Притворная дама его величества (СИ) - Брэйн Даниэль

Я подумала. Ну, ваше высокопреосвященство, скажем так, не совсем… 

— Я внебрачная дочь графа де Аллерана. Жертва — нет, я не назвала бы это так, мне не оставили выбора. Я служанка, ваше высокопреосвященство, и это не оправдание, это причина того, почему я выдала себя за графиню де Аллеран. 

— Господь попустил свершиться обману во благо. А вы как считаете, мадемуазель?

Кажется, глаза кардинала смеялись. Есть люди, у которых серьезные до невозможности лица, но по глазам их можно читать как раскрытую книгу. Не может быть, чтобы этот влиятельнейший клирик и политик был из такого же незатейливого теста. Или то просто отблески дрожащего огонька свечи? 

— Во благо, ваше высокопреосвященство. Ведь в замке графа я не смогла бы… — Нашить трусы, вы в курсе, что это и куда надевать, с вашим-то целибатом? — Дать людям так много, как я смогла, находясь во дворце. Как находясь здесь. 

Кардинал многозначительно хмыкнул. Мне стоило бы покраснеть, пристыдиться, мол, да, понимаю, такая материя, но Мария Успенская уж точно не впадала в священный трепет при виде женского белья. А может, кардинал подумал о госпитале.

Спросить бы, что со мной будет. Ах, если бы меня оставили здесь! Но это джек-пот, на который смешно рассчитывать. 

— Вы заслужили порку, — посерьезнев, заметил кардинал, — я приказал бы вас выпороть. Я даже думаю так… прикажу непременно. 

Воля твоя, раздраженно подумала я. Выпорют, подумаешь. Ну, это больно. Но не больнее, чем отмерзшие до бесчувствия ноги и руки. Не больнее, чем отравиться какой-то дрянью на промежуточной станции и просидеть до самой Варшавы в туалете плацкартного вагона — и туалет лучше никому себе не представлять. Я сомневалась, что слуг здесь забивают до смерти, хотя кто их знает. Когда-то жизнь раба как имущества ценилась выше, чем жизнь свободного нищеброда, но я не рабыня.

— Но господь спросит с меня за это. 

Тут бы начать с самого что ни на есть начала: понимаете, ваше высокопреосвященство, я вообще не из этого мира, хотите, я докажу и обложу вас родным трехэтажным? А еще я могу… 

— Когда-то, — продолжал кардинал негромко, — я задался вопросом: видящая ли вы. Узнать это я мог, только узнав о вас больше, дитя господне. Но как я был удивлен, когда гонец рассказал мне, что девица де Аллеран преспокойно готовится к постригу, а Мариза, внебрачная дочь графа, исчезла куда-то, вот совпадение.

— Это ведь была не она? — спросила я. — Не Адриана?

— Конечно, нет. Почему вы сказали правду?

Да, он меня раскусил. Кусать было, собственно, нечего. Времени все разузнать у него было достаточно. Будут казнить или миловать меня или графа? А может, достанется герцогине де Бри?

— Мне смысла нет лгать, ваше высокопреосвященство. 

— Его величество и маркиз де Сото считают, что нет, не было и не будет возле ее величества никого более преданного, чем вы. — Кардинал сменил тему — я насторожилась. Вот он сидит за столом, дедулечка миленький, в чем душа держится, ничего более обманчивого, чем внешность, тоже нет и не было никогда. — И маркиз подал мне замечательную идею — выдать вас замуж. 

Вот это нечестно. А если ли честность в политике?

— Скажем, за его кузена. Титул, земли, влияние… И тогда ваш супруг заплатит за вас штраф в казну.

Я и сама могу заплатить. Но мне бы порадоваться, что он не придрался к моим внезапным признаниям. Иначе могло быть и хуже. Вам нравится, что я говорю на равных с вами, ваше высокопреосвященство? Впрочем, лучше молчать и не добавлять себе лишних ударов плетьми.

— Нет, — отрезала я и прикусила язык. Он сейчас может обозлиться и заявить, что пошла бы я вон, веселить палача своей голой спиной. Я еще рассмотрела бы в качестве мужа купца… О, я тут же нашла объяснение! — Я не дворянка и не горю желанием становиться ей. Это все не мое. 

— Что же ваше?

Мне померещилось, или на кончиках пальцев его высокопреосвященства замерцали синие отблески?..

