Клетка для дикой птицы (ЛП) - Фаст Брук

Он смотрел на меня, прищурившись, будто видел сквозь лоб мысли, роящиеся в моей голове. — Ты преступница.

Но он не назвал меня мятежницей.

— Да, и я расплачиваюсь за это тем, что нахожусь здесь, — ответила я, подбирая слова, чтобы склонить его на свою сторону. — Разве этого недостаточно? Или тебе нужно ещё и продолжать меня ненавидеть?

Он поднёс руку к моему лицу, и подушечка его большого пальца коснулась моей полной нижней губы, медленно скользнула от центра к уголку и задержалась там.

Я задержала дыхание, губы приоткрылись, а он ухмыльнулся, поднимая палец к моим глазам, чтобы показать крошку, которую он убрал — остаток моего завтрака.

Я снова вспыхнула.

— Ты в детстве мечтала стать охотницей за головами? — Его голос разрезал наэлектризованный воздух, когда он отвернулся, чтобы продолжить путь по коридору.

Внезапная потеря близости заставила меня поёжиться от холода.

Я закатила глаза, переходя на бег, чтобы угнаться за его широким шагом. — Да. Всегда хотела выслеживать беглецов и сдавать их, зная, что их убьют.

Наши руки соприкоснулись, и по коже пробежали мурашки.

— Ты всегда так делаешь, — пробормотал Вейл.

— Что?

— Прячешься за сарказмом.

Я повернулась, ожидая увидеть ухмылку, но вместо этого он внимательно изучал меня.

— Ты так боишься, что мир узнает, что ты не бессердечная, какой притворяешься? — спросил он.

Я оступилась и чуть не растянулась на полу. — Я… — Я глубоко вздохнула, восстанавливая равновесие. — Никто не хочет быть охотником за головами. Но я была единственным кормильцем для Джеда, и мне нужна была работа, которая приносила бы достаточно кредитов, чтобы он был сыт и…

В безопасности.

Мои слова растворились в густой тишине, единственным звуком которой был ровный топот наших шагов по цементу.

— Ты же знаешь, я читал твое досье, — наконец сказал Вейл. — Преступники, которых ты сдавала, совершили ужасные вещи. Все до единого. Насколько я могу судить, ты никогда не ловила никого за мелкое воровство.

— Совет считает мелкое воровство равным любому другому преступлению, — напомнила я ему. И вне зависимости от преступлений беглецов, которых я сдавала, я способствовала тем охотникам, что наведывались в Эндлок.

Воспоминание о Вероне, тащившей труп Торина через охотничьи угодья, захлестнуло меня, и я, задохнувшись, отбросила этот образ.

Вейл отвернулся, не встречаясь со мной взглядом. — Все преступления открывают двери беспорядку. Беспорядок ведёт к хаосу, а хаос — к войне. — Слова вышли сдавленными.

Я сузила глаза.

Вейл открыл дверь на лестничную клетку, и мы начали спускаться в глубины Эндлока. К моему разочарованию, мы прошли мимо лазарета, не остановившись. Какая-то часть меня всё ещё лелеяла надежду, что я снова смогу заниматься медициной, латая заключённых, которые избежали смертельных ран на охоте.

Мы достигли мастерской. Дверь со скрипом распахнулась, открыв помещение, заставленное аккуратными рядами верстаков. Они были усыпаны стамесками и молотками, и почти всё покрывал тонкий слой древесной стружки. На дальней стене висели инструменты всех форм и размеров — гаечные ключи, молотки, отвёртки, и…

Я замерла, уставившись. В голове вспыхнула картина ограждения.

Я сжала губы, чтобы не улыбнуться.

Кусачки.

— Тебя распределят сюда, — объявил Вейл, обводя комнату рукой. — Джед будет в прачечной.

Меня определили на позицию, которая даст доступ к кусачкам. Если бы мне удалось найти способ их вынести…

Я снова боролась с желанием слишком рано радоваться. Даже если мне удастся украсть пару кусачек из мастерской, придётся придумать, как переправить их на охотничьи угодья.

Я сделала мысленную пометку обсудить это с Кит и Августом за ужином.

Вейл пристально смотрел на меня, ожидая реакции.

Мастерская действительно казалась тёплым местечком для заключённой низкого ранга, к тому же я знала, что Кит и Момо работают в прачечной. Вейл специально отправил Джеда туда с ними?

Я встретилась с ним взглядом. — Спасибо.

