Клетка для дикой птицы (ЛП) - Фаст Брук

Брук Фаст

Клетка для дикой птицы

Название: To Cage a Wild Bird / Клетка для дикой птицы

Автор: Brooke Fast / Брук Фаст

Серии: Divided Fates #1 / Разделенные судьбы #1

Перевод: nasya29

Редактор: nasya29

Глава первая

Сто двадцать семь.

Столько жизней я за годы променяла на сытый желудок.

Сегодня должно было стать сто двадцать восемь.

Я торчала в тёмном закутке переулка с полудня, и такая стояла вонь мочи и гниющего мусора, что у меня слезились глаза.

Мышцы затекли, просили, чтобы их размяли, но я не шелохнулась, не отрывая взгляда от входа в явочную квартиру.

Обветшалый таунхаус зажали между собой два разваливающихся жилых блока, а входная дверь была настолько расшатана, что казалось, её можно снести одним хорошим пинком.

Что так долго?

Обычно ещё до того, как солнце скроется за верхушками небоскрёбов и продолжит спускаться к горизонту, у меня уже есть скованный наручниками беглец, которого я тащу в городскую тюрьму. Оттуда беглеца отправят в Эндлок, тюрьму более чем в сотне миль от городской границы. В Эндлоке он будет ждать своей участи — смерти от рук граждан Дивидиума.

Но, хотя осведомительница Эгги говорила, что беглец уйдёт из явочной квартиры до темноты, его как не было, так и нет, а в этот час вечера Нижний сектор уже гудел от активности. Торговцы кричали и проталкивали по улицам свои шаткие тележки, пытаясь сделать последние продажи рабочим дневной смены, спешащим спустить крохи зарплаты, а фигуры в тёмных капюшонах крались в толпе, надеясь подслушать что-нибудь, что можно будет обменять у властей на лишние кредиты.

Осторожные прохожие, скользя мимо моего укрытия, бросали на меня короткие взгляды — наверное, принимали за патрульного.

Я была хуже.

Охотница за головами — предательница.

Дверь явочной квартиры приоткрылась на дюйм. Я вжалась глубже в тёмный угол, затаив дыхание, боясь, что малейший звук оставит меня сегодня без добычи.

Мгновением позже дверь распахнулась настежь, и на улицу, в вонючий переулок, осторожно вышла фигура в дорогой одежде, надеясь затеряться в потоке работяг из Нижнего сектора.

Я выскользнула из укрытия, и, сделав шаг навстречу удаляющейся спине, ощутила, как на лице расползается мрачная улыбка.

Скоро всё закончится. Я уже видела, как цифры на моём браслете ползут от пары десятков к тысячам. Хватит на несколько месяцев аренды и кладовую, набитую пайками, чтобы пережить зиму мне и брату, Джеду. Может, даже хватит на новые ботинки вместо тех, что разваливаются у меня на ногах, и зимнее пальто для Джеда.

— Торин Бонд, — окликнула я.

Фигура застыла на полушаге и обернулась. Капюшон сполз, открыв взъерошенные каштановые волосы с проседью. Уставшие глаза с глубокими фиолетовыми полукругами под ними, морщины в уголках.

— Стой, — приказала я, когда он сделал ещё шаг, потянувшись рукой к наручникам, пристёгнутым к ремню моих чёрных карго. — Я не хочу причинять тебе боль.

Наполовину ложь. В небольшой части меня жило удовлетворение от мысли, что можно будет пустить в ход кулаки против гражданина из Верхнего сектора — одного из тех богачей, которые только и делали, что брали и брали, спокойно глядя, как мы голодаем.

— Тогда не причиняй.

И с этими словами Торин исчез в бурлящей толпе, словно тень, проглоченная рекой человеческих тел.

Чёрт.

Я потеряю преимущество, если он доберётся до контрольно-пропускного пункта на границе между Нижним и Средним секторами. С обеих сторон КПП выстроились в очередь тысячи людей, дожидаясь, пока патрульные стражи сканируют их браслеты, сверяя личность и подтверждая, что у них есть нужные разрешения на пересечение границы сектора. Если Торин доберётся туда, я либо потеряю его в толпе, либо его узнает один из стражей и заберёт мои кредиты себе.

