Unknown - Перерыв на жизнь (СЛР, 18+) :: Дамский Клуб LADY
могу это побороть, — говорит быстро, точно боится, что не успеет все сказать до того, как окружающие предметы, и даже
Гера, превратятся в тени, как было раньше во время приступов. Вдруг и сейчас накатит. Случилось же тогда, во время
секса.
— Я понял: это как в очереди стоять. А юбку мы купим, будешь дома в ней ходить. Будет у тебя домашняя юбка. — Его лицо
абсолютно спокойно.
Она слабо улыбается.
— Точно. Вот эта супердорогая кожаная юбка — точно домашняя. Именно такой юбки мне и не хватало.
Раду вдруг наполняет чувство легкости, и тошнота отступает. Гера же не пропал. Его лицо не растворилось во мраке. Ее
страх не сожрал его образ, не превратил в ничто. Невероятно, но он рядом и так же спокоен, держит ее руками, а ей
нравятся его прикосновения, нравится тепло его крепкого тела. Нравится, что из-за него ей ничего не видно вокруг. Он
закрывает собой все.
— Не бойся, — говорит он, вдруг приходя к пониманию, что не сказал главного, а, наверное, давно должен был. — Тебя никто
не тронет, никто не прикоснется, кроме меня. Только я буду тебя трогать, целовать, спать с тобой. Тебе никого не надо
больше бояться.
Она вздыхает, не скрывая облегчения. И сама не представляла, как важно, оказывается, было услышать именно эти совсем
простые слова. Такое обещание много для нее значит. Все пять лет она чувствовала себя как угодно, но только не в
безопасности. Не расслаблялась, не отдавалась. Все время начеку, все время в тягостном напряжении. Все пять лет в
ожидании личного апокалипсиса. И так хотелось сейчас поверить Гере и сказать: а будь, что будет. И совершенно не
хотелось думать и напоминать, что это всего на пять месяцев. Пусть будет на пять месяцев. Хоть пять месяцев пожить
спокойно. И свободно. От своих страхов и комплексов.
— Ты мне обещал халат с перламутровыми пуговицами.
— Это да. Но сначала юбка и красная кофта.
— Тогда и Кузьке надо подарок купить. Черную водолазку. Вместо красной кофты.
Из груды вещей она с видимым удовольствием отбирает то, что возьмет для себя, попутно ловко прихватывая черную
водолазку. Она подарит ее подруге. Будет символично и забавно. У Кузи что угодно можно найти в гардеробе — от
золотистых сапог до фиолетового беретика, — кроме водолазки. Не уважает она этот предмет одежды, презирает все то,
что прикрывает ее внушительные формы. Эти формы Наташке дорого обошлись. Грудь, конечно, у Кузьки силиконовая. Да и
вообще Наталка себя основательно подремонтировала. Зато теперь ничто не напоминает в ней ту серую неуверенную
мышь, какой она была в школе.
Наташка училась с Радой в одном классе. Но все одиннадцать лет между ними была пропасть в несколько парт. Рада
сидела, само собой, на первой, а Наташка — на последней. Не дружили они, общались кое-как. Натка тихоней была, ни к чему
особо не стремилась, честно зарабатывала свои тройки и старалась лишний раз из-за парты не высовываться. Радка же
наоборот точь-в-точь как в том фильме — «спортсменка, комсомолка и просто красавица». Последний раз с Кузнецовой они
виделись на выпускном. А потом случай столкнул их в магазине. Рада уже вернулась из Питера. Уже чуть-чуть оправилась от
пережитой трагедии, начала выходить из дома и общаться с людьми. Сначала Дружинина Кузю не узнала. Не признала в
яркой золотистой блондинке Наташку Кузнецову, некогда бесцветную и пепельную.
Зато Кузя ее узнала, так обрадовалась, словно потерянного друга встретила. Дружинину поначалу смутила эта радость, но
она быстро махнула на это рукой: почему бы и нет, у нее все равно из друзей никого не осталось. А Наташка такая
улыбчивая, легкая, задорная, так хотелось ей пообщаться. Сели они в кафе, ели бисквитные пирожные и долго говорили ни о
чем. Странное Раду не покидало ощущение. До сих пор не может его объяснить. Встреча с Наташкой — то ли знак, то ли
предзнаменование. Хотя, будучи практичным человеком, меньше всего Рада поддавалась суевериям и верила в
предсказания. А тут поверила, не стала отгонять от себя Наташку, телефон ей дала, стала с ней перезваниваться. Может,
нужна ей была новая точка отсчета и уверенность, что с этого момента жизнь ее точно изменится. А появление Наташки —
первое тому доказательство. Звоночек.
