Ингеборг Фляйшхауэр - Пакт. Гитлер, Сталин и инициатива германской дипломатии. 1938-1939
1251
Германо-советский секретный протокол, Москва, 10 января 1941 г. (ADAP, D, XI.2, Nr. 638, S. 889f.) В статье 1 этого секретного соглашения имперское правительство заявило о своем отказе от «притязания на ту часть литовской территории, которая упомянута в секретном дополнительном протоколе от 28 сентября 1939 г—» В статье 2 Советское правительство заявило о своей готовности «компенсировать германскому имперскому правительству упомянутую в пункте 1 настоящего протокола область путем выплаты Германии 7,5 млн. долларов, то есть 31 млн. 500 тыс. рейхсмарок».
1252
Высказывание Вайцзеккера (Prozeß, IV, S. 318).
1253
Упомянута дополнительно по просьбе Советского правительства от 25 августа 1939 г. (ADAP, D, VII, Nr. 284, S. 247, ср. выше прим. 136) и согласие на это статс-секретаря от 27 августа 1939 г. (ADAP, D, VII, Nr. 353, S. 297).
1254
Той же цели, возможно, призвано было послужить и телеграфное обращение Гитлера, которое должно было дойти до Риббентропа еще во время этих переговоров, но которое он так и не получил. Согласно обращению, он, Гитлер, «очень приветствовал бы, если бы в рамках теперешних согласований было заявлено, что после достижения между Германией и Россией договоренности по проблемам Восточной Европы соответствующие территории можно было бы рассматривать как входящие исключительно в сферы интересов двух стран» (ADAP, D, VII, Nr. 206, S. 185).
1255
Начало этому было положено — что представляется весьма симптоматичным, если учесть желание Гитлера втянуть СССР в войну с западными державами на стороне рейха, — точно 3 сентября 1939 г., в день объявления Англией и Францией войны Германии. В соответствии с указанием, полученным Шуленбургом вечером 3 сентября, посол, как свидетельствует присутствовавший при сем в качестве переводчика советник посольства Хильгер, «настоятельно рекомендовал Советскому правительству сделать выводы из секретного дополнительного протокола и двинуть Красную Армию против находящихся в советской сфере интересов польских вооруженных сил». Согласно наблюдению Хильгера, Сталин, «осторожный, как всегда... не дал склонить себя к поспешным действиям. 10 сентября Молотов заявил графу Шуленбургу, что Красной Армии потребуется для подготовки еще две-три недели. Но уже 16 сентября, в день, когда польское правительство покинуло страну. .. Молотов сообщил, что Сталин примет посла «еще сегодня ночью» и объявит ему «день и час выступления советских войск»... 17 сентября в два часа ночи граф Шуленбург, германский военный атташе генерал Кёстринг и я были приглашены к Сталину; Сталин сообщил нам, что Красная Армия в шесть часов утра перейдет советскую границу на всем фронте от Полоцка до Каменец-Подольска, и попросил соответствующим образом проинформировать об этом компетентные германские военные органы. Военный атташе в смущении дал понять, что в считанные часы... невозможно своевременно поставить в известность... германские войска... Ворошилов, однако, отверг все возражения Кестринга замечанием, что немцы... легко справятся и с этой ситуацией» (Hilger. Wir, S. 294f.).
Тексты приведенных здесь высказываний, предписаний и телеграмм см. в: ADAP, D, VII, Nr. 567, S. 450f.; ADAP, D, VIII, Nr. 2, S. 2; Nr. 5, S. 3f.; Nr. 34, S. 26f.; Nr. 37, S. 28; Nr. 39, S. 29; Nr. 46, S. 34f.; Nr. 59, S. 44; Nr. 63, S. 47; Nr. 70, S. 53f.; Nr. 78, S. 60; Nr. 80, S. 62.
1256
Hilger. Wir, S. 294.
1257
Черчилль в своей речи по радио 1 октября 1939 г. приветствовал продвижение советских войск (к линии Керзона) как разумное ограждение СССР от нацистской угрозы (W. Churchill Der Zweite Weltkrieg. 1,2. Stuttgart, 1954, S. 63).
1258
10 сентября 1939 г. Молотов ответил на настояния германского посла заявлением о том, «что Советское правительство полностью ошеломлено неожиданно быстрыми немецкими военными успехами. Красная Армия, согласно нашему первому сообщению, рассчитывала на несколько недель, которые были ужаты до нескольких дней. Поэтому советские военные оказались в трудном положении...» (Шуленбург — в министерство иностранных дел. — Цит. по: ADAP, D, VIII, Nr. 46, S. 35).