Граница, разделяющая два сектора, бросалась в глаза — постройки в Нижнем секторе были трухлявыми остатками прежнего мира, не изменившимися с тех пор, как Совет после Второй гражданской войны поделил город на три сектора.

В нескольких кварталах отсюда, по ту сторону КПП, Средний сектор пестрел новыми зданиями и хорошо одетыми гражданами. Их отутюженные костюмы и развевающиеся платья были лишь началом пропасти между «ими» и «нами».

Я выхватила взглядом Торина в потоке людей. Он расталкивал локтями толпу, но плотная масса тел замедляла его.

Я помчалась вдоль края людского потока, заставляя себя бежать быстрее.

Наручники у меня на поясе лязгали о бедро в такт каждому шагу, почти заглушая шлепки моих ботинок по утрамбованной земле.

Оглянувшись через плечо, Торин с облегчением выдохнул, не увидев меня за собой.

Как я и планировала.

В этот момент я шагнула прямо ему на пути.

Его челюсть отвисла, и я, возможно, даже рассмеялась бы при виде этого, если бы он не отдёрнул руку и не попытался врезать мне по носу.

Я пригнулась и врезалась ему в ноги, опрокинув вперёд, лицом в шершавую землю. Некоторые из прохожих отпрянули, ахнув, другие лишь недовольно покосились и обошли нас стороной.

Торин ойкнул, сгреб горсть земли с гравием и запустил мне в лицо.

Я вскрикнула, прикрывая глаза, но всё равно почувствовала, как осколки впиваются в щёки.

Этого хватило Торину, чтобы успеть встать на четвереньки, но я запрыгнула ему на спину ещё до того, как он смог подняться, и мы оба снова рухнули в кучу.

Торин перекатился, оказываясь сверху и обдавая меня тяжёлым, затхлым дыханием. Я врезала ему головой в лицо, пока он не успел придумать следующий ход, и его крик задохнулся, когда собственные зубы разорвали ему кожу на моём лбу.

— Сучка гребанная! — заорал он, выплёвывая зуб и кровавую слюну; сгусток шлёпнулся мне на щёку.

— Оригинально, — пробормотала я, морщась, чувствуя, как кровь стекает по коже. — Вот бы за остроумие тоже платили кредитами.

Мелькнула мысль подобрать зуб Торина. Охотники, приезжавшие в Эндлок, по традиции собирали зубы своих убитых и носили их на цепях на шеях или нанизанными, как жемчуг. Я видела зубы в качестве запонок или как центр тяжести вычурных, усыпанных бриллиантами колец. Это были мрачные трофеи — символы статуса. Те, кто не отличался в охоте, доходили до того, что покупали зубы у торговцев на подпольных рынках, лишь бы не выбиваться из круга. Я видела, как соседи вырывали себе зубы, чтобы продать богачам в особенно лютые зимы, когда не могли заплатить за жильё или купить детям пайки.

Руки Торина сжали мне горло, перекрывая кислород и любую связную мысль. Я забилась, нащупывая хоть какое-то оружие, но пальцы находили лишь землю. Инстинкт сработал раньше разума: я врезала ему коленом между ног, а затем точным ударом в гортань. Оттолкнув его, я перевернула Торина на живот, вдавила колено ему в спину и, жадно хватая воздух, попыталась выровнять дыхание.

Я отстегнула наручники от ремня и с силой защёлкнула их на его запястьях.

Он захрипел, но всё же умудрился вывернуть шею так, чтобы встретиться со мной взглядом. Я его не подняла.

Никогда не смотри в глаза.

Это было первое правило охоты за головами.

— У меня есть дети, — всхлипнул он.

Я сглотнула.

Так же, как и у моих родителей, когда Совет отправил их в Эндлок.

Дивидиумом правил Совет, сформированный после войны — три лидера, которых избирала коллегия чиновников из каждого сектора.

Каждому советнику закрепили свой сектор для надзора за соблюдением правил: советницу Эдер — за Нижним сектором, советника Баскана — за Средним, советника Пенью — за Верхним.

Жили они все в Верхнем секторе — в домах, где легко уместилось бы с добрый десяток семей.

— Пожалуйста. Я не хочу умирать, — слова Торина едва шевельнули воздух.