Ингеборг Фляйшхауэр - Пакт. Гитлер, Сталин и инициатива германской дипломатии. 1938-1939
1208
Prozeß, X,S. 303.
1209
Ribbentrop. London, S. 181.
1210
Prozeß, X,S. 356.
1211
Prozeß, X, S. 303.
1212
Prozeß, X,S. 304.
1213
Kleist. Tragödie, S. 71. Автор приводит здесь воспоминания Риббентропа.
1214
«Жесткость советской дипломатии проявилась в балтийском вопросе, и в частности, в отношении порта Либавы» (Ribbentrop. London, S. 182).
1215
ADAP, D, VII, Nr. 157-160, S. 127-129.
1216
Об этом можно прочесть в воспроизведенном Клейстом изложении вопроса Риббентропом. Там говорится: «Труднее (чем в отношении Польши) давалось проведение разграничительной линии в регионе Прибалтийских государств, которые полностью были запроданы Англией и Францией Советам» (Kleist Tragödie, S. 71).
1217
Там же.
1218
Риббентроп писал позднее: «Хотя я и был наделен неограниченными полномочиями для заключения договора, все же, учитывая значение русских требований, счел правильным обратиться с запросом к Адольфу Гитлеру» (Ribbentrop. London, S. 182).
1219
Gaus. Eidesstaatliche Versicherung, S. 298.
1220
Schmidt Statist, S. 444.
1221
Риббентроп — в министерство иностранных дел, Москва, 23 августа 1939 г., 20 час. 05 мин. (с просьбой незамедлительно проинформировать Гитлера). См.: ADAP, D, VII, Nr. 205, S. 184-185.
1222
Below. Adjutant, S. 182f. Хевель по телефону передал положительный ответ Гитлера советнику посольства Типпельскирху. В отправленной Кордтом из Берлина и поступившей в посольство позже телеграмме того же содержания было сказано: «Ответ гласит: да, согласен» (ADAP, D, VII, Nr. 210, S. 187). Кордтсообщил: «Гитлер, взглянув на карту, заявил, что не заинтересован в... портах» (Kordt Wahn, S. 178).
1223
Herwarth. Hitler, S. 187.
1224
Петер Клейст, который сам — вопреки собственному описанию — не присутствовал, когда Риббентроп после своего возвращения в Кремль поставил Сталина и Молотова в известность о том, что Гитлер согласен включить эти территории в сферу советских интересов, сообщал впоследствии, что при этом известии «Сталин... на мгновение как бы застыл... Впечатление было такое, словно ему необходимо было преодолеть в некотором роде шок. Но это молниеносно у него прошло» (Kleist Tragödie, S. 72; ders., Hitler, S. 59). Это утверждение, равно как и последующее его заявление о том, что Сталин охарактеризовал беспримерную уступку немецкой стороны как «объявление Гитлером войны Советскому Союзу» (Kleist Tragödie, S. 228f. ders., Hitler, S. 268) не подкрепляются источниками.
1225
Kleist Tragödie, S. 72.
1226
Schmidt'Statist, S. 444. Обоих снова сопровождал в качестве переводчика Хильгер, который «должен был одновременно сделать запись о ходе переговоров» (ibidem). Об этих трех лицах говорит также и Гауе (Versicherung, S. 296). Напротив, Клейст (Tragödie, S. 72) утверждал, что Риббентроп отправился на второй раунд переговоров «с довольно большой свитой» и что он, Клейст, сам тоже при сем присутствовал. Это утверждение, с которым солидаризировались и другие члены посетившей Москву делегации Риббентропа, неверно.
1227
Kordt Wahn, S. 178.
1228
Hilger. Wir, S. 288.
1229
ADAP, D, VII, Nr. 228, S. 205-206.
1230
Gaus. Eidesstattliche Versicherung, in: Prozeß, X, S. 296.
1231
Hilger. Wir, S. 290.
1232
Hilger. Wir, S. 290; Hilger, Meyer. Allies, p. 302. Эту мысль Сталина и Риббентроп (London, S. 180), и Гауе (Versicherung, S. 296), и — со ссылкой на них — Кордт (Wahn, S. 179) воспроизводят следующими словами: национал-социалистская Германия годами изливала на СССР «чаны дерьма». Подобный вариант имеет свою историю в германском источниковедении. Возможно, он основан на переводе второго присутствовавшего при сем переводчика — Павлова.
1233
В разговоре с послом Россо Риббентроп особо указал на этот пункт и подчеркнул характер пакта как «договора о ненападении и консультациях». См.: Россо-Чиано, 25 августа 1939 г. (DDI, 8, XIII, п. 282, р. 181-184).
