(Не)милая Мила (СИ) - Жилло Анна
Однако все это не означало, что я согласилась бы прямо сегодня переехать к Лешке. Потому что у меня была Инка, и это очень сильно осложняло ситуацию. Да и он сам вряд ли был готов к чему-то подобному. Он даже к знакомству не был пока готов, судя по его выражению. И я не хотела торопить. Пусть дозреет.
Если сможет, конечно.
Быстренько одевшись, Лешка слепил бутерброд с сыром, прожевал на скорость и испарился. Словно и не было его.
А правда был? Не приснилось?
В микроволновке обнаружилась тарелка картошки с мясом. Походу, все-таки был, одна я ее так не оставила бы. Понюхала, разогрела, с урчанием схомякала: аппетит пробился самый что ни на есть зверский. Спохватилась, собрала и припрятала на дно мусорника улики ночной оргии, удивившись их количеству и тому, что оно не привело, как говорила моя гинекологиня, к эксцессу. Вот что значит в охотку! Никаких неприятных последствий. Только приятные: хочется мурчать и петь. И улыбаться шире плеч.
Впрочем, улыбку я все-таки пригасила, когда в замке повернулся ключ. Точнее, попыталась, и мама уже приподняла брови, заметив ее, но спасла Инка, начавшая тоненьким голосочком рассказывать, какие у Кати красивые бассейновые тапочки — «синенькие, с кьясными цветочками».
Деточка росла прекрасным стратегом и тактиком, с младенчества усвоив, что «дай», «хочу» и «купи» работают плохо — в отличие от тонко завуалированного «я бы хотела», которое даже не проговаривалось вслух.
— Девчонка далеко пойдет, — качала головой мама, покупая ей очередную принцессу.
— Ласковый теленок двух маток сосет, — хмыкала я. — А ласковый и умный — со всего стада покормится.
— Ты видела, что там за тапочки такие? — спросила вполголоса, отправив Инку спать.
— Жуткие, как смертный грех, — вздохнула мама. — Китч страшенный. И вообще у Инки есть тапки. Хватит ее уже баловать.
— Мам, у нее нога быстро растет. Купи на размер больше, не такие же, а похожие, но поприличнее. И скажи, что они дофига круче, чем у Кати. И волки целы, и овцы сыты.
— И пастуху вечная память, — усмехнувшись, мама чмокнула меня в лоб и ушла.
Вот теперь наконец можно было прилечь и перевести дух. Но только начала дремать, как прилетело сообщение от Полины:
«Мать, ты жива ваще?»
«Более чем», — ответила я.
«Это старый или новый?»
«Старый».
«Ну ничего так мужчинка. Тихо завидую».
Я отправила ей смайлик с высунутым языком и отложила телефон.
Кажется, я сама себе завидовала.
А еще кажется, что моя жизнь сделала крутой поворот. Через две недели выйду на новую работу. То есть на старую, но все равно новую. Откуда-то из-под унылого бюрократа с фигой на макушке выглянула гончая. Борзая — и немного бóрзая. Которая очень любила этот охотничий азарт сложных, запутанных дел.
И как я только позволила Льву Ивановичу себя уговорить? Наверно, все из-за того же раздрая, в который скатилась после разрыва с Юркой. Хотелось перемен. Не согласилась бы — и не было бы в моей жизни никакого Кота. Но и Инки тоже. И с Лешкой бы не встретилась.
Только подумала о нем, и тут же ожил телефон.
«Милая, я уже скучаю».
Ну ладно, пусть так. Для Юрки — Милый, типа «милый друг», а для Лешки — Милая.
«Я тоже».
«Завтра точно не сможешь?»
«Извини, мама завтра к подружкам, а нянька уехала куда-то. Давай в понедельник. Постараюсь пораньше освободиться».
«Это же еще двое суток! Эх… Ты занята сейчас?»
«Нет».
Мы переписывались почти час, пока не проснулась Инка. Очень-очень горячо переписывались. Усадив ее на кухне над сырниками с компотом, я вернулась в комнату и написала:
«Леш, ну и как теперь? После всего ЭТОГО? У меня ребенок вообще рядом».
«А у меня кот. Закройся в ванной. И телефон с собой возьми».
«Лучше вечером. Когда она спать будет».
«Тогда до вечера».
