Коллектив авторов - Плавучий мост. Журнал поэзии. №1/2016

Пусть ты ушел – ты жив,
теперь ты часть вселенной,
и Млечный путь – твой дом,
а вечность – твой удел.
Твоя душа во всём:
в космическом пространстве,
в сосновых кронах возле нашей дачи,
в голубизне небес и пенье птиц,
в раскрывшемся бутоне у дороги
и капельках росы на нем дрожащих,
в шуршании июльского дождя,
которое ты так всегда любил…
Бывало ты шептал:
«Когда заслышишь дождь,
знай: это я пришел и говорю стобой…»
При жизни говорили мы о том,
что смерти нет.
Теперь я знаю:
мертва лишь плоть,
а дух твой и душа,
как этот летний дождь,
со мной пребудут,
пока дышу
и помню,
и люблю.

Вечность проявлена в каждом мгновенье,
Мчится в потоке стремительных дней,
Годы летят, разрываются звенья…

Смерть и рожденье – круг жизни моей.
Силюсь постичь смысл любви и страданий,
Перипетии наших путей.
Радость общения, жажда исканий,
Поиск и тайна – круг жизни моей.

Верить в любимого, в Бога и в слово
И не страшиться прошлых теней,
Чтоб растворяться в жизни другого,
Любовь и служенье – круг жизни моей.

Искали счастье, а оно
Жило спокойно рядом.
В меня, в тебя не влюблено
Ни жестом и ни взглядом.
Оно на улице одной
живет с тобой, со мной,
Но мы его еще не знаем,
Любуемся зелёным маем,
Людская нас несет река,
И наша встреча далека…
О ней в тот день мы не мечтали,
Нам снились красочные сны
И скрытые домами дали…
В душе предчувствие весны,
И на случайном перекрёстке –
Любовь и счастье на века…
Моя небрежная причёска,
Твоя вселенская тоска…

Ждала тебя, а годы шли,
И время всё быстрей бежало…
Как будто всю тоску земли
Моя любовь в себя вмещала.

Любовь – не тем, кто любит,
Так повелось в веках.
И милует, и губит
С улыбкой на устах.

«Любовь – вот истина!» – Ты прав.
Ведь речь идет о наважденье,
О счастье – не о наслажденье.
Ах, как же горек этот сплав!
Я не хочу любить, украв.

Свобода к нам приходит снова
С ней ты, о вечная мечта,
Любимого простое слово,
Случайной встречи красота,
Любви прошедшей пустота…

Обычный мир простых вещей,
Привычных улиц и путей…
Не позабыть себя никак
И каждый мучает пустяк.
Обычный вечер. И тщета,
Как никогда, во всём сквозит,
И так естественно проста
Мучительность моих обид,
И всё, чем мог ты обладать,
Что, улыбаясь, упустил –
Понять всё это, осознать,
Как видно, выше моих сил…

Зверь ревности проснулся.
Понюхал воздух – кровь?
Изящно потянулся –
Пора загрызть любовь!
А может быть, меня или тебя,
Иль ту,
Случайно разбудившую его…

Догорал костёр косматый,
Пахло дымом и травой.
Мы забыли сон крылатый
Под бродячею луной.

Веткой длинною устало
Ты ворочал угольки,
И касался отблеск алый
Щёк горячих и руки.

И казалась жизнь не трудной.
Ты шептал на ушко мне
О любви, как пламень, чудной,
Уводящей к вышине.

И забыв печали злые,
Сердцем ты ко мне летел
И в глаза мои большие
Всё глядел, глядел, глядел…

Я иду дорогою прямой,
Каждый шаг по ней – как первый бой,
Где куётся воля и моя
Малая частица бытия.

А идти мне трудною тропой,
О,бездонность неба надо мной…
Тихо здесь творится и моя
Малая частица бытия.

С человеком встреча на пути –
От судьбы мне видно не уйти.
С каждой встречей крепнет лишь моя
Малая частица бытия.

Я иду с людьми, среди людей…
С каждым днем мне кажется видней
Средь тревог и радостей моя
Малая частица бытия.

Жизнь, как всегда, своим путём
Текла в обыденных заботах
И только ловкий репортёр
В тот день чуть больше заработал.

Был не дописан до конца
Этюд последний… краски стыли…
В мансарде с мертвого лица
Глядят его глаза пустые.

Писал, как одержимый, он
Вплоть до последнего мгновенья
И был отчаянно влюблён
В свои «бесстыдные» творенья.

Но даже лучшим среди них
Цены тогда еще не знали,
В кругах парижских деловых
Их модной прихотью считали.

Смерть необычной не была,
Но имя было знаменито,
И утром пресса отвела
Ему пятнадцать строк петита.

И жизнь пошла своим путём
В делах, сенсациях, заботах…
Лишь расторопный репортёр
В тот день чуть больше заработал.

Бульвар, играющие дети.
Октябрьский день, листва в огне.
Лучами теплыми согретый
Печальный дворик в глубине.
Там он один на пьедестале,
Поникнув в кресле, недвижим,
И вереницею печалей
Мелькаюттени перед ним.

Усталый взгляд словно навеки
Застыл, нет не ожить опять
Уже ему, и эти веки,
Как веки Вия, не поднять.
Сгорело всё: надежды, вера, –
Созданья высшие души…
Какой те муки мерить мерой,
Ту смерть в полуночной тиши!

Так у погасшего камина
Сидел он, всё огню предав,
В последний час спокойно, как мужчина,
Отчаянье отчаяньем поправ.
И ныне измождённый, остролицый,
Уходит он опять в глухую ночь,
И тени неотвязной вереницей
Бредут за ним, а он их гонит прочь…

Вряд ли ты, узнав, была бы рада,
Веруя в Пришествие и Суд,
Что талант и гений Леонардо
Образ твой в наш век перенесут?

Его кисть тебя запечатлела –
Тайны никому не разгадать.
Как на Леонардо ты глядела!
Знак какой ему хотела дать?

Но не до того маэстро было,
Он трудом своим был поглощен.
Мона Лиза, ты его любила!
Но собой был слишком занят он…

В тумане дальняя дорога,
Я вижу Млечный путь во сне…
Живёт в тебе, живёт во мне
Душа неведомого Бога.

Он знает всех людей страданья,
Их радости, и страсти их,
Он зрит во тьме ночей глухих
Неотвратимый час свиданья.

Но нам дана благая весть:
Пока мы здесь, и на планете
Рождаются, смеются дети, –
Надежда в этой жизни есть.

…там, где погода не контролируется Богом,
а капельное орошение отгоняет травой пустыню,
по праздникам народ разбредается по синагогам,
а диабетики арбузу предпочитают дыню.
Но приходит миг, когда старенький ребе
стеклодуву подобно выдувает печаль из шофара –
в Рош-а-шана огненно загораются в небе,
слова-созвездия: Мене, текел, фарес…

Сын говорит:

– Папа, почему ты не носишь цицит,
под небом, где каждая звёздочка – божий глаз?
– Да пусть следит и записывает в кондуит,
где и с кем нарушал законы Торы.
И сколько раз.
А поскольку время крадётся всегда по пятам,
и вот-вот лишусь созерцанья земных красот –
повстречаюсь с Богом у ворот где-то там –
пусть объявит выговор и в личное дело внесёт…