Запретный французский (ЛП) - Грей Р. С.

— Ты уже разговаривал с отцом сегодня?

— Он летит обратно в Париж и, без сомнения, вычеркнет нас из завещания.

Я пожимаю плечами.

— Оно того стоило.

Он ведет меня к ожидающей машине и следит, чтобы я сел на заднее сиденье, не ударившись головой.

— Я шучу. Он никогда бы не вычеркнул тебя из завещания. Для него ты — второе пришествие Христа. Он так сильно давит только потому, что видит в тебе столько от себя. Это жутко, правда. Чем старше ты становишься, тем больше походишь на него. — Александр содрогается. — Мне невыносима мысль, что его может быть двое.

— Я не так уж на него похож.

Брат разражается смехом, как будто я сказал самую нелепую вещь, которую он когда-либо слышал.

— Ты должен увидеть себя моими глазами.

Я смотрю в окно, как водитель объезжает квартал и совершает короткую поездку обратно к моему дому.

— Что бы ты сделал на моем месте? — Спрашиваю я, оглядываясь на него.

Он смотрит на меня с искренним выражением лица. В его взгляде нет ни тени веселья, когда он просто заявляет:

— Я бы с радостью женился на Лейни.

Я хмурюсь.

— Из-за настойчивости отца?

— Потому что Лейни — гребаная находка, и я был бы счастлив, если бы она была в моей постели каждую ночь.

В считаные секунды я хватаю его за шиворот. Во мне бушует ревность, которой немало поспособствовали гоголь-моголь и пиво. Я прижимаю его лицо к окну так, что его щека комично прижимается к стеклу.

— Господи, отпусти меня, идиот.

— Не смей, бл*дь, так о ней говорить.

— Как?! Ты рвешь воротник рубашки — это же «Гуччи»! Черт возьми, одна пуговица только что оторвалась.

— Она не для тебя, — выпаливаю я, как взбешенный псих.

— Ты сумасшедший!

Он наполовину зол, наполовину удивлен, хватает меня за предплечья и отталкивает от себя.

— Сегодня Рождество, — говорит он, поправляя воротник рубашки. — И кстати, ты платишь за эту пуговицу.

— Ах, отвали, Александр.

— Мы на месте, — говорит водитель, совершенно невозмутимо глядя на нас в зеркало заднего вида. Такое впечатление, что он уже столько раз был свидетелем драки двух братьев, что уже скучно.

Когда мы заходим домой, Александр говорит, что мне нужно принять душ. Я говорю, что ему пора уходить. Он игнорирует меня и направляется на кухню, устраиваясь поудобнее. Иду в комнату и срываю пижаму, чтобы смыть с себя запах пива и хот-дога.

К тому времени, как я переодеваюсь в джинсы и футболку, с влажными волосами и прочим, Александр уже чистит картошку на кухне, повязав вокруг талии мой льняной поварской фартук.

Он выгибает бровь, продолжая свою работу, и спрашивает меня по-французски:

— Почему ты ел хот-дог, если у тебя полный холодильник?

— Мне не хотелось готовить, и я не знал, что ты умеешь.

— Пришлось научиться после того, как покинул Сент-Джонс. Не то чтобы мама когда-нибудь учила нас.

Я фыркаю.

— Она ни разу в жизни не готовила.

— Вот именно. Так ты собираешься помогать или будешь просто стоять?

Я направляюсь к холодильнику.

— Каплун? Или пулярка? Моя домработница вчера ходила к мяснику. Она собиралась приготовить целый ужин, но я сказал, чтобы она не беспокоилась.

— Давай приготовим и то и другое.

Ну и ну.

— Кого ты собираешься кормить?

— Нас. Голубки Джонатан и Эмелия сейчас в Калифорнии, навещают семью. О маман и Игнасио я не беспокоюсь, и так как мы — бедные неудачники, нам больше не о ком переживать. — Он пожимает плечами. — Будет много остатков.

Александр начинает нарезать картофель дольками и сразу же опускает их в кастрюлю с кипящим молоком и чесноком. Он готовит одно из моих любимых блюд — гратен Дофинуа. На кухне уже витает божественный аромат.

— А как насчет той женщины, с которой ты обжимался в своем доме? — спрашиваю я. — Та, что была на кухне, я думал, мне придется тебя отрывать от нее.

Он хмурит брови, будто искренне озадачен.

