Джейн Харвей-Беррик - Приговоренные к пожизненному (ЛП)
Джордан выглядел потрясённым.
— Это всё? Я… я свободен?
Офицер Карсон улыбнулась и немного откашлялась, кажется, она тоже немного растерялась. Клянусь, она тоже утирала слезу.
— Да, Джордан. Ты свободный человек. Мои поздравления.
Она встала и протянула ему руку.
Моё сердце разрывалось на части, когда он поднялся на трясущихся ногах. Затем они быстро пожали друг другу руки.
— Здесь моя работа закончена, — сказала она мягко, — удачи вам обоим.
Она снова улыбнулась, затем я проводила её до двери и помахала ей, когда она уезжала.
Джордан сидел на диване, когда я вернулась обратно, он всё ещё выглядел потрясённым.
— Вау, — сказала я.
Казалось, он застыл в одном положении.
— Джордан, это потрясающе! Ты свободен!
Я села возле него и осторожно обняла его, аккуратно свернувшись у его дрожащего тела.
Он спрятал лицо у меня в волосах, когда всхлипы начали сотрясать его тело.
— Свободен! — произнёс он.
***
Джордан
Было невозможно принять это. Я знал, что должен был чувствовать радость, чтобы отпраздновать это, но я чувствовал только пустоту. На протяжении долгого времени меня считали человеком вне общества: сначала заключённый, а потом человек на условно-досрочном. Но теперь…
— Всё в порядке, — заверяла меня Торри в тот вечер.
Мы вместе лежали на диване, Торри осторожно свернулась около меня. Обычно, когда мы лежали подобным образом, она была на мне. Я скучал по тому, как её голова лежала у на груди, а эти мягкие волосы спадали на меня. Но это было чертовки больно — держать её вес на себе. И не только это, просто дышать приносило боль. У меня дико болела голова, а левый глаз пульсировал, как последняя сволочь. Я пытался всё это игнорировать и сосредоточиться на телевизоре. Торри любила научно-фантастические программы, и сейчас мы смотрели повтор «Звёздного пути: Следующее поколение» Точнее, смотрела она. Мои мысли были за миллион миль отсюда. Мда, слишком иронично.
Она посмотрела на меня.
— Я могу себе только представить, насколько нереальным тебе кажется это.
Я кивнул, но не ответил. Честно говоря, даже не знаю, что бы мог ответить на это.
— Всё будет хорошо, — сказала она снова, — как только ты выздоровеешь, мы сможем делать всё, что захотим, поехать туда, куда мы захотим.
— Да, я знаю.
Я не знал.
— Не волнуйся, мы разберёмся с этим, — она заколебалась, — когда собираешься рассказать об этом родителям?
Отец был на работе, а мама была непонятно где. Она держалась от нас подальше.
Офицер Карсон уехала три часа назад. Я бы мог позвонить отцу в офис, но решил подождать.
непонятно где Неуверен, что в ближайшее время скажу им, непонятно где ответил я, в конце концов
Торри была в недоумении.
— Почему бы и не рассказать?
Я заёрзал от неудобства, пытаясь найти хотя бы немного места на диване, которое бы не причиняло такую грёбаную боль.
— Я просто не хочу чувствовать… не знаю. Как будто они будут ожидать от меня чего-то другого. Я просто не хочу этого давления сейчас. Можем мы немного подождать?
Она подняла руки.
— Эй, это полностью твоё дело! Я просто счастлива и горжусь тобой. Хочу кричать об этом, чтобы все знали. Но если ты не готов к этому, всё нормально. Но, эм, я уже отправила сообщение Бив.
— Да? И что она сказала?
Торри засмеялась.
— Ну, её первое сообщение состояло только из одного слова, ну, по крайней мере, я думаю, что это слово. В сообщении было «удивлённыешары»
— Эм, хорошо?
— А в своём втором сообщении она хотела прийти к нам с бутылкой шампанского. Не беспокойся. Я сказал ей «нет». Ну, а точнее, сказала, пока нет.
— Я никогда не пил шампанского.
Она уставилась на меня.
— Только пиво, эм, водка, иногда виски. Райан…у него на той вечеринке было красное вино. Я помню это. Но не думаю, что его пробовал. Так что нет, шампанское я не пил.
— Нам определённо нужно это исправить! — засмеялась Торри. — Тебе понравится. И оно очень классно сочетается с сексом. Думаю, это всё из-за пузырьков.
Я начал смеяться, а затем мои рёбра напомнили мне, что это была не лучшая идея.
— Извини, милый, — захихикала она, — о, кстати. Я разговаривала с Халком. Он уже слышал, конечно же, о тебе. Он сказал, что можешь приступить к работе в любое время, и что я должна надрать тебе зад. Не уверена, зачем он это сказал, но, думаю, это выражение привязанности.
Я хмыкнул, не желая думать о Халке и «привязанности» в одном предложении. Это просто было слишком странно.
— А как насчёт твоей работы, милая? — спросил я, боясь ответа. — Ты не можешь вечно сидеть со мной, играя в медсестру.
Она вздохнула.
— Да, верно, но Гас дал мне неделю отдыха.
— Это, на самом деле, очень великодушно с его стороны.
— Ага, но это скорей всего немного связано с тем фактом, что он до чёртиков боится моего парня!
Я скривился.
— Не думал, что он будет бояться кого-то, кто не даст сдачи.
Я сказал это с горечью, и Торри бросила на меня взгляд, показывающий, что она все ещё немного злилась на меня.
— Да, но эти дни уже позади, да?
Думаю, да.
— Да, — сказал я, медленно кивая, — больше никакой вседозволенности. Никому. В следующий раз всё будет по-другому.
Торри улыбнулась, удовлетворённая моим ответом.
Я не врал ей. Я больше не был на условно-досрочном, у меня были такие же права, как и у других людей. Ну, почти. Я не был настолько глуп, думая, что если встряну во что-то, то моё дело не использую против меня. Но это так же не означает, что я автоматически возвращаюсь к тюрьме. А что касается Райана и всех тех, кто хочет добраться до меня, в следующий раз ОНИ будут теми, кто будет расплачиваться. Я, наконец-то, поверил в то, что мне говорила Торри, — я расплатился с долгами. Остался только один невыполненный долг — долг перед Майки, в котором я пообещал ему жить своей жизнью, прожить её как можно лучше. Это заберёт целую вечность, но меня устраивала эта мысль.
***
На следующий день к нам пришёл детектив, который был в больнице. Торри сказала, что это был тот же человек, детектив Лопез, но я не помнил его. Я, наверное, был без сознания в то время.
Торри предложила им кофе. Она была внимательной, но мысль о том, что мне придётся общаться с долбанными полицейскими, чуть ли не заставила меня выпрыгнуть из собственной кожи. Вероятно, я бы так и сделал, если бы дыхание не приносило чертовски сильную боль.