1259
В обоснование своего отказа от районов Польши, отнесенных в секретном дополнительном протоколе к сфере интересов СССР, в обмен на Литву Сталин на переговорах 28 сентября 1939 г. заявил Риббентропу, «что разделение территории с чисто польским населением представляется ему сомнительным шагом. История, по его словам, показала, что польское население постоянно стремится к объединению. Поэтому расчленение польского населения легко приведет к возникновению очагов волнений...» Тем самым, как заметил Риббентроп, «Россия... освобождена от польской проблемы» (Риббентроп через статс-секретаря — Гитлеру, Москва, 28 сентября 1939 г. — Цит. по: ADAP. D, VIII, Nr. 152, S. 124f.).
1260
Наряду с окончательным определением «границы между двусторонними имперскими интересами» (статьи I и II) и непризнанием прав «третьих держав» (статья II) договор в статье III передал «необходимое государственное переустройство» на этих территориях в руки соответствующего правительства. См.: ADAP, D, VIII, Nr. 157, S. 127f. Тем самым Германия определенно сделала первый шаг на пути «большевизации» Восточной Европы.
1261
См. запись Риббентропа от 24 июня 1940 г., в которой он реконструировал директиву Гитлера от 22 августа 1939 г. в отношении Юго-Восточной Европы (ADAP, D, X, Nr. 10, S. 10).
1262
Gaus. Eidesstattliche Versicherung, Prozeß, X, S. 297.
1263
Kordt. Wahn, S. 178f.
1264
См. выше, прим.1152.
1265
ADAP, D, VII, Nr. 567, S. 450/
1266
ADAP, D, VIII, Nr. 5, S. 4.
1267
См. документацию Бориса Мейснера «Коммунистический захват власти в Балтийских государствах» (VfZ, 1954, Nr. 2, S. 95-114), а также библиографию в книге: Loeber. Selektion. Но исчерпывающей картины эти материалы не дают. Весь комплекс вопросов настоятельно требует нового основательного исследования с привлечением советских и прибалтийских источников и документов того периода.
1268
Несомненно то, что между поворотом Гитлера к России после победы над Францией и советским продвижением в Прибалтике и Бессарабии существовала осознаваемая обеими сторонами взаимосвязь (от своих мыслей покорить Россию еще летом 1940 г. Гитлер отказался только во второй половине июля. См .'.Albert Seaton. Der russischdeutsche Krieg 1941-1945. Hrg. Andreas Hilgrüber, S. 24; Generaloberst Halder. Kriegstagebuch, II, S. 32,49). Чтобы сделать убедительным свой поворот на Восток в момент эскалации военных действий против Англии, Гитлер сознательно использовал неверную интерпретацию дополнительного секретного протокола, особенно в отношении Бессарабии. Образ мыслей окружения Гитлера отражал Геббельс, записавший 7 июля, что Россия пользуется «...моментом. Возможно, позже нам нужно будет выступить против Советов». А четыре дня спустя Геббельс писал: «Россия, до того как захлопнутся ворота, пытается урвать как можно больше. Мы должны быть начеку».
1269
Дашичев. Пакт..., 1,с. 3.
1270
См. изложение Риббентропа, согласно которому Сталин напомнил о Гитлере «в подчеркнуто дружественных словах» (London, S. 182), а также отмеченный богатством фантазии, но далекий от реальности рассказ Клейста (Kleist. Tragödie, S. 72ff.; ders., Hitler, S. 59).
1271
Hilger. Wir, S. 293.
1272
«Правда» отметила значение пакта о ненападении для «политики мира», подчеркнув, что он имел целью устранить конфликты, укрепить мирные и деловые отношения между двумя государствами. По ее заявлению, пакт устраняет напряженность и выходит за рамки урегулирования отношений между двумя странами.
1273
«Выступление В.М. Молотова на внеочередной четвертой сессии Верховного Совета СССР I созыва 31 августа 1939 г.». В этом выступлении Молотов заявил: «...Наша обязанность - думать об интересах советского народа... Политическое искусство в области внешних отношений заключается... в том, чтобы уменьшить число таких врагов и добиться того, чтобы вчерашние враги стали добрыми соседями, поддерживающими между собою мирные отношения... Этот договор не только дает нам устранение угрозы войны с Германией, суживает поле возможных военных столкновений в Европе и служит, таким образом, делу всеобщего мира, — он должен обеспечить нам новые возможности роста сил, укрепление наших позиций, дальнейший рост влияния Советского Союза на международное развитие...».
1274
В своем обращении от 3 июля 1941 г. Сталин задал риторический вопрос о том, не было ли с учетом последующих событий ошибкой идти на заключение пакта о ненападении с Гитлером. Его ответ гласил: «Конечно, нет! Пакт о ненападении есть пакт о мире между двумя государствами. Именно такой пакт предложила нам Германия в 1939 г. ...Что выиграли мы, заключив с Германией пакт о ненападении? Мы обеспечили нашей стране мир в течение полутора лет и возможность подготовки своих сил для отпора, если фашистская Германия рискнула бы напасть на нашу страну вопреки пакту. Это определенный выигрыш для нас и проигрыш для фашистской Германии».
