Тени тебя (ЛП) - Кэтрин Коулс

— Нам нужно поговорить с тобой о Тайсоне.

Хмурый взгляд Стивена стал еще мрачнее:

— Что этот ублюдок вам наговорил?

Я приподнял брови:

— Проблемы в раю?

— Он сраный предатель. У нас была идея для подкаста. Мы собирались добиться пересмотра дела Джона. Потом были бы предложения от киностудий, туры с книгой. Мы бы жили припеваючи. А потом он вдруг заявил: «А что, если она говорит правду?» Какая к черту разница? Я его ударил. Едва задел. Не могу поверить, что он вызвал вас, придурков.

— Он мертв, — сказал Лоусон.

Стивен отшатнулся:

— Что ты сказал?

— Тайсон мертв. Мы нашли его тело два часа назад.

— Н-не может быть. Я видел его сегодня утром. Я… этого не может быть.

— Сожалею, Стивен.

Надо отдать должное Лоусону — он звучал так, будто говорил искренне. И, наверное, так и было. Парень мог быть редкостным мудаком, но смерти он не заслужил.

— Как? — прохрипел Стивен.

Лоусон глубоко вздохнул:

— Сейчас мы к этому перейдем. Мне нужно задать тебе несколько вопросов, чтобы восстановить хронологию. Когда ты видел Тайсона в последний раз?

— Около десяти утра, — пробормотал Стивен.

Лоусон кивнул:

— Куда он направлялся?

— Не знаю. Сказал, что едет в город.

— А что ты делал после того, как вы разошлись? — продолжал Лоусон.

Взгляд Стивена метнулся к нему:

— Как он умер?

— Я расскажу, как только соберу полную картину, — спокойно ответил Лоусон.

— Я не отвечу больше ни на один вопрос, пока вы не скажете как, — буркнул Стивен.

— Его убили, — сказал я, и в голосе не прозвучало ни капли эмоций.

Лицо Стивена побледнело, взгляд метнулся от Лоусона ко мне и обратно:

— Вы думаете, я к этому причастен?

Лоусон поднял ладонь:

— Нам просто нужно установить хронологию. Проверить все возможные варианты.

— Чушь, — сплюнул Стивен. — Я знаю, как это работает. Вы пытаетесь повесить все на невиновного, лишь бы закрыть дело.

— Мы не…

— Пошел ты, коп. Хотите поговорить? Звоните моему адвокату. Он у меня есть, с тех пор как вы начали вставлять нам палки в колеса. — Стивен хлопнул дверью прямо перед нашими лицами.

Я повернулся к Лоусону:

— Отлично поговорили.

44

АСПЕН

Я плотнее закуталась в свитер и тихо покачивалась на качелях на веранде, наблюдая, как Кэйди болтает без умолку с Нейтаном у забора. Она была в восторге от того, что из школы ее сегодня забираем втроем. И даже не моргнула, когда я сказала, что ударилась лицом о шкаф на работе. Я не привыкла врать Кэйди, но это был тот самый случай, когда она еще не готова услышать правду.

Петли двери жалобно скрипнули, когда Керри вышла на улицу, держа в руках две кружки. Она улыбнулась и направилась ко мне:

— Подумала, что горячее какао сейчас не помешает.

Нос предательски защипало от этой заботы, от самой сути материнского участия. Моя мама не умела в это — она была слишком занята тем, чтобы просто не утонуть.

Я взяла кружку и обхватила ее ладонями. Тепло напитка, и самой заботы, начало просачиваться внутрь.

— Спасибо.

Керри опустилась рядом на качели:

— Как ты себя чувствуешь?

Я открыла рот, чтобы ответить «нормально», но Керри меня опередила:

— Как ты себя на самом деле чувствуешь?

Я виновато улыбнулась:

— Ибупрофен помог, но лицо все еще немного ноет.

На лице Керри прорезались морщины тревоги:

— А как там твои прекрасные голова и сердце?

— Немного перегружены, — призналась я.

Она похлопала меня по бедру:

— Понимаю. Если захочешь поговорить, я рядом. Если нужно будет, чтобы кто-то присмотрел за Кэйди, пока ты переваришь все это, — скажи. Все, что угодно.

Глаза защипало, и я с трудом сглотнула:

— Ты не злишься, что я солгала?

