Запретный французский (ЛП) - Грей Р. С.

Ее губы приоткрываются в шоке.

— Я… — Она замолкает и качает головой, отводя взгляд. — Вам не следовало позволять мне продолжать в том же духе. Вы явно знаете, что делать, когда дело касается искусства.

— Я новичок, уверяю вас.

Скромность — это не то, с чем я хорошо знаком. Это слово кажется мне чужеродным.

— Считайте, что работа продана, — настаиваю я, теперь уже более сурово, чем минуту назад. Не люблю повторяться. — А теперь покажите другую.

Она поднимает глаза и встречается со мной взглядом.

— Вы же не серьезно, — говорит она, почти задыхаясь.

— С какой стати мне шутить? — терпение внезапно иссякает. — Вы знаете, кто я?

При этих словах она заливается громким, диким смехом, от которого мое сердце начинает бешено колотиться в груди.

С пылающими щеками она придвигается ко мне, пока мы не оказываемся почти вплотную друг к другу.

— Я как раз собиралась спросить о том же. Ты помнишь меня? Конечно, помнишь.

Вопрос застает врасплох. Я хмурюсь, рассматривая ее, взгляд быстро скользит по фигуре, в то время как мозг неустанно работает, пытаясь вспомнить, кто она такая. Конечно, я бы вспомнил, что видел эту женщину раньше, с ее темными волосами и выдающимися скулами, чистой, гладкой кожей и полными губами. На периферии моего сознания возникает какое-то ноющее чувство, что я что-то упускаю.

— Признаю, что ты чувствуешься мне знакомой.

— Чувствуюсь, — повторяет она, с любопытством наклоняя голову. — Какое интимное слово.

Меня так и подмывает протянуть руку и обхватить ее тонкую шею, приподнять подбородок, чтобы свет падал на ее лицо, подсвечивая каждую деталь, пока в моей голове не всплывут какие-нибудь воспоминания. Раздражение перетекает в гнев.

Кто ты? Я уже собираюсь спросить, но в этот момент тучи рассеиваются, и судьба преподносит ответ.

— Лейни, не хочу прерывать, — говорит какая-то молодая девушка с белым бейджиком, приколотым к рубашке, и озабоченно хмурится. Она похожа на практикантку из колледжа, что объясняет, почему она сочла уместным прервать наш разговор, хотя я здесь самый важный клиент.

Она не обращает на меня никакого внимания, ее большие встревоженные глаза устремлены на Лейни.

— Не могла бы ты мне помочь? Этот клиент расспрашивает о работах в стиле постмодерн, и я чувствую себя немного не в своей тарелке. Не могла бы ты…

— Конечно. — Стажеру даже не нужно заканчивать мысль, как Лейни пользуется возможностью покинуть меня, раз уж тайна раскрыта. Она успокаивающе кладет руку на плечо девушки и едва заметно кивает мне. — Я пришлю кого-нибудь вам в помощь, мистер Мерсье, и отложу картину «Герники», как вы просили. А теперь прошу меня извинить.

Она ускользает, прежде чем я успеваю заговорить. И остаюсь наблюдать, как ее поглощает толпа людей, некоторые из которых с нетерпением ждали возможности заговорить со мной. Какой-то мужчина почти выпрыгивает у меня перед носом, прерывая мою погоню за девушкой.

— Мистер Мерсье, если у вас найдется минутка, для меня было бы честью познакомиться с вами, — говорит какой-то парень с горящими глазами и в фирменном костюме журналиста, который плохо сидит на нем. Он достает телефон и начинает записывать, подтверждая мои подозрения. — Вы не против записи? У меня всего несколько вопросов о вашем будущем в GHV. Ходят слухи, что скоро вы станете…

Обхожу его, пока он продолжает говорить, мне нужно точно знать, та ли это женщина, с которой только что разговаривал, за кого я ее принимаю.

Внешность подходит. Бледно-зеленые глаза выделялись даже в молодости. Темные волосы. Сдержанные черты лица. Но та Лейни, которую я знал, была тихоней, ребенком, который прятался в укромных уголках и держался особняком. Не могу сопоставить воспоминания о ней с этой невероятно уверенной в себе женщиной, с которой только что разговаривал.

