Unknown - Перерыв на жизнь (СЛР, 18+) :: Дамский Клуб LADY
— Ты тоже хороший, Гера. Ты меня не бросил.
— Прекрати, — резко говорит он. — Ты и понятие не имеешь, что я за человек.
— Ты не скотина, Артём. Ты тоже меня не бросил, а мог выбросить, как мусор. Как порченный товар.
— Дура. Шизофреничка. Идиотка, — награждает он ее в ответ нелестными эпитетами.
— А если бы ты меня бросил, я не знаю, что бы со мной тогда было... — с трудом говорит она. — Как так получилось, что
кроме тебя, у меня никого не осталось? Как так получилось, Гера? Тебя всю жизнь не было, а теперь, кроме тебя, никого нет.
Куда все подевались? — Она смотрит на него напряженно и пытливо, пытаясь скрыть страх. Прикладывает пальцы к губам,
словно боится сказать лишнего.
И так достаточно наболтала. Теперь слова будто материализовались и невыносимой тяжестью легли на плечи. Ни вздохнуть,
ни пошевелиться.
— Все на месте, Белочка. Никуда они не делись. Просто я без тормозов, они за мной не успевают, — не улыбаясь, говорит
Гера. — А вот тебе надо поторопиться. Иди собирайся, пойдем покупать тебе халат с перламутровыми пуговицами.
Рада смеется и облегченно вздыхает.
— Ладно. — Делает несколько глотков чая. — Ладно, Гера, не буду стричься. Буду косы растить. За пять месяцев успею. У
меня волосы очень быстро растут, сантиметра три в месяц срезаю. А ты тогда не матерись.
— Не равноценная задача.
— Вполне равноценная. Ты же филолог. Давай словарик составим. У тебя вон сколько слов уже набралось: «смеркалось»,
«радужно», «взгрустнулось»... Последнее – это к чему?
— Это когда я в ах... в полном ахере.
— Ну, вот. Отличный синоним. Продолжай в том же духе. Я одеваться.
fima 01.04.2015 21:51 » Глава 15
Что же, я не понимаю, что ли.
Кот — другое дело.
Слоны — животные полезные.
«Собачье сердце»
— Артём, ну что ты мне суешь всякую дрянь? Что ты выбираешь? Что?
— Я вообще ничего не выбираю. Мне просто нравится, как ты раздеваешься и одеваешься. Давай, сделай Артёму приятно,
вот это тоже примерь.
— Примерь, — ворчит Дружинина и скрывает улыбку.
По каким критериям Гера отбирал для нее одежду, действительно, непонятно. Среди кучи вещей можно найти и блузки
немыслимо ярких цветов, и джинсы, и брюки, и юбки. Кажется, он просто смел со стоек все представленные коллекции и
комплекты, и притащил ей в примерочную.
— А ты всегда так одевалась?
Не уточняя, как именно одевалась, Рада отвечает:
— Всегда. Я люблю сдержанность. Но сдержанность с шиком и чуть-чуть с провокацией. Спасибо маме, она привила мне
потрясающее чувство вкуса. Без него даже большие деньги не помогут хорошо одеться. Только после того случая я
выбросила из гардероба все юбки и платья. Ну, да, может быть, теперь вся одежда в моем шкафу — «рабочая».
Рада никогда не ходила по магазинам спонтанно, как сегодня. Не прогуливалась, просто так ничего не мерила, не
приценивалась. Давно уже для нее шоппинг перестал быть развлечением. И тем более она никогда не ходила по магазинам
одна. Либо с Наташкой, либо заказывала вещи по интернету. Она всегда точно знала, что собирается купить. А теперь
пребывала в легкой растерянности от обилия шмоток и неутомимости Геры. Хотя возможно он и прав. Может, надо просто
насладиться процессом. А он пусть любуется. Это же хорошо, когда мужчина любуется своей женщиной. Гера же Ее?
— Гера, а я твоя?
— Что?
— Я теперь твоя женщина?
— Да.
— На целых пять месяцев? Ты теперь правда будешь делать со мной все, что захочешь? Тратить на меня деньги, наряжать
в красивые шмотки…
— Да, наряжать и разряжать.
— Как куклу.
— Как елку.
Рада смеется, смотрит на себя в зеркало и бросает невзначай задумчиво:
— А через пять месяцев я буду чья-то другая женщина. Да, Гера?
Гера не отвечает, выходит из примерочной. Рада натягивает очередные джинсы и отмечает, что эти нужно взять
обязательно. Купить хорошие джинсы тоже проблема.
— Следующий раз одеваться пойдем в Милан. Поедем. Полетим. Чтобы я еще хоть раз таскался по этим «киоскам»...
— Гера, не возмущайся. Мы меня одеваем, а не тебя. Так что я вправе сама выбрать магазин. Тут хорошая дорогая
одежда. Только вот наряды ты мне все выбираешь какие-то… сомнительные.
