Переплетенные судьбы (ЛП) - Робертс Тиффани

День, когда он был вынужден попрощаться с Киарой, был худшим в его жизни. За время службы он участвовал во многих битвах, неоднократно смотрел в лицо собственной смерти — и был свидетелем гибели товарищей, видел кровь и хаос, познал безнадежность и отчаяние. Маленьким ребенком он пережил смерть матери, которая была для него всем миром. На протяжении всей своей юности он был вынужден постоянно переезжать, так и не узнав настоящего дома — хотя это место было самым близким к дому из всех мест, где он когда-либо бывал.

Ничто из этого не было тяжелее, чем расставание с Киарой в тот день. Ничто из этого не повлияло на него так сильно. За все это время не прошло и дня, чтобы он не думал о ней, но обстоятельства мешали ему связаться с ней. Сначала правила Консорциума, правителей Артоса, куда его отец был направлен Доминионом двенадцать лет назад. Они запрещали контакты с видами, не приглашенными в этот город. Четыре года, проведенные там, закончились тем, что Волкера отправили обратно в Короус, чтобы он официально поступил на службу.

Вэнтрикар ожидал, что Волкер займет гражданскую должность в правительстве Доминиона. Вместо этого Волкер выбрал военную службу. К настоящему времени он мог признаться себе, что отчасти причиной было желание досадить отцу, но главной мотивацией стало уважение к матери. Она была командором вооруженных сил Доминиона, и для Волкера это был небольшой способ показать, что он ее помнит.

Но его решение поступить на службу повлекло за собой непредвиденные последствия. Его оценка при поступлении на службу сразу же поместила его в тайное подразделение вооруженных сил — престижную, но секретную должность, которая посылала его через пространство Доминиона и за его пределы, где он часто действовал глубоко на враждебной территории. Работа была опасной и захватывающей, но это также означало, что ему было запрещено общаться с кем-либо за пределами сверхзащищенных военных сетей.

До сих пор он фактически был отрезан от остальной вселенной. Не то чтобы его заботила остальная вселенная — Киара была его вселенной. Она была всем, что имело значение. И Волкер не мог связаться с ней двенадцать лет.

Он не мог представить, какую боль, должно быть, причинило Киаре то, что она так долго не получала от него вестей. Чувство вины не давало ему спать по ночам больше раз, чем он мог сосчитать, разъедая сердце, шепча на задворках сознания. То, что ему пришлось уехать, было достаточно плохо само по себе, но с тех пор он не смог даже отправить ей сообщение. Ему ни разу не удалось увидеть ее лицо, когда она превращалась в женщину, ни разу не удалось услышать ее голос, который слегка изменился с возрастом.

Со временем все менялось. Менялись люди. Насколько они с Киарой теперь разные? Они никогда не видели друг друга взрослыми, не разговаривали больше десяти лет. Он знал, что был не тем человеком, которого она помнила. Что, если она была не тем человеком, которого он помнил?

Чушь собачья. Она всегда будет моей Киарой. Всегда.

…и я сижу здесь, уставившись в окно уже, по крайней мере, целую минуту.

Волкер поспешил выйти из машины, закрыв за собой дверь, и выпрямился, чтобы глубоко вдохнуть чистый сельский воздух. Атмосфера каждого места, каждого мира имела свои особенности, но ни одна не могла сравниться с этой. Пахло — и ощущалось — так, словно он наконец был дома.

Он разгладил складки на своей парадной форме и направился к входной двери. Его желудок трепетал и скрутился, он не мог решить, испытывает ли он нетерпение или тревогу, нервничает или вне себя от радости. Все те боевые задания, в которых он участвовал, были вопросами жизни и смерти, но казались неважными, когда он поднимался по ступенькам, ведущим ко входу в дом. Это было гораздо более ужасная миссия — это был вопрос любви и предназначения.

Стиснув зубы из-за взвинченных нервов, он протянул руку и нажал на кнопку дверного звонка. Этот знакомый перезвон — Киара сказала ему, что он должен был имитировать церковные колокола, хотя ему не хватало того же резонанса и силы — доносился изнутри, приглушенный большими двойными дверями.

