Эдуард Маркарян - Избранное. Наука о культуре и императивы эпохи
«Каковы общие элементы, лежащие в основе изменений культуры во времени, – спрашивает Бэгби, – что мы можем установить, например, в качестве отличительных черт английской культуры в целом? Часто мы оказываемся в состоянии узнать культуру без анализа ее черт, примерно так же, как мы узнаем лицо друга, стиль живописи. Подобные объекты обладают системой неопределяемых качеств, которые сразу привлекают собою наше внимание; возможно, наилучшим общим словом для обозначения этих качеств является “стиль”»[80].
К счастью, продолжает Бэгби, историки искусства уже показали, что стилевые особенности произведений искусства не являются абсолютно неопределяемыми.
Что касается культур, утверждает он, то в основе их различий лежат соответствующие идеи и ценности. Именно в сфере идей и духовных ценностей Бэгби усматривает, с одной стороны, объединяющую локальные культуры основу, а с другой – наиболее резко отличающие их друг от друга черты[81].
То обстоятельство, что идеи и ценности с большим трудом поддаются анализу или же точному описанию, отмечает он, приводит к тенденции рассмотрения их в духе платонизма, как сущностей, наделенных самостоятельным существованием. Сам Бэгби выступает против этой тенденции в культуроведении и склонен рассматривать идеи и ценности лишь как средства, благодаря которым человек мыслит, чувствует и действует[82].
Следует иметь в виду, продолжает он, что не всякий вид идей и ценностей может служить основой различения культур. К таковым относятся преимущественно такие идеи и ценности, которые находят свое выражение во многих сферах человеческого поведения и различных элементах культуры. К ним прежде всего относятся чувства и представления о человеке и взаимоотношениях между людьми, о природе и сверхъестественном, о пространстве, времени и причинности, общие принципы поведения и морали, общие эстетические принципы и т. д.[83]
Все это Бэгби называет основными или же фундаментальными идеями и ценностями культуры[84].
Заключая свою мысль, он пишет: «Мы можем сказать, что они выражают общие аспекты поведения, элементы или качества, которые являются общими для большинства специфических действий. Общий комплекс или конфигурация основных идей и ценностей культуры является ее стилем; другим термином для их обозначения (за последние годы) служит греческое слово “этос”»[85].
Такова в целом точка зрения Бэгби о локальных культурах. Перейдем теперь к ее оценке.
Глава вторая
Виды исторического обобщения и исходная классификация историко-типологических понятий
1. Проблема обобщения в свете основной целевой установки исторической науки
Сама по себе правомерность использования понятия локальной культуры в историческом исследовании вряд ли может вызвать сомнение. Поскольку существуют локальные культурно-исторические системы, то вполне понятно, что они должны найти свое понятийное выражение. Весь вопрос состоит в том, как строить и как использовать данное понятие.
Определение научного понятия с методологической точки зрения предполагает прежде всего установление его основных познавательных функций в общей системе других используемых в исследовании понятий. Но эта задача может быть выполнена лишь в том случае, если будет ясна логическая структура определяемого понятия. В связи с этим, как нам кажется, основным недостатком вышеприведенной точки зрения Бэгби о понятии локальной культуры следует считать то, что он не справился с задачей установления познавательных функций данного понятия. Несмотря на целый ряд высказанных Бэгби интересных мыслей о понятии локальной культуры, он не сумел достаточно четко и полно выяснить соотношение этого понятия с другими используемыми в культурно-историческом исследовании понятиями. Без выполнения же этой задачи внутренняя природа данного понятия не может быть по-настоящему осмыслена.
Бэгби сопоставляет понятие «локальная культура» лишь с общесоциологическим понятием «культура». Но этого еще совершенно не достаточно для установления логической структуры и познавательных функций понятия «локальная культура». Попытаемся показать это.
