Василий Добрынин - Станкевич
Но он признал, значит — понял. Уже хорошо: понял, — значит теперь с этим можно что-нибудь сделать.
«Усердие буду включать! А что остается, если уметь — не умею? И намывать, намывать эти микропесчинки, еще. По принципу: больше — лучше! Времени — не жалеть! А потом разберемся…». Мудрее он становился, день за днем: «Лучше использовать способ, не самый лучший — но тот, который доступен. Пока же доступен лишь этот…».
***
— Вас зовут Оля, а Вас — Сергей, — поздоровался и уточнил Потемкин. — Я — Георгий Артемович, из уголовного розыска. О вашей профессии — улыбнулся он, оглядев интерьер, сделанный, наверняка, руками этих людей, — спрашивать даже не надо...
— А, это, — сказал Сергей. — не проблема! Мы же художники. Да и возможности есть — завод за спиной.
— С хозяйкой Вам повезло.
— Да, — ответил Сергей. — Это так, повезло Будете об Алексее спрашивать?
— Да.
— А я спрошу, можно?
— Спросите.
— Человек, которого мы называли, не убивал его?
— Думаю, это был другой человек.
— А его хоть нашли? Кто такой он?
— Нашли. Спасибо.
— Несерьезно, скажу Вам. Вы должны уже что-то знать. А до сих пор только думаете...
— Закурю, позволите?
— Да, нет проблем!
— Скажите, а что, Анна Ивановна ремонт сама делала? Вас не просила о помощи?
— Нет. А почему Вы спросили? Мы два года ей предлагали. Она отказывалась.
— А вот нас не было — к родителям ездили на неделю, она вдруг сама все сделала, — заметила Ольга.
— Когда это было?
— Да., в марте и было.
— Сын ей помогал?
— Нет. Точно, не помогал. Его уже не было. Ну, не знали тогда, что случилось, но — уже не было.
«Ага! Куда-то я все же, приду!» — услышанное показалось Потемкину важным. Нарабатывал он постепенно, нужную схему мышления.
***
— Здравствуйте. Я хочу видеть Кирилла Павловича.
Рабочий остановился, поставил ведро с раствором.
— Вы из Харькова?
— Да.
— Он там, у вас, на Холодной горе* (*СИЗО находится на Холодной горе) Вы-то уж понимаете, да?
Потемкин такого не ожидал. А рабочий, беря снова в руки ведро, пояснил:
— Да буквально за Вами, его и забрали. Мы даже думали — Ваших рук дело.
— Спасибо! — сказал Потемкин.
«Кирилл оценил: меня с первого взгляда, и понял — «не по горячему следу» приехал этот! Другого он ждал!» — это понятно, да поезд ушел. Отчего же так бесполезны догадки? Реальный предмет, и не где-то — в себе, прятал при нем человек! А Потемкин? Да что он, Потемкин — так, потоптался вокруг, да ушел восвояси…
«Что ж, буду знать, — утешил себя, Потемкин, — приезжал не зря!». Чутье приводило…
Смысл творимого обретал, пусть хиленькие, — но все же реальные очертания. Правда, и уезжал нынче так же — ни с чем…
***
— Потемкин, тебе звонили! — сказал перед разводом ротный.
— Кто?
— А! — улыбнулся ротный, — Не знаешь, да? Не догадываешься? И телефоны служебные, дамам, может быть не раздаешь?
— Нет. Не раздаю!
— В общем, сам догадался, да? Мадам тебя, с очень приятным голосом, хочет.
— Спасибо.
— Нет, ты не уходи. Я сказал чтобы перезвонила, вот, как раз в это время. Ага! — телефон зазвонил, — бери, это тебя, дорогой!
— Потемкин!
— Здравствуйте. А это Вы занимаетесь делом по расчленению трупа?
— Да, я.
— Еще не раскрыли?
— Еще не раскрыли. — Потемкин был не готов, абсолютно, к такому звонку. Не знал, надо ли так отвечать… А там, — он дыхание слышал, — там волновались.
— Кажется, мне надо увидеться с Вами…
— Вот что, — ответил Потемкин, — подумайте, и назначьте время, и место, где Вам удобно. Я встречусь с Вами.
— Лихо! — мотнул головой, восхитился ротный, — Назначьте, — и встречусь! И где Вам удобно! И как! Ну, даешь, Потемкин!
На том конце провода, неуверенность правила речью:
— А можно, я после перезвоню?...
— Хорошо, завтра в девять, на этом же телефоне, я жду звонка.
— Спасибо, — с той стороны, звонок завершился.
— А что ж так, Потемкин! — шутливо заметил ротный, когда телефонная трубка легла на рычаг, — Она же готова, и ты говоришь, что готов. Чего ж ты съезжаешь? Вот и надо, пока горячо! А так все и сходит, на нет, потихоньку.
— Ну… — Потемкин рассеянно глянул в ответ, — Так ведь через сорок минут, на службу.
— А-а, государственный ты человек, Потемкин! О службе печешься. Что ж, это похвально. А утром, — делано оценил он, — с чистой душой, после службы! Смотри, что б потом мне жена твоя не звонила!
***
Никогда, никакой маршрут, для Потемкина не казался трудным, или не тем, как хотелось… Трудности были, на каждом маршруте свои, и каждый момент по-своему, не походил на другие. На то и маршрут, — нитью врезаемый в непредсказуемость и непостоянство стихии, которую называют Жизнь. Именно этим Потемкина и привлекала профессия. Новизна, взбодренная каплей здравого риска, натуре мужской всегда ближе, чем стабильная скука обыкновенных, непримечательных будней.
Приглядывался, и как говорится, в кулак покашливал, сегодня милиционер-водитель. Что-то не то, видел он в Потемкине. Не был таким тот. Не замечали, во всяком случае. Какой-то, в себе весь, Потемкин сегодня. Посторонний бы не заметил, но эти-то знали его...
«Может, дома не так?» — подумал водитель, и наконец, спросил:
— А как ты думаешь, кто по ночам гуляет с собакой?
— Понятия не имею! — ответил Потемки. Но тут же взял себя в руки, — Тот, кто по ночам не спит.
— И я думаю так же. Гуляют, я знаю утром, и по вечерам, иногда. Моей Альфе гулять по ночам в голову не приходит. Даже, когда я не сплю.
— Животные мудры. Они понимают, зачем человеку отводится ночь, и стараются нам не мешать.
— А отводится ночь для отдыха, да? И других добрых дел?
— Вот именно!
— Ну, если они в самом деле так думают, значит животные наши, твари действительно мудрые.
— Да, так и думают! — улыбнулся Потемкин, — А вот человек для каких дел ночами гуляет — вопрос…
— Так и я тебе, как бы, о том же…
«Ну, вот, — про себя усмехнулся водитель, — и пробудил человека…». Откуда ему было знать, что человек этот и вообще пребывает на грани паники? Не понимая: с чего бы? — да чувствовал, знал Потемкин, что не позвонит эта женщина, не позвонит! Был шанс, да к утру он умрет… «Что я должен был сделать? — терзался Потемкин, — Чтобы не потерять этот шанс?» Обязан был сделать! — чувство вины то катилось жаром, то холодком будоражило кровь. «Почему я такой? — возмущался Потемкин, — Почему, черт возьми, до меня не доходит?! «Что ты сказал? — Сообщил, что ты умный и этим пресек меня!» — разве не указал Евдокимов? — «Кажется, мне надо увидеться с Вами…», — робко просилась удача.