После того, как смолк звонок, прошли секунды, каждую из которых выносить было труднее, чем предыдущую. Волкер напряг мышцы, заставляя их оставаться неподвижными. Он слишком хорошо знал этот вид предвосхищающей энергии, часто сталкивался с ней на протяжении многих лет. Если бы он сидел, его ноги, несомненно, подрагивали бы, и он боролся бы с желанием прикусить нижнюю губу.

К этому моменту он готовился двенадцать лет. Эмоции, бушевавшие в нем, были слишком велики, чтобы противостоять им, слишком сложны, чтобы расшифровать. Он собирался увидеть свою пару, свою Киару, впервые за, казалось вечность. И он проведет остаток своей жизни, пытаясь наверстать упущенное, когда он так долго с ней не разговаривал.

Щелкнул замок, и правая дверь распахнулась, демонстрируя лицо отца Киары.

Глаза Исайи Мура расширились. Независимо от того, что казалось неизменным за пределами дома, Исайя служил доказательством того, что время ничего не оставило нетронутым. Морщинки вокруг его рта и в уголках глаз были новыми, как и седые волоски, разбросанные по коротким волосам и бороде — последняя тоже была чем-то новой.

— Волкер? — недоверчиво переспросил Исайя.

Волкер кивнул и отдал честь.

— Добрый день, министр Мур.

Исайя, казалось, стряхнул с себя удивление.

— Пожалуйста, просто Исайя. Я ушел со своего поста несколько лет назад, и ты, несмотря ни на что, старый друг семьи, — он отступил в сторону, открывая дверь шире. — Пожалуйста, заходи внутрь. Прошло… много времени.

В тоне Исайи слышался намек на напряжение, что-то, что Волкер не мог определить.

— Спасибо, — сказал Волкер, переступая порог. Его взгляд скользнул по фойе. Хотя декор и освещение были точно такими, как он помнил, оно почему-то казалось меньше.

Исайя закрыл дверь и повернулся к Волкеру, оглядывая его с головы до ног.

— Тебе идет форма.

Гораздо больше, чем та карьера, которую мой отец желал для меня.

Волкер удержался от того, чтобы высказать эту мысль вслух, но лишь с трудом. Сейчас было не время и не место, и ему не пристало — особенно в форме офицера Доминиона Энтрис — так неуважительно отзываться об отце с одним из коллег Вэнтрикара.

— Спасибо, — повторил Волкер.

— Проходи, — Исайя указал на открытую дверь слева от главного входа, — присаживайся. Не хочешь чего-нибудь выпить?

— Нет, спасибо. — Волкер переступил порог. В комнате были диван и несколько кресел, расставленных вокруг темного ковра с рисунком в центре. На стенах было всего несколько предметов декора, и почти все в комнате было чисто функциональным.

Давным-давно ему представили эту комнату как гостиную. Он был вынужден сидеть здесь несколько раз, пока Вэнтрикар и Исайя болтали, оба мужчины часто обходили стороной дело, которым они действительно собирались заниматься, в то же время тонко позиционируя текущие переговоры между Объединенной Терранской Федерацией и Доминионом Энтрис. Эти несколько встреч были главной причиной, по которой Волкер смеялся, когда Киара впервые назвала ее «скучной комнатой», хотя, когда они немного подросли, они сменили название на «дерьмовую комнату». И то, и другое казалось подходящим.

Находиться здесь сейчас, став взрослым, было странным ощущением для Волкера. Часть его все еще чувствовала себя ребенком, призванным в мир взрослых. Это было не его место, не то окружение, в котором он должен был находиться.

Исайя подошел к одному из кресел и сел, указывая при этом на диван. Волкер подошел и устроился на нем. Неотвязная мысль в глубине его сознания подсказывала, что здесь что-то не так, что-то не так, и это было нечто большее, чем просто приглашение Исайи в эту комнату — в эту комнату, которая всегда использовалась, в конечном счете, для ведения бизнеса, каким бы неформальным ни был иногда этот бизнес.

— Много времени прошло, Волкер, — сказал Исайя. — Лет двенадцать назад, верно?