Дженнифер Чиаверини - Одинокая звезда
Глава 18
«Несколько ящиков со слайдами» оказались четырьмя большими картонными коробками, в которых лежали фотографии и газетные вырезки. Миссис Компсон пояснила, что на протяжении тридцати лет снимала каждый сшитый ею квилт.
— Гвен повезло, что вы привезли все это с собой из Севикли, — заметила Сара.
— Удача тут ни при чем. У меня сохранились некоторые из этих квилтов, но большинство было продано или раздарено. Здесь лежат свидетельства дел всей моей жизни. Я лучше стану спать на морозе, но не оставлю без присмотра эти коробки.
Когда миссис Компсон открыла картонку, Сара развернула первую попавшуюся газетную вырезку. Заголовок гласил: УОТЕРФОРДСКАЯ ГИЛЬДИЯ КВИЛТИНГА УЧАСТВУЕТ В АУКЦИОНЕ «КВИЛТ ПОБЕДЫ». Ниже было фото: несколько женщин держат одеяло, собранное из маленьких шестиугольников.
— Вы тут есть? — спросила Сара.
— Что там у вас? — Миссис Компсон взяла заметку в руки. — О господи! Как давно это было. — Она ткнула пальцем в одну из женщин. — Вот я, держусь за угол квилта.
Сара вгляделась в стройную молодую женщину на снимке. Гордо подняв подбородок, она строго глядела прямо в объектив.
— Что за «Квилт победы»?
— Узор в нем складывается не только из блоков. Это «Бабушкин цветник».
— Напоминает пчелиные соты.
Миссис Компсон засмеялась.
— Что ж, пожалуй. На мелкие детали мы брали лоскуты, берегли каждую ниточку. Ведь шла война, и даже Бергстромы не могли себе позволить лишние расходы. Мы, женщины, сшили этот квилт и выставили его на аукцион, чтобы выручить деньги на военные нужды. Тут на фото не видно, но на каждом светлом шестиугольнике вышито имя одного из местных парней, ушедших на войну. А если он отдал жизнь за свою страну, мы вышивали рядом с его именем золотую звезду. — Она вздохнула и вернула Саре газетную вырезку. — В то лето мы вышили много золотых звезд.
Сара снова посмотрела на снимок и убрала его в коробку.
— Ну–ка, поглядим, — сказала миссис Компсон, разглядывая слайд на свету. — Да, этот хороший. Сара, пожалуйста, достаньте из той коробки проектор и сотрите с него пыль, хорошо? Да, вот этот слайд будет первым.
Два часа миссис Компсон просматривала слайды, размышляла и либо браковала, либо указывала Саре, в какое место круглой карусели проектора их положить. Миссис Компсон объяснила, что она намерена рассказать студентам об истории квилтинга. Слайды покажут, как квилтинг менялся с годами и все равно оставался прежним.
— Вы расскажете им историю «Бродячей ноги»?
— Да, и, возможно, несколько других, если позволит время. — В конце концов миссис Компсон вздохнула и отодвинула от себя последнюю картонку. — Вот и все слайды, которые мне понадобятся. План лекции я напишу в другой раз, а теперь пора приступить к очередному уроку.
Они убрали коробки и спустились в гостиную, где Сара достала все, что требовалось для изготовления шаблонов.
— Сегодня я научу вас, как сшить блок «Загадка холостяка», — сообщила миссис Компсон, и в уголках ее губ мелькнула улыбка.
— Что в нем такого смешного? — удивилась Сара, подумав, что с ним связано какое–то суеверие. Может, миссис Компсон скажет, что квилт, в который вшит блок «Загадка холостяка», обрекает его создательницу на безуспешные поиски работы?
Улыбка миссис Компсон сделалась шире.
— Вообще–то ничего особенного. Это наша с Клаудией шутка. Не очень приятная, мне даже стыдно о ней рассказывать.
— Не томите меня. Что за шутка?
— Я уже говорила, что вы пока не знаете всех историй, связанных с особняком или его обитателями, — пробормотала пожилая мастерица, словно размышляя вслух. — А ведь когда–то одна девица была тут очень важной персоной. — Она вздохнула и опять посмотрела на Сару. Ее щеки слегка порозовели, а на лице читалось едва ли не смущение. — Ладно, я поведаю вам еще одну историю, пока мы работаем над новым блоком. Но предупреждаю, что мой рассказ выставляет меня в нехорошем свете. Признаюсь, в молодые годы я не всегда помнила о милосердии.
— Эге, в это трудно поверить, — ответила Сара суховатым тоном, похожим на тон миссис Компсон.
* * *Как я уже говорила, Ричард не любил школу. Если бы папа не твердил ему все время, что он должен получить приличное образование, если хочет когда–нибудь управлять конным заводом, то он, пожалуй, вообще перестал бы учиться. Семестр в Пенсильванском колледже не утолил его жажду к странствиям и приключениям. Ричард часто жаловался, что уотерфордская школа душит его, что учителя там жуткие, а город скучный, и так далее. Когда Ричарду исполнилось шестнадцать, они с отцом пошли на компромисс: если Ричард улучшит оценки, папа разрешит ему учиться в Филадельфии.
— Если ты скажешь, что во всем виноват детский квилт, — заявила мне сестра, когда мы услышали эту новость, — я никогда тебе этого не прощу.
— Что ты, Клаудия, я ни слова не сказала, — ответила я с невинным видом, хотя мне хотелось рассмеяться. Впрочем, я тут же загрустила. При мысли о том, что рядом со мной не будет Ричарда, стало пусто в душе. Я изо всех сил старалась радоваться за него, но не могла.
Так Ричард поехал в Филадельфию, чтобы продолжить учебу. У папы там были друзья, которые согласились принять его у себя, так что мое беспокойство за него было безосновательным. Он часто писал мне, и когда я читала вслух его письма Клаудии и всем остальным, мы радовались, но скучали еще сильнее.
К счастью, рядом со мной оставался Джеймс. Они с папой были очень похожи — добрые, решительные и порядочные. С помощью Джеймса наши лошади стали еще лучше. Муж выполнял много опасных вещей, которые становились для папы все труднее и труднее.
Мы были женаты уже три года, и с каждым днем наше счастье увеличивалось. Какие это были беззаботные времена! Конечно, вы понимаете меня, ведь вы тоже недавно вышли замуж, да еще за такого чудесного парня, как Мэттью. Мы очень хотели, чтобы у нас были дети, но даже через три года не очень волновались, что их нет. Джеймс всегда гладил меня по голове и говорил, что у нас впереди еще очень много времени, что мы с ним вместе на всю жизнь. Молодые женщины любят, когда им говорят такие слова.
Поэтому, как ни болела моя душа за брата, я знала, что он вернется, когда закончит учебу. Может, к тому времени он уже станет дядей, думала я про себя, пряча улыбку, чтобы Клаудия не прицепилась ко мне и не заставила поделиться мыслями. Напомню, что это была осень 1943 года. Так много семей каждый день теряли братьев и сыновей, и грех было жаловаться, что мой брат просто уехал в другой штат, чтобы учиться в школе.
