Клетка для дикой птицы (ЛП) - Фаст Брук

Я сдернула Джеда с кровати и почти волоком потащила туда, где из своей спальни, спотыкаясь, выходили родители в ночной одежде.

Я схватила маму за плечи, притягивая к себе, пока мои губы не коснулись её уха.

— Пожарная лестница, — яростно прошептала я, имея в виду ржавую металлическую конструкцию за кухонным окном. — Если вы с папой уйдёте сейчас, я возьму вину на себя. Я скажу им, что спрятала беглеца в своей комнате и держала это в секрете от вас. Мне поставят зарубок. Всё будет нормально. Вы сможете укрыться у Эгги. Забирайте Джеда.

Я обнаружила, что перспектива получить зарубок меня не пугает. Совсем. Не по сравнению с мыслью, переворачивающей всю жизнь: потерять родителей в Эндлоке.

Мама покачала головой, слёзы блестели в её мягких глазах. Она притянула меня в объятия и прошептала:

— Нет времени, моя смелая девочка. Я люблю тебя.

Словно кто-то пронзил моё сердце свежезаточенным лезвием.

Она принимала свою смерть. Потому что именно этим оно и было. Это было заключение с истекающим сроком годности.

— Пожалуйста, — взмолилась я; слёзы свободно текли по моим горящим щекам.

Но она сорвала со своей шеи материнский медальон и вложила мне в руку, когда стражи ворвались в дверь, и мой крик столкнулся с криком Джеда, пока не остался единственным, что я могла слышать.

— Рейвен.

Я резко села, горло сжалось от паники.

Я ничего не видела.

Внезапная вспышка света ослепила меня, зрачки болезненно сузились от такой яркости.

Что, если это Хайд вернулся со своим ящиком инструментов?

Дыхание вырывалось короткими рывками, руки инстинктивно шарили по полу в поисках оружия, хотя я знала, что не найду его.

Не найдя ничего, я начала дико размахивать кулаками, пытаясь отбиться от угрозы.

Большие ладони перехватили мои запястья, крепко удерживая их.

— Рейвен, дыши. Это я. Всё хорошо.

Облако мяты и свежего мыла окутало меня, перебивая запах гниющей камеры.

Вейл?

Часть напряжения покинула тело, и я перестала сопротивляться.

Его тёплые руки давили на мою кожу — большие, мозолистые и уверенные.

— Что ты здесь делаешь? — прохрипела я; голос был рваным шёпотом, севшим от того, что им, должно быть, не пользовались несколько дней.

Когда глаза привыкли, я поняла, что освещение — это всего лишь полоска света из подвального коридора, просачивающаяся сквозь приоткрытую дверь камеры.

Фигура Вейла постепенно обрела плоть передо мной, и его хватка ослабла, хотя он не отстранился полностью.

— Я слышал, как ты кричишь. Я… я подумал, кто-то из охраны мог пробраться сюда, и… — Он замолчал, его глаза потемнели.

Ему не нужно было заканчивать. От мысли о том, что охранник мог делать со мной в темноте изолированной камеры, желудок скрутило. Я видела, какими взглядами Морт и Хайд провожали меня и других женщин.

Вейл отпустил мои запястья, полез в карман и достал тряпичный свёрток.

— Прости, здесь немного, — сказал он, вынимая содержимое. — Я не мог рискнуть и принести целый поднос. Другие охранники заметили бы и доложили начальнику.

Но галета и пара пищевых брикетов, которые Вейл протягивал мне, с тем же успехом могли быть пожизненным запасом кредитов.

Я затаила дыхание, глаза метнулись к двери: я гадала, не новая ли это форма пытки, и не ворвутся ли сейчас Хайд или Ларч, чтобы вырвать подарок прямо у меня изо рта.

Но Вейл вложил еду мне в руку; кончики его пальцев коснулись моих, и вверх по руке пробежали мурашки.

Я нахмурилась, хотя и кивнула в знак благодарности.

Вейл был здесь, кормил меня. Снова нарушал правила ради меня. Становилось невозможным игнорировать трещины в его легенде.

На первый взгляд он казался преданным делу охранником — тем, кто ненавидит повстанцев и поправляет коллег, если те играют не по правилам. Он сам захотел работать в Эндлоке, из-за чего я предположила, что он истинно верует в происходящее в тюрьме и в то, за что выступает Совет.

