Коллектив авторов - Плавучий мост. Журнал поэзии. №3/2016

Не включай сегодня ни радио, ни телевизор –
помолчим о главном, вслушиваясь в тишину:
вот летит она, обезумевшая, с карниза.
Разобьётся?
Веришь?
Да всё равно никому
не дано увидеть разбросанные останки
и услышать плач да человечий вой.

Мы своё молчание закатаем в банки,
чтобы было чем
себя прокормить зимой.

Из моего аквариума пропала большая рыба –
бесследно, будто бы растворилась в воздухе.
Ладно, если бы сдохла – плавала бы на поверхности
кверху серебряным брюхом, распластав плавники.
Я видела, такое бывает – в кино.
Но.
Это даже не сон.
Рыба исчезла из аквариума в закрытой комнате,
а вода в нём окрасилась в красноватый цвет.
Ладно, если бы к пропаже был причастен кот.
Ноу меня нет кота.
В чёрные окна барабанит февральский дождь.
Я сижу в темноте,
не желая зажечь искусственный свет.
Рыбы моей больше нет.
И меня
тоже
как будто
нет.

Выстройтесь в ряд, кто зовётся друзьями –
Я посчитаю вас на раз-два-три.

Вот девочка Аня с голубыми глазами,
Аня не любит пространство квартир,
И потому мы гуляем по крышам,
Кошек пугаем, летучих мышей.

Аня однажды шагнула чуть выше,
Став в одночасье ничей.

Вот рыжеволосая девочка Настя,
Она ненавидит соседей внизу
И заливает им стены ненастьем –
В ванной закрывшись, пускает слезу.
Мы с Настей всё время играем в больницу:
Она умирает, а я медсестра.
Но Настя однажды решила смириться,
Выпив микстуру сутра.

Вот мальчик курносый по имени Сашка.
Он любит писать ночами стихи.
Раз в год ему больно бывает и страшно,
Он молится: боженька, мне помоги.
Читаем мы с ним запретные книги,
Когда остаёмся в мире одни.

Но Сашка однажды закрылся в квартире
И больше не выходил.

Звучит приглушённо дудук.
Кто станет четвёртым в ряду?

Мне часто в последнее время снится морская гладь,
Где чайки над кромкой берега учат птенцов летать,
А в небе (посередине) вращается жёлтый шар.
Любуясь им, Руди и Мартин на белом песке лежат.
Они говорят мне: знаешь что, всё это ерунда –
Никто наверху не спросит, бывала ли ты когда
При жизни хоть раз на море (и всё равно, на каком).
Там нет никаких вопросов, на небе совсем не то,
О чём повествуют книги, показывают в кино.
Всё небо – сплошное море с каменным белым дном,
И в нём обитают рыбы с серебряной чешуёй,
С красными плавниками, светящейся головой.
Сбиваются рыбы в стаи – и море меняет цвет.
Внизу, на земле, зовётся это закат, рассвет.
Но самое главное, знаешь (так было за веком век):
Когда умирает рыба – рождается человек.

Смерть очень редко ходит пешком:
она любит ездить в автобусе или на электричке.
А ещё она любит воду и не отражается в глазах.
Смерть оставляет свой отпечаток на теле:
резаной раной на левом запястье,
вытягивая красные нити из вязаного человека,
распуская его петля за петлёй.
У некоторых она оставляет ожог внутри и снаружи,
а у кого-то делает зарубку в памяти,
словно на дереве в густом лесу,
чтобы человек, возвращаясь в прошлое,
не заблудился.

