Вульф (ЛП) - Хоуп Пейсли

Я вздрагиваю.

— Никогда не мыл им волосы. — Еще один поцелуй.

— Никогда не целовал их так, как я целую тебя. — Он проводит пальцем по затвердевшему соску, и его губы опускаются к моей шее, ключице.

— Никогда ни к кому не хотел прикасаться так, как хочу прикасаться к тебе.

Он щиплет меня за сосок, и вспышка удовольствия пронзает меня до самого естества.

— Никогда не был внутри женщины без презерватива. Никогда. — Его горячие губы обхватывают мой сосок, а руки скользят по талии, опускаясь к пояснице. — Но я готов брать тебя при любой возможности и наслаждаться видом моей спермы, стекающей по твоим мягким бедрам.

— Черт, — говорю я, пока его язык делает вещи, которых я никогда не испытывала.

— Только ты, Бринли. — Он крепко обхватывает моя задницу. — Только с тобой я испытываю потребность обладать, сделать своей.

— Почему? — спрашиваю я просто потому, что не могу этого понять. Я видела женщин, которые проводят время в клубе. Они красивые и дикие, я такой никогда не буду.

— Я же сказал, что не задумываюсь об этом, — просто отвечает он. — Мои люди считают, что ты затуманиваешь мой разум. Они считают, что ты отвлекаешь меня, и поэтому опасна.

— Это так? — спрашиваю я с прерывистым стоном. Все мысли вылетели у меня из головы, потому что одна его рука крепко обхватила меня за бедра, а другая скользнула между ними, оказавшись в опасной близости от моей уже пульсирующей киски.

— Да, — без колебаний отвечает Габриэль. — В самом худшем смысле.

— Каким образом? — Один палец проникает в меня, его глаза сосредоточены на моих.

— В моей голове нет ни одной мысли, которая бы не начиналась и не заканчивалась тобой, — честно говорит он, когда второй палец присоединяется к первому, мучая меня наилучшим из возможных способов.

— О… — это все, что я могу сказать, когда моя киска снова начинает сжиматься.

Он добавляет третий, и я стону ему в грудь, пока вода стекает по нам.

— Прямо сейчас все, чего хочет зверь внутри меня, — это попробовать на вкус эту маленькую тугую киску.

— Ну тогда, — стону я. — Сделай это. — Пожалуйста, пожалуйста, сделай это, безмолвно умоляю я.

Габриэль рычит в ответ, усаживая меня на скамейку в душе. Он опускается передо мной на колени, струи воды падают мне на грудь, а его пальцы продолжают атаку на мою сжимающуюся киску.

— Ты опасна, потому что боль, которую жажду я, жаждешь и ты. — Он покусывает меня, продвигаясь вверх по бедрам, уделяя внимание обеим ногам, и чем ближе он к моему центру, тем сильнее кусает, и я приветствую это. Я хочу, чтобы было больно. Что со мной не так?

— Я никогда не перестаю думать о том, чтобы зарыться в тебя, — рычит Габриэль, широко раздвигая мои ноги. — Эта киска зовет меня. Она умоляет меня. — Он проводит по ней языком.

Моя спина выгибается так быстро, что я чуть не падаю со скамьи, но он рядом, обхватывает руками мои бедра и притягивает к себе так, что я практически сажусь на его лицо, а затем он начинает есть меня, чередуя посасывание моего клитора и проникновение умелым языком.

— Ммм, — стонет он в меня. Все мое тело дрожит от прикосновения его губ.

— Ты мой любимый гребаный вкус, Бринли Роуз. — Габриэль делает все, чтобы доказать свои слова.

У меня нет ни единого шанса. Он притягивает меня еще ближе, и я сдаюсь. Он широко раздвигает мои бедра и впивается в меня, всасывая мой клитор в рот, как изголодавшийся мужчина.

Я смотрю вниз на этого устрашающего мужчину, похожего на викинга, между моих бедер, и воспламеняюсь от желания. Каждая клеточка моего тела испытывает сенсорную перегрузку. Габриэль двигает языком в идеальном темпе и с идеальным давлением. Он закидывает мои ноги себе на плечи и гладит меня по бедру одной рукой, а другой вводит два пальца в мою жаждущую киску. Проходят считанные мгновения, прежде чем я чувствую, что начинаю терять контроль.