— Госпиталь, — ответила я не раздумывая. — Цех. Что угодно. Я… — черт, чуть не вырвалось «всю жизнь работала для людей». Во-первых, вранье, я работала на себя, во-вторых, какая «вся жизнь» у Маризы? — Мое место в монастыре, среди самых преданных слуг господних. 

Кардинал подался вперед, почти навис над столом, и его старческие руки лежали ладонями вверх на истертой столешнице. И на кончиках пальцев мерцали искры. Настолько отчетливо, что я не могла списать это на собственное воображение. Вот это та магия, которая не доступна почти никому. Демонстрация силы передо мной, для чего?

— Там, во дворце, который вызывает у вас столь удручающие воспоминания, маркиз де Сото в скором времени наведет порядок. Твердая рука, долгая память и — может, увы, может, к счастью, ибо вы видели, на что похож королевский двор, на клубок змиев — каменное сердце у этого человека. Он не умеет быть милосердным с теми, кто идет против его величества. Спаси господь их души. 

Последняя фраза прозвучала с неприкрытой иронией. Искры оторвались от кончиков пальцев и заплясали над столом. Я не хотела и думать, что за этим последует. Это сейчас обо мне?.. 

— Ее величество в безопасности? — Это было все, что я хотела бы знать до того, как… как случится нечто, что я исправить уже не смогу.

— Здесь — в полном, дитя, — кардинал махнул рукой, синие искры пропали, зато их сменили алые. — Брат Августин мог бы стать главой нашей церкви вперед меня, но он избрал другой путь служения господу. Честный Монастырь Испытаний Ордена Возмездия под его защитой, пожалуй, самое безопасное место во владениях короля. Сестра София останется под сенью Ордена до совершеннолетия. И супругу ее дан немалый срок уразуметь, как поступать со своими врагами.

В самом деле королева София мешала всем желающим подобраться к креслицу, в которое уселся маркиз? Да, мне никто не расскажет, как все было устроено, но куда как легче влиять на короля через королевское ложе… Ничего нового, история одинакова что у нас, что здесь. И где-то еще. Много-много раз. 

— Лезары, — спросила я. Ответит — хорошо. Случайность? Злонамеренность? Но в любом случае кардинал и маркиз ко многому будут готовы.

Кардинал продолжал играть искрами. Догадывался, вероятно, что на меня это действует как психическая атака. Алые, желтые, белые… Я ждала, ничего мне не оставалось. На что это похоже? На ожидание в больничном коридоре. Какие вести, как их принять. Что будет и что не будет.

— Месть маркизу за то, что он отбирал у крестьян старый скот, — ожил его высокопреосвященство, я только наморщила нос. Мне представили это как щедрый выкуп, но кто знает, сколько маркиз по факту за каждую кобылу платил. — Но полно, для крестьянина слишком умно. Покойная де Меруж подговорила крестьян, чтобы враз избавиться от королевы, от вас, дитя. 

Я опять скривилась — однако, я такая фигура или она подбиралась к моему бизнесу?

— От маркиза, поскольку его величество гибели ее величества никому бы из вас не простил. Но, может, не де Меруж, его величеству через месяц исполняется восемнадцать, вот тогда мы посмотрим, кто из тех, кто вертится подле престола, сделает первый шаг. 

Я наклонила голову. Кажется, мои кривляния наконец-то кардинала задели. Мерзость, какая же мерзость. Не попытки забраться в постель к королю, а вот эти все… голодные игры престолов. 

— Увольте, — засмеялся его высокопреосвященство, истолковав мое выражение лица по-своему. — Я слуга господень. Додумайте детали интриги сами, милое дитя. Во дворце сейчас будет занятно, но вы же не хотите возвращаться туда. Не хотите — не надо. Но что же мне с вами делать?.. 

У него были мотивы играть со мной — пусть, не это самое страшное. Он предлагал способы решения возникшей проблемы — это устраивало его не меньше, чем меня. Проблема была, я это не отрицала. Мариза как-ее-там даже не придворная дама. Придворной дамой ее величество назвал Адриану де Аллеран. Придворной, притворной, да, притворщиц подобно мне местный гадюшник еще не видел.

— Я не могу дать вам титул, — озвучил мои догадки кардинал. Даже если он и умел читать мысли, мне это было уже без разницы. — Я не могу вас оправдать за подмену. Я не могу сделать вид, что не знаю — вы совершили преступление. Я не король, не королевский судья, мне нет права казнить или миловать. Вы были на очень правильном месте, но, к сожалению, больше не можете там быть. Впрочем, все еще можно поправить, если вы согласитесь выйти замуж… или уйти в монастырь.