Я не видела Керри и Нейтана с тех пор, как вышел подкаст, и стоило им появиться в The Brew, чтобы отвезти меня домой, как внутри поселилась тревога.

Глаза Керри округлились:

— Ты ничего подобного не делала.

Я несколько раз моргнула.

— Насколько я знаю, по документам тебя зовут Аспен Барлоу. Так что ты не захотела говорить о своем болезненном прошлом… У каждого из нас есть темы, о которых тяжело говорить.

И тогда слезы потекли.

— Керри…

Она поставила кружку на пол и убрала туда же мою, а потом крепко обняла меня:

— Милая девочка. Ты прошла через то, через что никто не должен проходить.

Слезы хлынули сильнее. Без рыданий — просто тихими потоками по щекам, пока Керри укачивала меня. Я не помнила, когда в последний раз ощущала на себе такое материнское тепло. Если честно — не помнила вовсе.

— Мне больно от мысли, что ты несла это в одиночку так долго, — прошептала она. — Но теперь ты не одна. Мы рядом.

Из груди вырвался всхлип.

Керри гладила меня по спине круговыми движениями:

— Просто отпусти. Ты слишком многое держала в себе.

— Кажется, если я отпущу, эта боль никогда не закончится.

— Знаю. Но если ты не отпустишь, она утянет тебя на дно. В темноту, из которой ты уже не выберешься.

И я позволила себе плакать — в объятиях Керри, впервые за долгие годы чувствуя себя частью семьи. С тех самых пор, как не стало Отэм. Не знаю, сколько это длилось, но постепенно я начала возвращаться — к себе, в настоящий момент. И почувствовала… себя легче. Уставшей, выжатой, но легче.

Керри убрала прядь волос с моего лица:

— Вот так. Хороший плач творит чудеса.

Мои губы дрогнули в улыбке:

— Прости, что обрушила это на тебя.

Она отмахнулась и снова протянула мне кружку:

— Тебе не за что извиняться. Надо выпускать это наружу. И продолжай это делать, иначе все снова накопится.

Я провела пальцем по сердечку на кружке:

— Я разговариваю с Роаном.

Он был первым, с кем я почувствовала себя в безопасности. Что-то в той мягкости, с которой он обращался с раненой косулей, сделало его для меня тем самым человеком. Но за последние пару недель я начала бояться, что перегружаю его. Я видела, как он напряжен, как тревожится — не только за меня и Кэйди, но и из-за дела, которым занимался.

В глазах Керри вспыхнул теплый свет:

— С тех пор, как он встретил тебя, он изменился.

Я замерла.

— Стал чаще улыбаться. Смеется. Я и не осознавала, насколько он замолчал, пока снова не услышала его настоящий смех. — Ее голос дрогнул. — Ты вернула мне моего мальчика, и я буду любить тебя за это всегда.

Слезы снова защипали глаза:

— Пожалуйста, не заставляй меня снова плакать. Я ведь пересохну.

Керри рассмеялась:

— Ладно, больше никаких слез. Но скажи мне: ты его любишь?

— Да. — Ответ сорвался мгновенно, без колебаний.

— А он знает?

Я откинулась на спинку качелей:

— Мы не произносили это вслух, но я чувствую это каждый день. Во всем, что он делает. И надеюсь, он чувствует то же от меня.

Керри сжала мое колено:

— Уверена, что чувствует. Но сделай себе одолжение — скажите эти слова друг другу. Они связывают вас. Напоминают обо всем, что они в себе содержат.

— Я не хочу его спугнуть, — призналась я. — Или оказать давление.

Керри снова засмеялась:

— Думаешь, моего сына так просто напугать? Уверяю тебя — нет.

Но это было не совсем так. Части Роана были напуганы с тех пор, как город отвернулся от него, с тех пор, как на него напали. Именно поэтому он так много скрывал. Его семья заслуживала знать его всего, потому что разбитые и поврежденные части делали его прекрасным. Они дарили ему ту самую доброту и сочувствие к тем, кого часто не замечают. Делали его яростно защищающим тех, кого он любит. Делали его любовь такой глубокой.

Я хотела, чтобы его семья узнала этого Роана. И больше всего я хотела, чтобы сам Роан почувствовал себя по-настоящему увиденным ими.

Послышался звук шин по гравию, и я подняла взгляд, увидев вереницу машин, поднимающихся по подъездной дорожке. Я пару раз моргнула.