Исцелиться любовью (ЛП) - Харт Кэмерон

Я наблюдаю, как разочаровывающая, завораживающая, загадочная женщина садится на диван и похлопывает по сиденью рядом с собой. Я смотрю на ее руку, затем в эти глаза, которые, кажется, видят все, хочу я того или нет.

— Да ладно, я хороший слушатель. У каждого бывают плохие дни. Может быть, я смогу тебе помочь, и тогда ты не будешь чувствовать себя таким одиноким.

Ее слова проносятся у меня в голове, вызывая прилив адреналина и заставляя сердце бешено колотиться в груди. Ангелы сражаются с демонами в моем сознании, одна половина меня не может понять, почему эта женщина не хочет, чтобы я был один, в то время как другая половина кричит, что никто не понимает, через что я прохожу, и всем нужно перестать так чертовски стараться.

— Эллиот? — ее тон тих, почти благоговейный, как будто она знает, что я веду невидимую битву. Я не могу этого вынести. Ее доброта, ее красота, то, как я переживаю за нее в течение недели, хотя знаю, что не должен этого делать.

— Ты думаешь, что можешь найти со мной общий язык? — выплевываю я, в моих словах сквозит гнев. Бриэль округляет глаза от моего резкого тона, но я не могу остановиться. — У тебя есть ученая степень, карьера, приятный образ жизни, который позволяет тебе носить модную обувь и серьги с бриллиантами. Ты можешь проводить дни в окружении закаленных ветеранов, собирая печальные истории об их участии в боевых действиях, но это не значит, что ты можешь разделить мои страдания.

К тому времени, как я заканчиваю свою тираду, меня уже тошнит, я хватаю ртом воздух, пытаясь успокоиться. Бриэль смотрит на меня снизу-вверх, сидя на диване, ее лицо совершенно бесстрастно. Ни улыбки. Ни намека на игривость. Ни одного остроумного замечания или дерзкой реплики в ответ. Когда у нее дрожит подбородок, мне хочется рухнуть на пол и молить ее о прощении.

Боже, пожалуйста, не плачь. Пожалуйста, не плачь…

Она встает, избегая смотреть мне в глаза, разглаживает рубашку и собирает невидимые пылинки со своих брюк, просто чтобы было чем заняться, кроме как смотреть на меня. Черт возьми, я наконец-то это сделал. Я оттолкнул ее. Как и хотел. Верно?

Тогда почему я чувствую себя самым большим засранцем на свете?

— Бриэль, — начинаю я, хотя не знаю, что еще сказать. Я не помню, когда в последний раз извинялся.

— Я слышу вас отчетливо, мистер Эриксон. — Мистер Эриксон? Ее поведение изменилось с открытого и дружелюбного на холодное и профессиональное. Я заслуживаю этого. «Это то, чего я хотел», — напоминаю я себе. — Тогда давайте перейдем к делу, — говорит она отрывистым голосом.

Бриэль проходит мимо меня к папке, лежащей на ее столе, и, не задумываясь, я хватаю ее за руку и держу в своей. Она тихо вздыхает, глядя на наши сцепленные руки. Ее взгляд обращается ко мне, и эти ярко-голубые глаза снова наполняются эмоциями. Вот оно. Я могу раздавить ее или впустить в себя. Этот момент определит всю мою дальнейшую жизнь, я чувствую это.

— Я не всегда был таким, — шепчу я, отводя взгляд от Бриэль. — Озлобленный, сломленный монстр, который набрасывается на любого, кто пытается помочь. Я... мне жаль, — я с трудом сглатываю, чувствуя, что только что вырвал свое сердце и положил его к ее ногам.

Она сжимает мою руку, привлекая мое внимание к себе. Бриэль подходит на шаг ближе, наши тела почти соприкасаются. Ее теплое дыхание овевает мои губы, и все, что я могу себе представить, — это наклониться и, наконец, ощутить ее сладость.

— Ты не монстр, — бормочет она. — Тебе больно. Физически, умственно, эмоционально. Ты пережил нечто настолько травмирующее, что это едва не лишило тебя жизни. Я уверена, что были дни, когда ты хотел, чтобы так и было.

Я киваю, ловя каждое ее слово.

— Я могу помочь, но ты должен позволить мне, — продолжает она. — Я не могу заставить тебя желать лучшей жизни для себя. Только ты можешь это сделать

— Я не заслуживаю лучшей жизни, — говорю я, и слова срываются с моих губ прежде, чем я успеваю их остановить.

