Клетка для дикой птицы (ЛП) - Фаст Брук

Первые несколько часов я воспринимала это наказание скорее как передышку.

Но потом вошёл Ларч, а с ним Хайд с чем-то, похожим на ящик для инструментов.

Я сощурилась от резкого света из коридора, в упор глядя на них обоих.

— Уже соскучились по мне? — спросила я, не трудясь встать.

Ларч наклонился и наотмашь ударил меня — так сильно, что я повалилась на спину. Я села и сплюнула на пол сгусток крови. Голова кружилась, зрение расплывалось.

— Где пушка, 224-я? — спросил он, привалившись к стене и скрестив руки на груди.

Рядом с ним Хайд поставил ящик на пол и принялся отщёлкивать замки.

— Пушка? — переспросила я, тянула время, выжидая, пока комната перестанет вращаться.

Хайд откинул крышку ящика, являя свету всевозможные жуткие инструменты. Плоскогубцы, вроде тех, которыми выдирали зубы изо рта Торина. Верёвка, щипцы и ножи разных размеров.

Желудок скрутило.

— Не строй из себя дурочку, девка, — ухмыльнулся Ларч. — Пистолет, который охотник вынес с собой на охотничьи угодья, так и не нашли. Поскольку именно ты вырубила его, вполне логично, что ты знаешь местонахождение пропавшего оружия.

— Я не видела никакого пистолета. — Я сглотнула, пытаясь увлажнить пересохшее горло, не в силах отвести взгляд от ящика с инструментами.

Ларч хохотнул, отталкиваясь от стены.

— Я надеялся, что ты так скажешь. Теперь я могу дать Хайду разрешение помочь тебе разговориться.

Внезапно мне стало не хватать воздуха; я задышала короткими рывками, скребя пальцами по полу и пытаясь хоть немного отползти от Хайда.

— Так точно, сэр, — сказал Хайд, расплываясь в широкой ухмылке. Он выудил из ящика маленький нож и шагнул ко мне, указывая лезвием на татуировки у себя на предплечьях. — Знаешь, что это такое?

Я шарила руками по полу в поисках чего-нибудь, чего угодно, что можно использовать против него.

Не дождавшись ответа, Хайд нахмурился, но это его не остановило.

— Если вдруг тебе придёт в голову, что я буду с тобой мягок, знай: эти черточки — для подсчёта мишеней, которых я убил в Эндлоке.

Я прижала ладонь ко рту. Там были десятки зарубков.

— Не убивай её, — вмешался Ларч. — Сначала надо выжать из неё немного кредитов.

Он направился к выходу, но замер из-за внезапного шума с другой стороны. Судя по звукам, двое людей спорили. Это продолжалось ещё пару мгновений, пока Ларч не распахнул дверь.

— Чего разорались, недоумки?

— Начальник, — ответил один из охранников, хотя я не видела кто. — Я пришла сообщить, что оружие найдено.

Я напрягла слух, отчаянно стараясь не пропустить ни слова.

— Быть того не может, — проплевался Ларч. — Мы искали с самого конца охоты.

— Последний патруль нашел его запутавшимся в подлеске, недалеко от места драки, — объяснила охранница.

Я прищурилась. Я не прятала пистолет в подлеске.

Ларч уставился на охранницу, затем оглянулся на Хайда и скомандовал:

— Идём, Хайд. У нас есть дела. Ты — оставайся здесь и стереги заключённую. Ей всё ещё положен срок в одиночке.

Последняя фраза была адресована охраннице в коридоре.

— Есть, сэр, — ответила та Ларчу.

Он ушёл вместе с Хайдом и захлопнул за собой дверь, оставив меня в темноте, куда пробивался лишь слабый лучик света из коридора.

Тень скользнула вдоль полоски света, и я подползла ближе к выходу как раз в тот момент, когда под дверь в камеру просунули клочок бумаги.

— Уничтожь, когда прочтёшь, — произнесла охранница приглушённым голосом.

Меня накрыла тревога, но любопытство оказалось сильнее. Я развернула бумажку и подставила её под тусклый свет, льющийся снизу.

Меня встретил знакомый раздражающий почерк — секретный шифр, который мы вдвоём разработали ещё детьми. Никто бы не понял, что это шифр, если бы не знал, куда смотреть: мы заменяли каждое значимое слово на альтернативное, так что текст сохранял смысл, но не раскрывал истинного значения.