«Мамочка, мы выезжаем – приехал автобус.
Жди нас, нарви цветов, испеки пирог.
Тётя из детского дома сказала, чтобы
Дядя доставил нас быстро, насколько мог.
Мама, пока мы в пути, приготовь нам кашу
И собери к приезду родных, друзей.
Только не плачь – больше не будет страшно,
Что у тебя опять заберут детей.
Нас возвращают к тебе уже окончательно,
В белых одеждах, в маленьких красных гробах.
Мамочка, мы обязательно будем счастливы.
Только не плачь, чиркая спичкой впотьмах,
Чтобы прогнать смертельное сумасшествие,
Чтобы согреть замёрзшие облака.
Только не бойся – скоро все будем вместе мы.
Тчк».

– Мамка, ты слышишь, колёса стучат по рельсам?
Сердце от страха громко стучит им в такт.
В полупустом вагоне не хватит места
Тем, кто чужую жизнь оценил в пятак:
Словно зверьё, бросаются на человека,
Когти впивают в тело, на части рвут.
Крик разлетается по электричке эхом
И разбивается об равнодушный люд.
Мамка, чего же люди молчат так громко,
Что не хватает сил их перекричать?
Я умираю на первой же остановке,
Тщетно пытаясь вызвать тебе врача.
А приползя домой, набираю ванну.
Я – человеческий корпус с дырой внутри.
Скоро мы будем вместе, ты слышишь, мамо?
Я распускаю нити свои –
Смотри».

– За окнами, Ma, снова пустая улица.
– Она и вчера такой же была пустой.
И отвернувшись, женщина курит, хмурится.
– Можешь не ждать. Он не вернётся. Вой:
Па твой уплыл в мёртвое море бескрайнее,
Карточный дом оставив на берегу.
– Ma, так болит под рёбрами – это правильно?
– Это тебе на сердце наложен жгут,
Чтобы оно от горя не кровоточило.
Время пройдёт – останется только тень.
Спи, мой сынок, жизнь для тебя – не закончилась.
5.
Жизнь после смерти – как паралич во сне.

И останется после только полынь-трава
да дождями на ней прибитая горечь-пыль.
Через сорок ночей утихнет тоска, молва,
и притупится боль, а мы превратимся в быль:
дескать, жили да были, не верили ни во что,
а без этого боязно страшного ждать суда.
И уже никому не докажешь, что решетом
можно воду носить при желании хоть куда,
что не верить в Него – не значит без веры жить,
что мы сами себе и судья, и всесильный бог,
остальное же всё – предрассудки и миражи.
А когда истечёт отведённый для веры срок,
то останется только горечь полынь-травы,
от солёных дождей сырая в горсти земля.
И неважно, кто прав, хоть истины и новы,
если больше от боли некому исцелять.

Служивые в дверях заздравную споют:
Зачатым в сентябрях – ликующий салют!
Отец рычал: «Молчать, мычащий дурачок!»
Трофейная печать. Келейный коньячок.

Пронзительный транзит разящих полуфраз:
«Зазнался, паразит!..» – «Проспался, лоботряс?..»
Полжизни вспоминай сутул инку, стервец:
«На юге – Кустанай! На севере – трындец!»

Сибирский майский бык:
маршрут «Алдан – Арал» –
Над Каспием возник, в Крыму погарцевал…
Кармический абсурд – колхозный трудодень.
Коррида – Страшный суд столиц и деревень.

Астролог воскресит серебряный пульсар.
Ликует одессит. Лютует Кортасар.
Подружек охмуряй, читая невпопад
Поэму «RAZ-гуляй», балладу «Райскій адъ».

Бешту. Кровавый мак. Угарный ипподром.
– Сутулый, Быков, Шпак, пожалуйте в дурдом!
Похмелий алгоритм – горилки педмомент.
Грамматику горилл оценит абстинент.

Под стильного косит сержант по кличке Швейк:
– Курсив: корсар-карсил. Совей и соловей!
– Синиц пересчитай на башнях трёх столиц…
– Сестричка Гюльчатай, морфина жаждет шприц!..

Кавказский майский бык:
маршрут «Архыз – Урал».
Последний большевик стихи измордовал.
Архангелы глиссад кириллицу спасут.
Кержацкий самосад. Кабацкий самосуд.