Как нам представляется, термин «локальная культура» (цивилизация) должен служить для краткого обозначения соответствующих ограниченных в пространстве и во времени культурно-исторических систем, сложившихся в результате территориальной, экономической, духовной и пр. общности и обладающих традиционно-устойчивыми стилевыми особенностями. Именно в этом смысле можно говорить, например, о культуре австралийских аборигенов и эскимосов, о древнегреческой, китайской, арабской, западноевропейской и т. д. цивилизациях. Что касается целесообразности употребления именно данного термина, то мы ее усматриваем прежде всего в том, что он достаточно широк для обозначения всех известных проявлений исторически сложившихся местных систем культуры, будь то племенная, национальная, межнациональная и т. д. культуры.
Понятие «локальная культура» следует отнести к разряду «собственно исторических» понятий, благодаря которым исторические процессы и явления выделяются в некотором ограниченном, пространственно-временном континууме, в их конкретной данности и индивидуально своеобразном контексте проявления. При этом очень важно учесть то обстоятельство, что хотя понятие локальной культуры и фиксирует внимание исследователя на конкретно данных культурно-исторических комплексах, оно, как научное понятие, выполняющее свою основную познавательную функцию, призвано выразить эти комплексы не целиком, а лишь отдельные их стороны.
Понятие локальной культуры, как и любое другое понятие, в зависимости от конкретных задач исследования может строиться на самых различных уровнях абстракции (например, понятие древнегреческой культуры, понятие античной культуры в целом, понятие эллинистической культуры). Но во всех случаях его логическая природа остается той же самой, а осуществляемое с его помощью обобщение, благодаря которому исследуемые объекты сводятся к определенному единству, всегда будет относиться к явлениям, включенным в рамки уже установленного пространственно-временного континуума. Это всецело относится и к тем, указанным Бэгби на примере культуры эскимосов случаям, когда локальная культура выражает не одну, а две или больше пространственно и временно удаленные друг от друга общественно-исторические группы. При этом важно не то, насколько эти группы удалены друг от друга, а то, что они и присущие им в той или иной степени идентичные системы культуры берутся в определенных ограниченных пространственно-временных рамках.
В данном случае мы сталкиваемся с особым видом обобщающей деятельности мысли, который особенно характерен для исторического познания. Учет его имеет принципиально важное значение для понимания логического своеобразия собственно исторической науки и ее отличия от наук теоретических. Различие между ними состоит вовсе не в том, что теоретические науки являются обобщающими, а историческое знание представляет собой пример необобщающей науки, направленной на индивидуализацию объектов исследования, как это ошибочно полагали, в частности, Виндельбанд и Риккерт.
Познавательная деятельность истории как науки также осуществляется при помощи обобщения, но для выполнения своих специфических исследовательских функций она не может быть ограничена рамками лишь того типа обобщения, который является господствующим в науках теоретических. Если теоретические науки свою обобщающую функцию осуществляют путем отвлечения от индивидуальных признаков исследуемых объектов и рассматривают эти объекты лишь в виде совершенно идентичных экземпляров, подводимых под то или иное родовое понятие, то познавательная деятельность собственно исторической науки в силу специфики тех определяющих целевых установок, которые выделяют ее как особую науку[86], естественно, не может быть ограничена лишь данным типом обобщения. Ведь задача собственно исторического исследования, безотносительно к той конкретной сфере, на которую направлен процесс познания, состоит в воспроизведении, реконструкции изучаемых объектов в их конкретно данном своеобразии и индивидуальности. Логическая структура собственно исторического исследования тем и отличается от логической структуры исследования теоретического, что если последнее нацелено на изучение действительности под углом зрения лишь общих признаков и закономерностей различных ее выделяемых сфер, то первое призвано воспроизводить свои объекты в их конкретно данной сложности и полноте. В частности, именно в различии этих определяющих познавательных задач следует прежде всего видеть основной водораздел между социологией как теоретической дисциплиной и историей[87].