Расшифрованное письмо гласило:

Торн, Тебе повезло, что мы согласились подбросить замену пушке, которую ты украла, прежде чем начальник успел навсегда испортить твоё хорошенькое личико. Было бы жаль — это твоё единственное достоинство. Твоё время истекает. Северное поселение даёт тебе два месяца на побег, прежде чем они расторгнут сделку. Хватит страдать хернёй. — Г.

Грейлин.

Я запихнула записку в рот и проглотила, не трудясь перечитывать.

Как ему удалось передать мне письмо до того, как меня перевели на Верхний уровень? Очевидно, охранница по ту сторону двери была одной из тех, кого имела в виду Эгги, говоря, что у Коллектива есть люди внутри. Я не ожидала, что её влияние распространяется и на охрану.

Жаль, что я не смогла увидеть лицо охранницы, хотя бы мельком. Что бы там ни говорила Эгги, знание того, кому можно доверять, стоило риска.

Темнота была пыткой.

Ее тяжесть давила на меня со всех сторон — бархатное одеяло, такое плотное, что казалось осязаемым, когда скользило по моей коже. Невозможно было определить, сколько времени я провела взаперти.

Я знала голод и до тюрьмы; в самые суровые зимы я порой не ела по несколько дней. Но этот голод был глубоким и скребущим, он разъедал саму душу из-за отсутствия иной подпитки.

Толстая стальная дверь, изолировавшая меня от остального Эндлока, ни разу не шелохнулась. И хотя это означало, что меня не кормят, это приносило и облегчение: значит, Хайд не вернулся со своим ящиком пыточных инструментов.

Дела шли паршиво, если отсутствие пыток было единственным плюсом, который я могла придумать, чтобы отвлечься от более страшных мыслей — например, о том, что Джед может погибнуть на охоте до того, как меня выпустят.

Мои пальцы ощупали каждый дюйм камеры в темноте, скребя по покрытому песком полу. Здесь не было ни койки, чтобы поспать, ни одеяла, чтобы согреться. Облупившийся кран торчал часовым в углу, неохотно выдавая капли воды с привкусом железа, если достаточно долго сражаться с ржавым вентилем.

Это поддержит во мне жизнь. А я должна оставаться живой достаточно долго, чтобы выбраться и найти Джеда.

Часы или дни я валялась на ледяном камне подо мной.

Мне следовало использовать одиночество, чтобы разработать безупречный план побега, следуя инструкции Грея «хватит страдать хернёй». Вместо этого я впала в состояние, когда находилась не совсем в Эндлоке, а зависла в живых кошмарах.

Я видела, как Торин умирает тысячу раз, зная, что могла бы это остановить. Я могла бы его спасти. Почему я его не спасла?

Я заново пережила все аресты, совершённые мной за эти годы, но теперь — с полным пониманием того, что ждало мою добычу в Эндлоке.

Хуже всего было вспоминать родителей и ту ночь, когда они ушли. Как они умерли страшной смертью, и как это я оказалась виновата в том, что их отправили в Эндлок.

Эгги попросила нас приютить мужчину и женщину, беглецов, пока она не найдёт для них более надежное убежище. Они прожили у нас несколько дней, когда наши запасы начали истощаться. Родители с трудом могли прокормить нас с Джедом, не говоря уже о лишних ртах.

В школе моя подруга Айса спросила, где мой обед. Я ответила, не подумав: у нас живут люди, и нам приходится делиться.

«Друзья семьи», — соврала я, когда она стала расспрашивать подробнее.

Я не придала значения тому, что рассказала ей. Лишь много позже я подумала о её больной матери и дорогих лекарствах. О лишних кредитах, которые Айса получит, если передаст стражам информацию, ведущую к поимке преступника.

К тому моменту было уже слишком поздно.

Я спала мёртвым сном, когда раздался стук.

Джед прижался ко мне, греясь моим теплом от порывов ветра, просачивающихся через однослойное стекло в моей комнате. Дождь барабанил по стеклу.

Сначала, услышав звук, я подумала, что это далекий гром рокочет в тучах.

Но когда я проснулась окончательно и смогла разобрать голоса, орущие по ту сторону нашей входной двери, я поняла: стражи пришли за нами.