— Шлюхастые, — со смешком поправляет Гергердт.
— Точно. Шлюхастые.
— Извини, привычка. О, давай купим тебе кофту, как у Кузьки.
— Я тебе не Кузька. Ты прям отойти не можешь от Кузьки — так впечатлился! Прям до сих пор весь в ее декольте!
— Люблю красный цвет. Купим вот эту кофту, я буду только в твоем декольте.
Рада снимает мягкий вязаный топ с открытой спиной.
— Вот это мне нравится. А это сейчас посмотрим. — Без особого удовольствия натягивает протянутую Артёмом кофту. Она
красная, яркого макового цвета.
— И юбку. — Гера сует ей в руки юбку.
— Как ты достал меня с этой юбкой, — вздыхает Дружинина и расстегивает молнию.
— Конечно. И еще доставать буду. Напяливай. У тебя ноги сумасшедшие. У меня замыкает сразу, как вижу твои ноги.
Она смеется, медленно и неохотно стягивает джинсы, меняя их на короткую расклешенную кожаную юбку. Долго не смотрит
на себя в зеркало, будто боится. Возится с молнией, застегивает пуговицу на поясе. Пальцы почему-то не слушаются, руки
наливаются странной тяжестью. Она поправляет красную кофточку с низким вырезом, которая и без того на ее обалденной
фигуре сидит идеально. И все не смотрит на себя, не решается поднять глаза.
Гера видит ее отражение в зеркале, улавливает, как смертельная бледность постепенно заливает красивое лицо. Наконец,
Рада поднимает глаза, а в них пугающая пустота. Гергердт отлично помнит этот отрешенный бессмысленный взгляд. Она
долго смотрит на себя, не улыбается, не спрашивает Артёма, нравится ли она ему в этой юбке и кофте, не крутится с
удовольствием, как было до этого, а только смотрит застывшим взглядом и, похоже, с каждой минутой все глубже уходит в
себя, становится совсем бесчувственной.
Он придвигается ближе, словно предлагая опереться спиной о его грудь, и от соприкосновения их тел, Рада безвольно
пошатывается вперед.
— Гера, нам надо купить изюм. Только черный. И клюкву.
У него сердце подскакивает к горлу. Его руки осторожно ложатся на ее плечи. А Рада кривится:
— Блин, сказала про клюкву и, кажется, почувствовала на языке ее вкус. Кисло стало.
Он прижимает ее к себе, крепко обхватывает руками, кладет ладонь на ее лоб так, будто проверяет температуру. А на
самом деле ему очень хочется забрать ее мучительные мысли и боль себе. Он толстокожий, сможет это пережить, его уже
ничем невозможно задеть. Он все сможет пережить.
Гергердт разворачивает ее к себе, притискивает к стенке в примерочной. Ее онемевшее тело легко поддается его рукам.
— Нравится? — спрашивает Рада рваным шепотом. — Я в юбке… — И глаза блестят то ли от слез, то ли от смеха. Нет, не
от смеха.
— Да. Охрененно. Рада в юбке. Радужно. Мечта. Задрал, и на месте. А джинсы вечно пока стащишь с тебя… — Он чувствует
себя ненормальным. Ничто не может оттолкнуть его. Даже ее странности и слегка неадекватное поведение. Он все равно
хочет ее. Сейчас тоже. Особенное в этой юбке.
Совсем не деликатно руки Артёма проникают ей под подол и подхватывают под ягодицы. Он возбуждается от прикосновения
своих пальцев к ее кружевным трусикам. Они красные. Хочется думать, что она надела их специально для него. Потому что
ему нравится этот цвет. Но в действительности похрен же, в чем она, оно на ней все красивое. У нее все красивое. Главное,
что на ней. И снимать с нее белье — для него особое удовольствие. Но последний раз она перед сексом снова разделась
сама, он ей позволил. Сейчас на ее губах нет помады. Она забыла накраситься. А может, не накрасилась для него? Ему
хочется думать, что это она тоже сделала для него.
Рада начинает часто дышать, хватается за его плечи, отвечает на жадный напористый поцелуй и начинает дрожать. Не от
возбуждения. К горлу подкатывает тошнотворный комок, но она пытается справиться с этим неприятным чувством, хотя эту
реакцию нельзя контролировать. Невозможно просто подавить в себе это чувство, отрешившись от ощущения полной
беззащитности и обнаженности.
Она отстраняется и смотрит на Артёма. Касается кончиками пальцев его щеки. Он уже выучил это легкое, приятное
прикосновение. Он уже привык к нему.
— Гера, есть вещи, с которыми я не могу справиться. Я ни разу с тех пор не надевала юбку. А теперь меня тошнит, и я не
могу это побороть, — говорит быстро, точно боится, что не успеет все сказать до того, как окружающие предметы, и даже