Глаза Бриэль наполняются слезами, но на этот раз это не потому, что я был злым. Она на грани того, чтобы заплакать... из-за меня?

— Конечно, ты заслуживаешь, — отвечает она едва слышным голосом. — Я вижу, как ты наказываешь и изолируешь себя. Ты заслуживаешь полноценной жизни, полной людей, которые тебя любят.

— В конце концов, я просто причиню им боль. Мне лучше быть одному.

— Весь этот гнев не пройдет только потому, что ты будешь держать себя взаперти. Это просто уходит вглубь, и это может привести к некоторым довольно мрачным мыслям.

Я киваю, слишком хорошо знакомый со своей почерневшей душой и гнетущими мыслями.

— Как?.. — я замолкаю, даже не уверенный, о чем спрашиваю.

Бриэль улыбается в первый раз с тех пор, как я накричал на нее, и что-то успокаивается глубоко в моей груди. Я больше никогда не хочу быть причиной ее страданий. Я хочу только ее радости и смеха.

— Ты только что сделал первый шаг, — говорит она мне, поднимая наши соединенные руки. Она кладет их мне на сердце, ее кристально-голубые глаза умоляют меня последовать за ней на этом пути к исцелению.

— Спасибо, — выдавливаю я из себя, мой голос на мгновение срывается. Бриэль просто улыбается, а затем отпускает мою руку и продолжает свой путь к своему столу.

— Итак. Теперь, когда мы с этим покончили, как прошли тренировки на этой неделе?

Вот так просто она вернулась к своему обычному, жизнерадостному состоянию. Она не стала зацикливаться на эмоциональном дерьме, в котором я не силен, она просто сказала то, что ей нужно было сказать, и теперь мы движемся дальше. Неужели все так просто? Я извиняюсь, и она прощает, значит, мы можем начать все сначала?

— Эллиот?

— Да, — отвечаю я, все еще не придя в себя от того, как быстро мы оправились от моей незрелой и неуместной выходки. Все такие или она особенная? Без сомнения, Бриэль особенная. Я знаю, что это правда до мозга костей.

Мы обсуждаем достигнутый мной прогресс, и Бриэль переключает упражнения на другие группы мышц. Когда наше время подходит к концу, я не хочу уходить. Я никогда не думал, что скажу это, но я хочу побыть в центре ветеранов, если это значит, что я смогу проводить больше времени с Бриэль.

— Думаю, на этой неделе все, — произносит она по истечении часа. — Еще три сеанса, и ты от меня избавишься, — шутит она.

У меня скручивает живот при мысли о том, что я не смогу видеться с ней каждую неделю. Черт возьми, на данный момент я думаю, что мне нужно видеться с ней каждый день. Мы прощаемся, и я направляюсь к своему грузовичку, хотя пока не завожу его.

Сидя в безмолвной кабине, я размышляю о тихих словах утешения, сказанных Бриэль, о том, как она успокоила мой гнев и как она дала мне второй шанс. Ладно, больше похоже на пятый шанс после того, как я вел себя в последнее время, но все же.

Сделав несколько глубоких вдохов, я закрываю глаза и откидываюсь на подголовник. Впервые после инцидента на меня накатывает волна спокойствия, ослабляя вечные тиски, сжимающие мои легкие.

Я пока не хочу уезжать. Как только я отправлюсь в горы, я знаю, что мне придется поговорить с Уайлдером. Если Бриэль сможет простить меня, зная всего несколько недель, возможно, Уайлдер тоже будет открыт для разговора.

Вздохнув, я открываю глаза и ерошу пальцами бороду. Это эмоциональное исцеление так же утомительно, как и физическое. Может быть, даже больше.

Когда я завожу машину и смотрю на часы на приборной панели, я с удивлением вижу, что прошло сорок минут. Должно быть, я задремал, или, может быть, все эти эмоциональные переживания замедлили работу моего мозга.

Я уже собираюсь выезжать со своего парковочного места, когда замечаю вспышку рыжевато-светлых волос, которые могли принадлежать только одному человеку. Бриэль стоит перед машиной, которая, как я полагаю, принадлежит ей, и пытается понять, как открыть капот.

Я выскакиваю из машины и направляюсь в ее сторону, изо всех сил стараясь не насмехаться над тем фактом, что она ездит на жемчужно-белом «БМВ». Может, у Бриэль и серебряная ложка в зубах, но она настоящая и приземленная. К тому же, она единственный человек, который смог справиться со мной больше чем за неделю, так что это должно что-то значить.