Но если это правда, почему он столько раз нарушал ради меня устав? Он был в Нижнем секторе после комендантского часа, разыскивая лидера повстанцев. Он был близок с Августом. Он спас меня от смерти во время моей первой охоты, добился, чтобы Джеда перевели в мой блок, а теперь… теперь он старался сделать моё пребывание в карцере максимально комфортным.

Ему не нужно было делать ничего из этого.

— Дальше тебе придётся не высовываться. — Вейл поймал мой взгляд и удерживал его, не подозревая о бурлящих во мне мыслях. — Мои возможности помочь не безграничны.

Я покачала головой. — Это не имеет смысла.

— Что?

— Ты, Вейл. Ты не поддаёшься логике. Ты сказал, что спас меня на первой охоте, потому что был мне должен, но я в это не верю. Я не верю, что хоть кто-то, решивший здесь работать, стал бы заморачиваться возвратом долгов — если бы ты позволил тем охотникам убить меня, тебе не пришлось бы беспокоиться, что кто-то узнает о твоих поисках Эрис той ночью в Нижнем секторе. Твой секрет умер бы вместе со мной. И более того, я знаю: ты считаешь меня повстанцем.

Когда он впервые прочитал о моей связи с Коллективом, на его лице было нескрываемое отвращение.

Вейл отвёл взгляд, потирая шею сзади; при движении под кожей на его руке перекатывались мышцы. Я сглотнула.

— Я уже не знаю, что и думать. Я изучил твоё досье глубже после твоих слов той ночью в душе, после нападения на тебя. Твои родители были повстанцами, но ты была ещё ребёнком, когда их арестовали. Сразу после стала охотницей за головами. Не было никаких доказательств, что ты присоединилась к делу повстанцев.

— И всё же, — пробормотала я, когда он наконец встретился со мной глазами. — Я преступница, а ты охранник.

И я уже несколько раз слышала, как он извергал пропаганду Совета.

— Я не ожидал, что ты поможешь Момо так, как ты это сделала во время той охоты, — сказал Вейл, игнорируя мои слова. — Я не ожидал, что охотница за головами, из всех людей, окажется кем-то иным, кроме эгоистки — что она станет помогать кому-то, кроме себя. Это заставило меня задуматься: каковы шансы, что ты совершишь преступление меньше, чем через двенадцать часов после того, как сюда прибыл твой брат? О том, действительно ли ты эгоистичный человек, или просто та, кто готов на всё ради людей, которых любит. Это я могу понять.

— Вейл…

Он всё ещё не сказал мне то, что я хотела знать.

— Ты из повстанцев? — спросила я, прежде чем успела убедить себя промолчать. Меня тошнило от его уклончивых ответов, и мысль о том, что Вейл — часть Коллектива, была единственным, что хоть как-то укладывалось в голове на данный момент. Даже если он ясно давал понять своё презрение к этой организации.

Вейл издал резкий смешок. — Нет.

Блин. Не знаю, с чего я вообще позволила себе на что-то надеяться.

— Но и Эндлоку я не предан.

У меня отвисла челюсть. — В смысле?

Потому что бывает «не предан Эндлоку» в духе «платят дерьмово и график адский, так что я свалю при первой возможности», и бывает «не предан Эндлоку» в смысле «я в корне не согласен с тем, что они делают с людьми».

— Всё сложно.

Я простонала, закрывая глаза ладонями. — Загадочность тебе не к лицу.

— Лгунья.

Я услышала улыбку в его голосе, опустила руки и сердито уставилась на него. — Это не смешно. Я здесь в полном неведении.

— Я не питаю любви к Эндлоку, — пробормотал он, снова становясь серьёзным. — Но моя должность здесь… важна. Я поступаю правильно, когда могу, но мне нельзя привлекать к себе внимание. Или вызывать подозрения у Ларча.

— Я не понимаю. Ты не повстанец, но ты хочешь, что, помогать заключённым?

Он выгнул бровь. — Разве обязательно быть частью Коллектива, чтобы хотеть поступать правильно?

Я нахмурилась. Он был прав, но я выросла с Коллективом и никогда не думала, что существуют вольные агенты, работающие против Совета и Эндлока.

— Может, и нет, но почему ты помогаешь мне?

— Я думаю, тебя стоит спасти, Птичка. — Его золотистые глаза изучали мои.