— Тебя повысят до Среднего уровня, если переживёшь ещё одну охоту, знаешь ли, — ответил он, игнорируя мою благодарность.

Гул шагов в коридоре за дверью мастерской не дал мне ответить. В проёме появился Ларч, его лицо раскраснелось. Его фланкировала пара охранников, ещё двое следовали за ними.

Вейл напрягся, его глаза сузились. — Начальник?

Игнорируя Вейла, Ларч нашёл меня взглядом. — 224-я. Ты вчера напала на охотника — не в целях самозащиты, а ради другого заключённого, когда твоя жизнь была не в опасности. Это нарушение правил.

Я застыла, сердце гулко стучало в ушах. Август успокоил меня насчёт того, что меня вычислят по браслету, и после того разговора, а также беседы с Джедом, я почти выкинула из головы то, что сделала в охотничьих угодьях.

— Я думал, что заключённый 447-й вырубил охотника, — сказал Вейл, и что-то, что я не могла разобрать, мелькнуло на его лице. Мускул дёрнулся на его челюсти.

Я посмотрела на него искоса. Большинство охранников, с которыми я сталкивалась, не посмели бы посмотреть начальнику в глаза, не говоря уже о том, чтобы говорить с ним не по чину. Вейл же обращался к Ларчу как к равному.

— Должно быть, 224-я пригрозила ему, чтобы он соврал, — губы Ларча вытянулись в прямую линию.

— Откуда такая уверенность? — спросил Вейл, скептически. Его пальцы отбивали стаккато по бедру; мои глаза метались между мужчинами.

Ларч ухмыльнулся, отступив в сторону, чтобы показать охотника, которого я вырубила накануне. — Охотник только что очнулся. Его оружие так и не нашли на территории.

У меня упало сердце при виде охотника; я представила полое дерево, где спрятала его винтовку.

Охотник злобно сверлил меня взглядом, стиснув зубы и сжав кулаки. Его губа была распухшей, а голову обматывала полоска бинта. — Это она, — прошипел он сквозь зубы.

Я невольно отступила назад, сжимая ткань униформы, чтобы остановить дрожь в руках.

— Как я и подозревал, — прошипел Ларч. — А теперь, 224-я, я покажу тебе, как мы поступаем с заключёнными, которые бросают вызов правилам Эндлока.

Я сглотнула, вспоминая свой первый день в Эндлоке и Ландиса, заключённого, которого застрелил охранник при попытке бегства.

А то, что сделала я, было хуже. Я напала на гостя. Уронила репутацию Ларча, что, как я догадывалась, было самым тяжким проступком.

По лицу Ларча расползлась медленная самодовольная улыбка, и я боролась с желанием смахнуть её. Он получал удовольствие от ужаса, который это жалкое место внушало своим обитателям.

Я подавила свой страх, не желая доставлять ему удовольствия, увидев его на моём лице. Бежать было некуда. Если это мои последние мгновения, я не проведу их, съёжившись, как бы сильно мне ни хотелось свернуться в клубок и спрятаться.

По какой-то необъяснимой причине я обнаружила, что мои глаза притянуты к Вейлу. Я позволила себе свободно разглядывать его лицо, хотя он качал головой, его глаза были широко раскрыты от страха и невысказанного предупреждения.

Не провоцируй его.

Но было слишком поздно.

Я спрятала потные, дрожащие руки в складках униформы и отвела плечи назад.

— И что ты собираешься делать? Убить меня? — протянула я, выдавливая слова и позволяя губам растянуться в ухмылке.

Ларч дрогнул, лёгкое недовольство исказило его лицо. Но он быстро сменил его змеиной ухмылкой.

Он наклонился ко мне, и его затхлое дыхание ударило мне в нос. — А ты не думаешь, что есть вещи похуже смерти, заключённая?

Глава пятнадцатая

Интересно, смерть ощущается так же?

Парение в тёмной бездне, лишённой звуков и чувств, вне времени и пространства.

Ларч бесцеремонно швырнул меня в сырую дыру в подвале, которая служила в Эндлоке карцером.

Поначалу наказание показалось мне смехотворным.

Худшее, что он мог сделать — это оставить меня в изоляции наедине с собственными мыслями, но я всю жизнь провела наедине со своим грузом, печалями и болью, не желая вываливать эти чувства на Джеда. Я знала все свои жалкие и уродливые стороны. Мне не обязательно было любить себя, чтобы жить с тем, кто я есть.