— Черт, Брин, ты такая офигенно вкусная. Открой глаза и смотри на меня, пока я заставляю тебя кончить.

Я делаю то, что он говорит, опускаю голову и заставляю себя смотреть ему в глаза. Мои ноги дрожат, крики становятся все громче, но он не останавливается, и прежде чем я осознаю, что происходит, я бесстыдно кончаю ему на лицо. Выкрикиваю его имя, прижимаюсь к нему бедрами, беру то, что мне нужно, все, что доставляет удовольствие, не задумываясь. То, что я не делала ни с одним мужчиной.

Дело в том, что Габриэль не вызывает стеснения, он заставляет меня чувствовать себя красивой, поощряя меня быть свободной, побуждая быть собой, кем бы это ни было.

— Да, — кричу я. Я начинаю бормотать что-то бессвязное, а он не прекращает ласкать мой все еще чувствительный клитор, и это буквально за несколько мгновений вызывает у меня второй оргазм.

Мне кажется, я кричу — еще, пожалуйста, Габриэль, пожалуйста, — пока он крепко держит меня, овладевая мной, делая выбор за меня. Все, о чем я могу думать, — Боже, если я запомню только одно ощущение на всю оставшуюся жизнь, пожалуйста, пусть это будет именно оно — кончить с языком Габриэля Вульфа между моих бедер.

Глава 32

Габриэль

Я выключаю воду, пока Бринли приходит в себя после оргазма, и она остывающим потоком льется мне на спину. Приоткрыв дверцу душа, я набрасываю толстое полотенце на плечи Бринли, затем оборачиваю еще одно вокруг своей талии.

Когда мы входим в спальню, там темно и тихо. Она дрожит, когда садится на кровать. Взяв мою футболку, она натягивает ее через голову, лезет в ящик, и достает из ящика пару трусиков, похожих на маленькие шортики. Они прикрывают лишь треть ее идеальной попки, и, как ни странно, я уже подумываю о том, чтобы взять ее снова.

— Ты выглядишь опасно в моей футболке.

— В ней тепло, и я хочу рассмотреть чернила на твоей коже.

Я приподнимаю бровь.

— Если ты собираешься изучать меня, мне нужно выпить.

— Все, что у меня есть, — это старая коллекция бурбона моего отца. Он все еще заперт в шкафу в кабинете. Через две комнаты отсюда.

Я киваю. Я заметил это место раньше, но нет нужды напоминать ей, что я запомнил каждый свой шаг, пока искал ее.

— Он хранил его в той темной комнате для особого случая и ни разу не открыл, — говорит она, когда я выхожу из комнаты.

— Грустно, если хочешь знать мое мнение. Пустая трата хорошего виски, — говорю я.

— Согласна, — отвечает она, следуя за мной.

Когда я вхожу, в кабинете темно. Я включаю лампу, которая стоит под большим панорамным окном. Это что-то вроде старой библиотеки с плотными шторами. Я раздвигаю их, и перед моими глазами предстают ее обширные владения, залитые лунным светом. У одной стены стоит старый письменный стол, он выглядит антикварным и дорогим, а во всю стену — винный шкаф. Весь исписан мелом.

— Ключ во втором ящике. — Бринли входит следом за мной.

Я достаю ключ и отпираю шкаф, вытаскивая виски «Боралини» сорокалетней выдержки, который, должно быть, стоит десять тысяч долларов.

— Я не верю в особые случаи, — говорю я, откупоривая пробку и взбалтывая бутылку.

Бринли улыбается. Не думаю, что она пытается быть сексуальной, но это так. От нее исходит сияние только что тщательно оттраханной женщины. Ее волосы еще влажные, а на лице нет ни грамма косметики. Она — самое прекрасное создание, которое я когда-либо видел, и даже не осознает этого.

— Я тоже, так что… до дна? — спрашивает она, подходя к открытой полке и доставая оттуда два хрустальных бокала.

Я опрокидываю бутылку и пью прямо из горла.

— Мой отец, наверное, переворачивается в гробу. — Она хихикает, глядя, как я глотаю.

Черт возьми, это хорошо.

— Что с ними случилось? — Я сижу в кожаном кресле перед старым каменным камином, искренне интересуясь и все еще удивляясь, что мне не все равно. Она садится в кресло напротив, и мы оказываемся лицом друг к другу на расстоянии вытянутой руки.