Клетка для дикой птицы (ЛП) - Фаст Брук

Она отрывисто рассмеялась. — Тут ты права. Но слушай, я принесла тебе кое-что. У меня вещей куда больше, чем нужно. Моя мать, похоже, пытается заглушить чувство вины подарками — постоянно что-то шлёт. Серьёзно, сколько нарядов нужно девушке в тюрьме, где её дни сочтены?

— Не стоило. У меня есть это, — я указала на свой грязный комбинезон. Он был покрыт засохшей грязью и, вероятно, вонял как канализация Нижнего сектора.

Яра брезгливо сморщила нос, оглядывая мой наряд. — Бери. Если уж собираешься помогать моим друзьям, имей совесть не травить нас своей вонью.

Я незаметно принюхалась к униформе и поморщилась.

На моей койке лежала сложенная пижама, похожая на ту, что была на Яре, только нежно-зелёного оттенка. Под ней оказались тактические штаны и подходящая кофта с длинным рукавом — похожие, но куда лучшего качества, чем те, в которых я выслеживала беглых дома. Рядом с одеждой лежали мягкое одеяло и набор мыла.

В Дивидиуме даже за нескольких пойманных преступников мне не хватило бы денег, чтобы купить всё то, что принесла Яра.

— Это ты так пытаешься быть милой? — спросила я.

Яра небрежно махнула рукой. — Ерунда. Я это ни разу не надевала. Вещи просто пылились в комоде.

У меня отвисла челюсть. — У тебя есть комод в этой дыре?

— Заключённая верхнего уровня, — Яра пожала плечами и указала большим пальцем себе на грудь. — И, как я уже сказала, мама постоянно мне что-то присылает.

Яра уже дважды упомянула мать, но я понимала: слишком рано лезть с расспросами о той вине, про которую она говорила.

— Ладно. Я возьму. Но только потому, что мне нечего носить, кроме этого убожества.

Я потянула за свой серый комбинезон. Цвет был единственным, что в нём не раздражало — и я подозревала, что цвета, выбранные для каждого уровня ранга, нужны были для того, чтобы заключённые сливались с окружением и охота длилась дольше. Если бы нам выдали ярко-оранжевые тюремные робы Старого мира, охотники находили бы нас за считанные мгновения.

Яра закатила глаза. — Как будто я давала тебе выбор.

Я подавила смешок; в груди разлилось неожиданное тепло. Я с удивлением поняла, что Яра мне уже нравится. — Спасибо.

Ее улыбка стала шире, но она тут же сжала губы, стирая эмоцию с лица, словно спохватилась. — Ага, проехали. Можешь носить эти вещи в камере или во время отдыха, когда поднимешь ранг. В остальное время Ларч требует носить комбинезоны.

— По крайней мере, мне не придётся больше спать в этой тряпке. Ты, кстати, так и не сказала, что сделала, чтобы охрана пустила тебя в мой блок.

— Сигареты, — ответила Яра. — Я получаю их блоками и снабжаю охрану. В обмен они дают нам чуть больше свободы. По крайней мере, когда Начальник и Вейл не смотрят.

Я слышала, что в Старом мире сигареты были обычным делом, но в Дивидиуме они считались роскошью. Наши поля с трудом давали достаточно еды, чтобы прокормить город в течение года, поэтому выращивать что-то необязательное, вроде табака, было нереально.

— Вот почему тот охранник тебя не ударил, — кивнула я. — Тот, которому ты дерзила у душевых, когда помогала мне.

Она ухмыльнулась.

— Ты работала в доме моды? — спросила я, указывая на гору одежды. — В смысле, до ареста? Некоторые члены Совета и богатые граждане нанимали стилистов, чтобы те подбирали им гардероб.

Яра ахнула, прижав руку к сердцу. — Ладно, охотница, может, ты мне и правда нравишься. Но нет. Возможно, в другой жизни. В Дивидиуме я была агрономом — в основном изучала почву и пыталась понять, как снова сделать её плодородной. Платили дерьмово, и никакого гламура, но… казалось, что это того стоит.

Чёрт. Не то, чего я ожидала, и всё же это была, наверное, одна из самых важных профессий в городе. Яра отвечала за будущее наших людей.

Я выгнула бровь, зацепившись за её слова. — Ты сказала, платили дерьмово — как ты тогда позволяешь себе всё это? — Прямолинейно, но Эндлок выбил из меня остатки манер.