Странная и страшная штука – жизнь. Оказывается, может наступить момент, когда человек, которого ты рядом с собой не
представлял, с которым никогда не дружил и не хотел иметь ничего общего, вдруг становится самым близким. Неожиданно
только он и становится близким. И, сам того не подозревая, делит он с тобой и радости, и горести.
Вот так странно они подружились с Кузей. Не имея почти ничего общего, крепко Рада и Наташка подружились. Возможно,
потому что на тот момент все былые интересы для Дружининой утратили смысл, а взгляд потерял четкий фокус, и вера
всякая пропала. А Наташка, с ее глупостями и неиссякаемым оптимизмом, осталась. И дружба с ней, как сорняк, проросла и
расцвела на этой пустой неплодородной почве, не требуя какого-то ухода особенного и душевной отдачи.
Рада хранит на лице загадочное выражение. Уголки ее губ чуть подняты вверх, едва намечая улыбку. Артёму очень
интересно, что же она думает в этот момент, когда откладывает очередные джинсы. Он теперь много о ней знает, но еще так
много не знает.
Сегодня потащил ее по магазинам, чтобы открыть для себя ту Раду, настоящую. Чтобы посмотреть, как она выбирает
одежду, как примеряет, каким цветом интересуется, что вызывает в ней эмоциональный отклик. Все просто, ничего
мудреного. Женщина выбирает для себя красивые шмотки. Она должна радоваться, увлекаться процессом, тем более,
когда не нужно заботиться о деньгах и смотреть на ценник. Что может быть лучше? Всякая бы радовалась, но только не
Рада Дружинина. У Рады все по-другому. Даже с примеркой большие проблемы.
Помнит Гергердт, как стоял в зале, рассматривал одежду, прикидывал, конечно, как бы это смотрелось на Радке, и ждал ее.
Ждал, пока она примерит что-нибудь и покажется ему, покрутится у зеркала. А она вышла, ухватила его за рукав и потащила
за собой в примерочную. «Стой здесь», — там сказала ему и поставила у двери как охранника. Даже в шикарном магазине, в
стильно оборудованном помещении, за закрытой дверью примерочной она не чувствовала себя защищенной. И как из нее
вытащить этот страх, Гера не представлял.
В магазине нижнего белья все происходит точно так же. В выборе бюстгальтеров и трусиков Гера не участвует. Артёму
нравится, что Рада берет все яркое, броское, разное. Не стесняет себя одним цветом и определенной моделью.
— Блин, я вот только еще с мужиками лифчики не мерила, — недовольно говорит Рада, стягивая с себя кофточку.
— Как будто я тебя голой не видел, — ухмыляется Гера.
— Ничего ты не понимаешь, — ворчит она.
Ничего Гера не понимает. Быть голой – это одно, а вот мерить при мужчине нижнее белье – совсем другое. Не выходить к
нему наряженной в какой-нибудь сногсшибательный комплект, чтобы выбить из него дух своими формами, а мерить при нем.
Поправлять грудь, подтягивать лямки на бюстгальтере. В этом нет ничего притягательного. Красиво раздеваются и
одеваются только стриптизерши.
Она долго перебирает белье, как будто никак не может решить, с какого начать. Хотя какая разница. Наконец, Рада
обнажается до конца. Снимает свой черный лифчик, вешает его на крючок. Берет в руки белый бюстгальтер, накидывает
тонкие бретели на плечи, поправляет лиф, стягивает руки за спиной, сжимая концы широких лямок.
— Гера, застегни, — просит его, замерев перед зеркалом.
— Не представляю, как это делается. Всю жизнь только расстегивал, — усмехается Гергердт.
— Вот и научишься для разнообразия.
— Тут крючков целая куча.
— На последние застегни.
— На последние с какой стороны?
— Гера, откуда столько проблем? Застегни уже мне лифчик как-нибудь, — раздраженно выдыхает Рада. Никак она не может
избавиться от неловкости. Но это надо сделать. Для себя она решила, что надо, уверенная, что это маленькое преодоление
себя ей чем-то поможет. И станет ей немного легче.
Артём застегивает крючки белоснежного бюстгальтера, но руки не убирает. Теплые пальцы касаются ее спины, мягко
скользят вверх по линии позвоночника и обратно.
— Лямки поправить? — забавляется он, улавливая движение Рады. Она чуть передергивает плечом, поддевает пальцем
правую бретельку.
— Да, правую подтяни вверх. — Глубоко вздыхает, успокаиваясь, и улыбается, глядя в отражение на сосредоточенное лицо
