Выгодная позиция (ЛП) - Каффери Ребекка Дж.
Он вялый и выглядит чертовски измученным, когда шаркает по кровати. Почему мне так хочется сделать для него что-нибудь приятное?
Я откидываю одеяло, лежащее на его кровати, и беру из шкафа запасную простыню, чтобы накрыть его. «Ты же не хочешь перегреться, так что устраивайся поудобнее под этим, а когда температура спадет, снова накинь одеяло. Наверное, мне стоит позвонить командному врачу и спросить его мнение на случай, если это не просто пищевое отравление, а у тебя желудочная инфекция или что-то в этом роде».
«Нет!» - кричит он, быстро вмешиваясь. «Не говори им. Они просто подумают, что у меня похмелье, а мне сейчас не нужна взбучка».
«Ладно, ладно». Я защищаюсь, но понимаю, что он прав. «Нас обоих в последнее время достаточно пожурили руководители. Я просто не хочу, чтобы тебе стало хуже и ты не знал, что делать».
Меня пронзает озарение. «Моя сестра - медсестра. Может, я позвоню ей, если ты не поправишься в течение следующих двенадцати часов? Пищевое отравление - если это оно - может стать очень серьезным, или это может быть что-то другое, и тебе действительно понадобится медицинская помощь».
«Конечно. Она же не отчитывается перед командой, верно?» Харперу с трудом удается держать глаза открытыми, но каждый раз, когда он, кажется, устраивается поудобнее, ему приходится поднимать руку и смахивать со своей головы матовые, потные кудри.
Что-то странное происходит со мной, потому что через несколько секунд я уже в его ванной, смачиваю холодной водой еще одну фланель, отжимаю ее и складываю так, чтобы она идеально подходила Харперу по размеру лба. Зовите меня просто
Флоренс, мать вашу, Найтингейл.
«Я могу положить это тебе на голову?» Я кладу ткань перед ним, он кивает, и я убираю кудри с его лба и заменяю их успокаивающей фланелью.
Звук, который вырывается из его губ при прикосновении ледяной прохлады ко лбу, должен быть незаконным, а мой пах определенно не должен дергаться.
Этот человек болен, Киан. Хватит.
«Спасибо», - бормочет он, наконец-то расслабившись в подушке.
Не знаю точно, сколько времени я просидел на краю его кровати, но точно пару часов. Между пролистыванием социальных сетей и отправкой электронных писем я проверял его температуру каждые полчаса или около того, и сделал это по меньшей мере три раза. Он все еще теплый, но уже не такой палящий, как в первый раз, когда я проверял его лоб.
Он также не шевелится уже долгое время. Первый час или около того он метался под простыней, обхватив руками живот, и я был уверен, что он сейчас проснется и снова начнет рвать. Однако в конце концов он успокоился.
Я сверяюсь с мировыми часами на своем телефоне, и, вероятно, сейчас самое время позвонить Элизе, чтобы убедиться, что я делаю все, что нужно, поэтому я проскальзываю в его ванную и нажимаю ее имя на своем телефоне.
«Доброе утро», - бодро говорит она, и я рад это слышать, если честно. В последние пару раз, когда мы общались, она выглядела спокойной, хотя и не хотела открыто признавать, что сейчас ей тяжело.
«Доброе утро», - шепчу я в ответ, и она тут же смеется. «Что?»
«Я думала, что этот день никогда не наступит. Из чьего дома ты звонишь так рано утром, что шепчешь старшей сестре?»
О, блестяще. Я не знаю, за кого она меня принимает, но она же ни на секунду не может представить, что я прячусь в туалете для интрижек, не так ли?
«Господи, Эль. Вытащи свою голову из сточной канавы. Мне просто нужен медицинский совет. Насчет пищевого отравления».
«Тебе плохо?»
«Нет, не мне».
«Так кому? Нужно знать пациента, прежде чем я смогу сказать тебе, что делать». Я
закатываю глаза, ведь я не прошу ее диагностировать серьезное заболевание. Я
просто хочу проверить, все ли я сделал.
«Элиза...»
«Киан, пошути со своей старшей сестрой, пожалуйста. У тебя никогда нет веселых историй, чтобы рассказать их мне».
Да, потому что ухаживать за рвотным новичком было так весело.