— Моя мама супербогатая, — пожала плечами Яра.

— И чем она занимается?

Это её рассмешило. — Она вышла замуж за человека, который стал финансовым директором «Эндлок Энтерпрайзис».

Я побледнела. — Твой отец — финдиректор «Эндлока»?

Это делало его одним из самых богатых и влиятельных людей в Дивидиуме. Я не могла поверить, что Яра оказалась в Эндлоке — любой человек с возможностями её отца смог бы отмазать дочь от тюрьмы, независимо от преступления.

— Был, охотница, — прошептала она, вставая и одаривая меня злой ухмылкой. — Пока я его не убила.

У меня рот открылся, но почему-то от этого признания я стала опасаться её меньше, а не больше.

Она завалила финдиректора «Эндлока». Своего собственного отца.

— Яра, ты идешь? — позвала Кит от входа в камеру. Она слегка помахала мне, ничуть не смутившись выражения моего лица.

Яра кивнула, пятясь к выходу. — Ага. И не волнуйся, Рейвен, он это заслужил. — Она прошла мимо Кит в коридор.

Мудак, который сказочно разбогател на том, что нас убивали ради спорта? Я не сомневалась, что он получил по заслугам.

Кит задержалась на мгновение, на губах играла застенчивая улыбка. — Кажется, ты начинаешь выбираться из терновника, о котором я говорила.

Я решила не спрашивать Августа, что он делал с Вейлом в охотничьих угодьях.

Хотя Август использовал одну из своих услуг, чтобы перевести Джеда в мой блок, и признался, что работает с Кит, я всё ещё не могла заставить себя довериться ему до конца.

Но загадка Вейла… Пока что, хоть он и ненавидел меня всей душой, он был единственным охранником, проявившим хоть каплю милосердия и способность к сочувствию.

И мне нужно было знать почему.

Если Вейл был тем, к кому можно обратиться за услугой, мне нужно было втереться к нему в доверие. Понравиться ему. Может, даже заставить поверить мне.

В то утро за завтраком он подошёл ко мне в столовой, чтобы отвести на работы.

— Давно ты в охране? — выпалила я, пока он проводил ключ-картой и вёл меня в главный коридор.

Очень непринужденно.

Вейл посмотрел на меня, приподняв брови, во взгляде сквозило подозрение. — Год.

Я вскинула глаза, сканируя камеры на стенах. Заметив, что ни на одной не мигает красный огонек, я продолжила: — Всё время в Эндлоке? Или раньше патрулировал улицы города?

По крайней мере, задавать вопросы лучше, чем упражняться в сарказме. Куда дружелюбнее.

— Я был здесь всё время.

Он не давал мне особого простора для разговора. Я подавила вздох.

— И ты всегда знал, что именно этим хочешь заниматься в жизни? — продолжила я донимать его.

— Я всегда знал, что окажусь именно здесь, — горько огрызнулся он.

Мы оба замолчали, завернув за угол и наткнувшись на пару охранников у запертой двери. Я обдумывала слова Вейла, пока он кивал коллегам и проводил картой, пропуская меня в дверь и в следующий коридор.

Дверь за нами захлопнулась, и Вейл резко остановился посреди пустого коридора. — Что ты делаешь?

Пульс застучал в висках. — О чём ты?

— Почему ты задаёшь столько вопросов? — спросил он, шагнув так близко, что я почувствовала спиной холодную каменную стену; холод просачивался сквозь униформу.

Он упёрся ладонями в стену по обе стороны от моей головы, заперев меня в клетку из своих рук, и мне пришлось задрать голову, чтобы заглянуть в его расплавленные глаза.

— Ты не производишь впечатления любительницы светских бесед. Наоборот, я отчётливо помню, как в ночь нашей встречи мы сразу перешли к делу, минуя болтовню. — Его глаза зло блеснули.

Я глубоко вздохнула, заклиная лицо не заливаться краской от его слов или воспоминаний о той ночи. Но под его взглядом это было почти невозможно.

— Ты спас меня вчера, — выдохнула я; наши груди почти соприкасались. — Враги так не поступают. Я пытаюсь заключить перемирие.

Я едва не сморщилась от глупости собственных слов и ждала, что он уличит меня во лжи.