Я прыснула в кулак и пошла обратно к Инке. Ковыряя сырники, она рассказывала мне про бассейн, про то, как вырастет и станет «оимпийской чемпионкой мия». Я рассеянно кивала и поддакивала. Пока она не добавила, что «тапочки очень кьясивенькие».
— А давай мы найдем еще красивее, чем у Кати? — предложила я.
У Инки загорелись глаза.
— Давай! — завопила она, едва не опрокинув компот.
Мы перерыли весь интернет, нашли приличные тапочки, и я скинула ссылку маме, которая взяла покупку спортинвентаря на себя. В итоге пастух остался жив, зато время до вечера я благополучно убила. Уложила Инку спать, забралась в ванну и открыла воцап.
«Ну и на чем мы остановились?»
Алексей
Втиснув кое-как машину между двумя криво стоящими табуретками, я заглушил двигатель, откинулся на спинку и закрыл глаза. Такая расслабуха, что даже шевелиться не хочется. Выйти и подняться на пятый этаж — как будто на Эверест вскарабкаться. Состояние приятное, знакомое, но давно забытое. Правда, тогда оно было связано с чем-то другим. Не с сексом и не с женщинами вообще.
И только дома вспомнил — когда уже лежал с пивом на диване, почесывая мурчащего Мяфа за ухом.
В институте я играл за сборную по волейболу, и однажды мы пробились на крупные студенческие соревнования, где не светил даже выход из группы. Но неожиданно проскочили в плей-офф и добрались до полуфинала. В финал, само собой, не вышли, но после победы в четверти было именно такое блаженно-расслабленное состояние. Даже праздновать не хотелось. Выложились по полной и получили намного больше, чем рассчитывали.
Кстати, мог ведь сегодня на волик пойти! Но об этом вспомнил потом, когда уже было поздно. Ну и хрен с ним.
И… что дальше?
А можно хотя бы пару дней понежиться в этом кайфе? Думать-то все равно придется, и там все будет сложно, но можно не вот-прям-щас?
Наша переписка с Милкой, резво перепрыгнув через стадию эротики, скатилась в лютое порно, к сожалению, исключительно словесное. Конечно, сложно держать телефон одной рукой и ею же набивать текст, если другая занята, но аудио-видео было решено отложить на попозже. У нее рядом ребенок, у меня кот, который, впрочем, удалился, всем своим видом демонстрируя, что не намерен терпеть всякую похабщину.
Если бы на меня сейчас вылили ведро воды, наверняка с шипением повалил бы пар. И это после чумовой ночи! Вот так и не знаешь, какие в тебе скрыты резервы. Я был сейчас как нарик, который пытался завязать, неделю провел в кумаре, сорвался и вошел в такой штопор, что в ушах засвистело. Земля все ближе, а нам похер, потому что есть приход!
Вечером, продолжая горячие разговоры с лежащей в ванне Милкой и глядя на нее в телефоне, я подумал, что почти готов жениться. Потому что такую ненормальную больше уже никогда не найду. И не просто ненормальную, а запиленную именно под меня. И тараканы у нас даже не одной породы, а из одного питомника.
Почему «почти»? Потому что сначала надо познакомиться с ее дочкой и понять, сможем ли мы сосуществовать в одном тесном пространстве. Возможные дети от Милки меня пугали не так сильно, как уже имеющийся ребенок.
Да и с самой Милкой…
Чувства и секс — это одно. Быт — совсем другое. Мы провели вместе неделю новогодних праздников, все вышло отлично, но это как если бы остановились в гостинице. Я одиночка по натуре, мне и с Майкой было очень непросто — именно в плане совместного обитания в замкнутом контуре. Причем с ней мы до свадьбы жили вместе, потихоньку притирались. С Милкой так не получится. Придется сразу головой в омут. А еще и ребенок.
— Лех, ты там что, уснул? — она откинула с лица мокрые волосы, провела рукой по груди, поглаживая сосок. — Или предохранительный клапан открываешь? Чтобы крышечку не сорвало?
— Ну, змея языкатая, подожди, доберусь я до тебя!
— Очень надеюсь, — в ответ на это ее язык медленно, с намеком обвел губы. — А расскажи, что делать будешь, когда доберешься?
Мы поговорили в таком ключе еще минут пятнадцать, потом Милка заявила, что у нее сморщились пятки и что хочет спать. Заснет и утонет. Отключилась, пообещав позвонить завтра, а в телефон свалилось сообщение от Мурзана.