Сценарии щадит, впадая в жалкий раж,
Редактор-троглодит, сожравший репортаж.
Упрямо отправляй Кассандру рожь молоть,
Глаголя: шауляй, кирсановь, донкихотьі

Бонжур! Лямур тужур, парижский рыжий стриж!
Майкопский майский жук, о чём грустишь, глупыш?!
Пульсирует пассат, массируя хамсу.
Мозаика массандр. Матрёшки камасутр.
Графиню поразит разиня: «Guten Tag!»
Назойливый визит… В окошке – белый флаг…
Кондуктор, выдворяй из черепа чертей,
А дядюшка Гиляй разгонит галатей…

Данилов. Синий Бык… Девятый слой, Альтист!
Лёд снизу… (Мишка. ВГИК.)
Лёд сверху… Смерть без виз.
Чечётка. Время «Ч». Кирпичный тупичок.
Ажурная мечеть. Дежурный коньячок.

Татарин мозговит. Еврей замысловат.
Чеченец – московит. Грузин литовке – сват…
«Быкуешь? Прилетай! Пегас жует свинец!» –
Радирует в Китай чернобыльский Стрелец.

Камчатский майский бык:
маршрут «Пекин – Цхинвал?..» –
В «Останкино» проник, гримёрш расцеловал…
Гэбэшный кавардак шифрованных щедрот:
Проплаченный байбак швыряет шпане в народ!

Истории бисквит. Мистерии абсент.
Старательный ретвит позорных мизансцен.
Good-bye, Шалтай-Болтай!
Наш – дыр, твой – бул, мой – щыл…
Кремлёвский долалай державу растащил.

Под возгласами крыл – молчание разинь:
Небесный Странник взрыл спасительную синь.
Куражится камрад: «Горбатишься быком?
Прославив Крестоград, ославил избирком?!»

Индиго удивит: повержен мастер «Го».
Бегоний алфавит. Агоний полигон.
Полвека проклинай гекзаметры разлук.
Алтай – Валдай – Синай – сакральный полукруг.

Германский майский бык:
маршрут «Берлин – Байкал»,
Прорвав кольцо кавык, в Крыму погоревал.
Сенсацию раздуй, циничный грамотей,
В газете «RAS-колдуй» вскричав: «Замамонтел!»

Андроид, кондуит надёжней, чем спецхран?!
Друид в дуду дудит, пугая марсиан.
Блаженный дурбалай, неси особый крест –
Полжизни забывай… фамилии невест.

Грустит сакральный зверь – свирепствует Мадрид.
Рефрен перепроверь – Сервантес подтвердит!
Улыбка Дамы пик шокирует Кармен.
Мобильник «Моби Дик» – радетель перемен.

Ах, Кормен, Белый кит, и чёрный океан,
И олово ракит, и красный сарафан…
Гамбиты повторяй, форсируя кульбит:
Трюкач Шаляй-Валяй Гудини подсобит.

Испанский майский бык:
маршрут «Леон – Натал?..»
Ничейный ангел сник: рогатый заплутал…
Red Bull рванул в загул – истерзан, как инсайд?!
Авральный караул оцепит Царский сад.

Гиперболы дробит арабский бумеранг.
Кириллицы рапид? Латиницы цугцванг?
Внучатам просклоняй, стареющий Телец,
Финальный нагоняй, зовущийся «Звездец!»

Крылатый майский бык:
маршрут «Непал – Астрал?!» –
С мудрейшим из владык над бездной толковал:
– Кемарит Росинант… – Ремарка: «Мирный нрав».
– Налей-ка, лейтенант! – Кентаврит Минотавр.

Поэзия – глинтвейн, – ехидит эрудит, –
Да здравствует Эйнштейн, в котором жив Евклид!
Плисецкий космодром объявит перекур…
Белуха – под крылом! До скорых, Байконур!