«Похоже, Харпер съел плохой буррито и провел пол ночи, вытряхивая кишки. У
него был жар, но сейчас он начинает остывать. Я напоил его водой перед сном и постарался охладить. Мне просто нужно знать, что еще я могу сделать».
«Не могу поверить, что ты сейчас присматриваешь за Харпером Джеймсом.
Клянусь, я только и слышу от тебя, какая он заноза в заднице».
«Он был болен, Эль. Что я должен был сделать? Просто бросить его?» Это заставило ее замолчать, потому что не существует мира, в котором она сказала бы мне оставить кого-то заботиться о себе, когда у него не все в порядке. «Есть ли еще что-нибудь, что я могу для него сделать?
«Проследи, чтобы, когда он проснется, он принял обезболивающее по своему выбору. У него наверняка болит горло от болезни и голова от обезвоживания, даже если ты дал ему воды. Кроме того, сегодня ему нужно что-нибудь съесть - главное, понемногу и часто, - так как желудок пуст».
Я не собиралась уходить сразу, но и не планировала быть здесь, когда он проснется.
Но теперь у меня нет выбора. Элиза будет разочарована, если я оставлю его в трудную минуту.
«Конечно. Я могу все это сделать. Когда он проснется, я закажу ему еду в номер или что-нибудь в этом роде». Если я попрошу их оставить это у двери, им даже не нужно будет знать, что я здесь. Я могу просто притвориться Харпером, разговаривая по телефону.
«Ты хороший парень, Киан, заботишься о нем, хотя он был для тебя просто козлом».
Говоря о заботе о людях... «Как дела дома?» Я спрашиваю каждый день, но этого все равно недостаточно.
«У нас все хорошо. Дети уложены спать, а Грант приехал на день раньше, так как конференцию, на которой он должен был выступать, отменили. Мама сегодня сидела в кресле - я дала ей завтрак в нем и все такое. Она вспомнила, как любит кукурузные хлопья, поэтому Грант сходил и купил несколько коробок». Элиза говорит о том, что мама хорошо провела день, и даже радуется этому. Это так приятно слышать сейчас.
И все же глаза щиплет, и мне приходится сдерживать дыхание, полностью прикусывая щеки, чтобы не расплакаться из-за этих моментов, которые я, возможно, больше никогда не увижу воочию. И чувство вины. Вина за то, что Эль все это делает...
«Я рад, Элс», - прохрипел я, чувствуя, как пересохло в горле, когда я сглотнул очередную порцию слез. «Поцелуй всех от меня, особенно маму. Скажи ей, что я ее очень люблю».
«Я буду, каждый день, Ки. Она знает, что ты любишь ее».
Я не уверен, что мама знает. Ни я, ни Элиза не можем быть уверены. Возможно, она никогда больше не узнает, как сильно ее любит сын - или даже то, что у нее есть сын. Боже! Я не могу плакать в одной комнате с Харпером. Если он сейчас проснется, то никогда не даст мне забыть об этом, и кто знает, кому еще он расскажет. Возможно, Йоханнесу.
Поэтому, после того как мы попрощались, я занялся беспорядком в комнате
Харпера. Ничто так не помогает почувствовать себя хозяином положения, как уборка и наведение порядка.
В отеле в каждом номере есть мешок для белья, и хотя я использую его по максимуму, когда нахожусь в дороге, это не похоже на то, что делает Харпер. По всему полу лежат маленькие кучки поношенной одежды, а также одежда, в которой его вырвало и которую я оставил в ванной. Я собираю все это в сумку, заполняю форму для срочной доставки за двадцать четыре часа и выставляю ее за дверь, чтобы забрать.
Это еще одна вещь, которую Харпер не оценит, но нет ничего хуже, чем чувствовать себя плохо и находиться в грязной комнате. Или надевать грязную одежду.
Небольшой сон не повредит никому из нас. Уже близится середина утра, а занавески так и не смогли остановить свет, проникающий в комнату. Я закрываю окна и включаю кондиционер - запах наконец-то исчез, а жара скоро станет невыносимой. Я плотно задергиваю шторы по краям, используя выброшенные туфли Харпера, чтобы удержать их на месте. Темнота приносит облегчение, и кондиционер начинает ослаблять нарастающую жару.
