честный. К тому же я не поклонник насилия и нисколько не верю в их революции. Но я не с вами, и уж ни в коем случае не допущу, чтобы вы причинили вред моим товарищам. Зачем вы сюда пожаловали?
Вентимиль. Я нахожу, что ты чересчур любопытен.
Гюлен. Прошу прощения. Но вы играете со смертью. Разве вам не известно, как вас ненавидят?
Вентимиль. Я возвращаюсь от любовницы. Не менять же мне свои привычки из-за двух-трех сумасшедших!
Гюлен. Вы даже не представляете себе, какое их множество!
Вентимиль. Вот и прекрасно. Чем они многочисленнее и наглее, тем лучше.
Гюлен. Для кого?
Вентимиль. Для нас. В наше время слишком много развелось чувствительных душонок. Оттого никто и не решается действовать. Из страха пролить несколько капель крови не смеют отдать приказ о пресечении гнусного своеволия черни. Слабость — причина беспорядков, разоряющих королевство. Мы не избавимся от зла, если не доведем его до предела. Хороший мятеж — вот что нам нужно. Повод для расправы. Мы не заставим себя просить. В двадцать четыре часа мы покончим, по крайней мере лет на пятьдесят, со всеми дурацкими бреднями наших философов и адвокатов.
Гюлен. Значит, Революция вам на руку? Вы ничего не имеете против того, чтобы народ применил кровавые насилия? А при случае совершал преступления?
Вентимиль. А почему бы нет? Любое — лишь бы побольше шума.
Гюлен. А если начнут с вас?
Вентимиль. Что за вздор!
Гюлен. Представьте, что я бы сам не прочь...
Вентимиль. Не верю.
Гюлен. Не дразните меня.
Вентимиль. Ну, ты-то, дружище, этого не сделаешь. Ты честен.
Гюлен. Почем вы знаете? Я сам уверил вас в этом, но я нахвастал.
Вентимиль. Ну нет, вот сейчас ты действительно хвастаешь. Что бы ты о себе ни говорил, от этого ты не переменишься. Ты честен — это написано на твоем лице.
Гюлен. Разве это помешает мне арестовать вас, если я захочу?
Вентимиль. Безусловно. Кто хочет быть порядочным, должен идти на известные жертвы. Что бы ты стал думать о самом себе, Гюлен, если бы ты меня предал? Разве ты не потерял бы навеки неоценимый дар — самоуважение? Не так-то легко заставить совесть молчать. Ты понапрасну выходишь из себя, Гюлен. Поверь мне — ты честный человек. Прощай! (Удаляется.)
Гюлен. Он издевается надо мной. Да, он меня изучил. Он прав — у мерзавцев есть и будет преимущество перед честными людьми: одни подчиняются принципам, другие — нет. Но к чему тогда честность, если по ее милости остаешься в дураках? Все дело в том, что я не могу поступать иначе. А, впрочем, так оно все-таки лучше! Да разве можно дышать, будучи нравственным уродом, человеком с низкой душой? Они одолеют нас, это яснее ясного... И довольно скоро!.. А хорошо все-таки было бы победить... Бедные мы! Они нас уничтожат! (Пожимает плечами.) Ну что ж...
Вдалеке слышен веселый голос Гоша, прерываемый смехом и криками одобрения. Окна в домах раскрываются. Люди высовываются посмотреть, что происходит. Демулен, Робеспьер и их друзья выходят из кофейной, где они совещались.
Это Гош! Узнаю его смех! Сразу отлегло от сердца!
Входит Гош, окруженный отрядом гвардейцев. Они, как и он, при оружии. Военных сопровождает смеющаяся и кричащая толпа. На общем фоне выделяется своим искрящимся весельем Конта. Из другой улицы выходит, подозрительно оглядываясь, Марат.
Гош (смеясь, показывает своим товарищам воздвигнутые народом укрепления). Какова работа! Посмотрите! Да у них завелись свои Вобаны! Вот молодцы! Так бы всех вас и расцеловал! Потрудились-таки! Но, черт подери, чего ради? Против кого все это, друзья мои? Не против друзей же! А враги не подумают прийти сюда — будьте спокойны!
Народ. Да здравствует гвардия!
Марат устремляется к Гошу и, расставив руки, загораживает ему дорогу.
Марат. Остановись, солдат! Ни шагу дальше!
Изумленная и заинтересованная толпа перешептывается и теснится ближе к Марату и Гошу.
Демулен. Что с ним? Совсем голову потерял...
Гюлен. И давно уж.
Марат. Отдай саблю! Разоружайтесь все!