— Я даже не помню, о ком ты говоришь.

Конечно, он не помнит.

Я начинаю собирать все необходимое для приготовления каплуна: свежую зелень, лук, чеснок, сливочное масло, лимоны, херес, соль и перец. Большую часть дня мы с Александром проводим на кухне, готовя и слушая любимых исполнителей: Эдит Пиаф и Жана Саблона. Мы утоляем аппетит сыром и вином, наслаждаясь двумя бутылками винтажного красного вина «Шато Марго».

В конце дня мы вкусно ужинаем, сидя за кухонным столом. Закончив, Александр кладет вилку и нож и откидывается на спинку стула, потягивая вино.

Я чувствую, что он изучает меня, но игнорирую, доедая свою еду.

Тем не менее он упорствует.

— В чем дело? У тебя такой вид, будто ты пытаешься решить все мировые проблемы в своей голове.

Он усмехается и качает головой.

— Я позволил тебе целый день дуться, потому что не хотел раскачивать лодку, но сейчас я выпил слишком много вина, и мне плевать, планируешь ли ты подправить мне лицо за то, что я заговорю о ней. Что ты собираешься делать с Лейни?

Не спеша откидываюсь на спинку стула и вытираю рот салфеткой, пока он выжидающе смотрит на меня.

Я пожимаю плечами.

— На мой взгляд, есть только один вариант, который принесет мне счастье.

Возвращаюсь к еде, но он машет мне рукой, чтобы я продолжал.

На самом деле все просто.

— Женюсь на ней.

Глава 30

Эммет

Дом Фэй Дэвенпорт впечатляет, как я и предполагал. Историческое здание, расположенное в самом центре Бостона, было отреставрировано и хорошо ухожено. На следующий день после Рождества я стучусь в парадную дверь, меня встречает дворецкий.

— Могу я вам чем-нибудь помочь? — спрашивает он с подчеркнутой официальностью.

— Да. Я Эммет Мерсье, друг Лейни. Я надеялся переговорить с ней.

Он выглядит не впечатленным, внимательно изучает меня, скосив глаза на переносицу.

— Ее нет дома.

Я слышу знакомый презрительный голос позади него.

— Кто это, Джейкобс? Кто может быть настолько груб, чтобы нанести нам визит на следующий день после Рождества в столь ранний час?

Фэй Дэвенпорт появляется за спиной своего дворецкого с резко неодобрительным выражением лица, но как только она видит меня, стоящего на пороге, ее взгляд остывает. Более того, она выглядит почти довольной.

— А, Джейкобс, не нужно держать его на пороге — это жених Лейни. — Она нетерпеливо подталкивает меня. — Заходи уже. На улице жуткий холод, а ты выпускаешь весь теплый воздух.

Джейкобс отступает, давая мне войти, и проводит по коридору в гостиную, где Фэй садится на диван и жестом приглашает меня сесть напротив.

— Кофе? Чай?

— Кофе, пожалуйста. Черный.

Она кивает дворецкому, стоящему в дверях.

— Сделай две чашки, Джейкобс. Мне с сахаром. Спасибо.

Как только он уходит готовить кофе, Фэй устремляет на меня свой проницательный взгляд.

— Так ты пришел навестить мою внучку?

— Да, я бы хотел с ней поговорить.

— После того что ты выкинул за ужином, я думаю, нужно нечто большее, чем просто перекинуться парой слов.

Я почти смеюсь.

— Да, думаю, вы правы. Ее нет дома?

— Ушла погулять. Я понятия не имею, когда она вернется. Боюсь, тебе придется составить компанию мне.

Не уверен, возражаю я против этого или нет. Бабушка Лейни более чем заинтриговала меня.

Она чопорно складывает руки на коленях.

— Если ты пришел убедиться, что она отменила помолвку, то не стоит беспокоиться. Кажется, она уже двинулась дальше.

— Довольно быстро…

— Да, но ведь это был спектакль? Не похоже, что у нее возникли к тебе настоящие чувства.

— Вы говорите так уверенно.

— Я знаю свою внучку.

— Мне бы хотелось думать, что я тоже хорошо ее знаю.

Она недоуменно приподнимает брови.

— И все же последние несколько месяцев ты относился к ней с таким пренебрежением? Я боялась того дня, когда она встретит такого мужчину, как ты. В мое время для них было специальное название.