1234
Эту новую редакцию Россо считал при сложившихся условиях особенно важной, «поскольку она предоставляет Германии гарантии в том, что СССР не примкнет ни к какой политике изоляции» (DDI, 8, XIII, п. 282, р. 183).
1235
Запись посла Шуленбурга о разговоре с Гитлером 28 апреля 1941 г. (ADAP, D, XII.2, Nr. 423, S. 555).
1236
Ribbentrop. London, S. 184.
1237
Как позднее писал Риббентроп, у него создалось впечатление, «что контакты между западными военными делегациями и Москвой полностью не прекратились и после отъезда английской и французской миссий» (London, S. 184).
1238
Ribbentrop. London, S. 184.
1239
См., в частности, доклад Крамера-Мелленберга, направленный в германское министерство иностранных дел 12 августа 1939 г., где говорилось: «В Польше ведь совершенно точно знают, каковы намерения Берлина. Считают, что намерения эти сводятся к полному расчленению Польши... Утверждают, что в Берлине намереваются установить новую границу по дуге, которая пройдет от Восточной Пруссии через район Варшавы к Верхней Силезии; кроме того, объектами германских пожеланий являются Галиция... и... Тешин. Остальные польские территории немцы якобы готовы передать России... (ADAP, D, VII, Nr. 42, S. 32).
1240
См.: P.A. Мюллерсон. Советско-германские договоренности 1939 г. в аспекте международного права, в: Советское государство и право, 9,1989,с. 105-109.
1241
Интервью А. Яковлева газете «Правда» 18 августа 1989 г., а также «сообщение Комиссии по политической и правовой оценке советско-германского договора о ненападении от 1939 года» («Правда», 24 декабря 1989 г.).
1242
Gaus. Eidesstattliche Versicherung, in: Prozeß, X, S. 296.
1243
Geheimes Zusatzprotokoll, in: ADAP, D, VII, Nr. 229, S. 206-207. В западной историографии никогда не было сомнения в аутентичности этого документа. Независимо от источниковедческой методологии аутентичность дополнительного протокола подтверждается уже самой историей документа. Договор и дополнительный протокол были составлены на немецком и русском языках, причем были подписаны как немецкий, так и русский тексты. Секретный дополнительный протокол был изготовлен «только в двух экземплярах. Один из них был после подписания 23 августа 1939 г. оставлен в Москве, а другой Риббентроп привез в Берлин» (д-р Зайдль, в: Prozeß, X, S. 215f.). Применительно к дополнительному протоколу обе стороны соблюдали условие строжайшей секретности. Это условие было предметом самого протокола. В Берлине немецкий экземпляр хранился в особом месте в канцелярии Риббентропа. Он находился в «особым образом опечатанном конверте, который в соответствии с предписанием хранился с соблюдением особой секретности» (высказывание секретарши Риббентропа Бланк, in: Prozeß, X, S. 217f.). О существовании протокола известно было только лицам из ближайшего окружения Риббентропа. Статс-секретарь фон Вайцзеккер, по его признанию, видел «фотокопию, а возможно, даже оригинал документа Один экземпляр — это была фотокопия — я держал в своем личном сейфе» (Prozeß, XI, S. 318). Шла ли речь об одной-единственной или нескольких копиях и были ли они изготовлены по желанию или с ведома Риббентропа, неизвестно.
В течение 1943-1944 годов этот протокол вместе с другими документами канцелярии Риббентропа был микрофильмирован, а весной 1945 г. по соображениям безопасности был перевезен в имение Шенберг, что в Тюрингии. В последние дни войны по приказу из Берлина значительная часть перевезенных документов была сожжена. Войскам западных союзников удалось спасти часть этого важного архива и вывезти в безопасное место. Однако секретного дополнительного протокола к пакту о ненападении среди них не оказалось. Зато представитель рейхсминистерства иностранных дел Карл фон Леш смог указать руководителю британской группы по выявлению документов германского внешнеполитического ведомства то место, где он в свое время зарыл пленку, на которую были пересняты документы канцелярии Риббентропа. Пленка немного пострадала от воздействия сырости, но среди примерно 10 тысяч фотокопий листов прочих важных документов на ней сохранилась и фотокопия секретного дополнительного протокола к пакту о ненападении. По убеждению проф. Джорджа О. Кента, принявшего тогда фоторолик из рук фон Леша и в последующие годы, опираясь на него, издавшего труд «Документы германской внешней политики», «фотопленка удостоверяет подлинность протокола более четко, чем подразумеваемый оригинал. Протокол был заснят наряду со многими другими документами, достоверность которых не вызывает сомнения. И было бы труднее подделать всю пленку, нежели один документ» («Ньюсдей», 9 сентября 1988 г., с. 89).