Замечаю ее в толпе, когда она приближается к гостье, которая мучила стажера галереи. Лейни поворачивается к клиенту с нежной улыбкой, и даже с другого конца комнаты без тени сомнения понимаю, что это Лейни Дэвенпорт, только повзрослевшая.

Глава 9

Лейни

Мне следовало уже быть в постели, но я выхожу на балкон. Снова. В последнее время я так часто бываю здесь, сижу на стуле, подтянув ноги к груди. Становится слишком холодно, но я не могу заставить себя двигаться, сколько бы порывов ветра ни грозили свалить меня.

В правой руке перекатываю незажженную сигарету между большим и указательным пальцами, старательно сосредотачиваясь при этом. Не знаю, зачем она мне. У меня нет с собой зажигалки. Кроме запаха никотина, я ничего не могу сделать с этой чертовой штукой.

Я никогда раньше не курила. Коллетт курит. Она постоянно выходит на улицу во время смен в галерее. На днях я стащила у нее сигарету и постаралась не обращать внимания на удивленный взгляд, которым она одарила меня.

— Маленькая мисс паинька любит курить?

— Неважно, — сказала я, пожимая плечами, пытаясь выглядеть беззаботной, хотя было очевидно, что я делаю: пытаюсь быть той, кем не являюсь.

Нет, я не курю. Нет, скорее всего, и не начну. Но я могла бы.

Завтра будет долгий день. Мне действительно нужно поспать, но я никак не могу заставить себя двигаться. И тут внезапно вспоминаю о спичках, которые лежат в прикроватной тумбочке, из бутик-отеля, в котором мы останавливались в Париже в прошлом году. Надпись на коробке показалась слишком милой, чтобы не оставить ее на память. Роюсь в захламленном ящике, пока не нахожу крошечную бело-розовую коробочку.

Вернувшись на балкон, трижды чиркаю спичкой, прежде чем она загорается. Затем порыв ветра гасит пламя, и приходится проделывать все сначала.

В конце концов, мне это удается. Поджигаю кончик и делаю самую маленькую затяжку, чтобы избежать приступа удушья, который обычно возникает после первой затяжки, но он все равно происходит.

Закашливаюсь так, словно на дворе 1800-е годы и у меня брюшной тиф, когда раздается стук в дверь.

— Лейни?

Это Маргарет.

Дерьмо. Дерьмо. Дерьмо.

Недолго думая, выбрасываю сигарету с балкона, а затем в панике наклоняюсь и смотрю, как она порхает в воздухе, кончик все еще светится оранжевым.

Несмотря на поздний час, на улице полно народу, поэтому я совсем не удивлена, что сигарета приземлилась на плечо женщине. Она испуганно отскакивает, затем поднимает глаза.

Использую руки, как рупор.

— Простите! — шепчу я. — Это вышло случайно!

Дверь моей спальни открывается, и я резко оборачиваюсь, как раз в тот момент, когда Маргарет входит с подносом чая и тарелкой теплого шоколадного печенья. В свои 60 с небольшим Маргарет каждый божий день укладывает белокурые волосы во французскую косу. На шее всегда висят очки для чтения, и, сколько я ее знаю, она никогда не носила брюк. Униформа состоит из накрахмаленных рубашек-платьев, которые она аккуратно гладит каждое утро, прежде чем выйти из своей комнаты. Она любит помпезность и торжественность, а ее строгое соблюдение светского этикета может соперничать с Эмили Пост. Именно поэтому она смогла так долго удерживать положение в доме бабушки. Они как две капли воды похожи. Думаю, будь на то их воля, они бы убедили весь Бостон принять стиль одежды и социальные обычаи эпохи регентства. Корсеты, визитные карточки, компаньонки. Идея «Netflix and chill» для них совершенно непостижима.

Маргарет замечает, что я стою на балконе, и предостерегающе хмурит брови.

— Лейни, дорогая, пожалуйста, зайди внутрь и закрой дверь. На улице ощутимо похолодало.

Делаю, как она говорит, извиняюсь и запираю за собой балконную дверь.

Она несет поднос с чаем в зону отдыха в моей комнате. Она аккуратно оформлена, журнальный столик, стоит между креслом для чтения и диванчиком. Вся мебель антикварная, ее выбирала бабушка. Ставя поднос на стол, Маргарет хмурится и принюхивается.

О нет.

— Я только что задула свечу. Пахнет?

Все еще хмурясь, Маргарет качает головой.

— Наверное.