Герой (ЛП) - Кент Клэр

— Хорошо, — она глубоко дышит через нос. Вдох-выдох. Вдох-выдох. — Можно я поднимусь наверх и сделаю свою постель красивенькой?

— Да, это отличная идея. Пойди и найди все самые красивые одеяла и подушки, какие только сможешь, чтобы сделать твою постель красивой. Мы с папой скоро поднимемся и подоткнем тебе одеяло.

— Хорошо, — ее настроение быстро меняется, как это часто бывает. И она улыбается, взбегая обратно по лестнице в комнату, которую мы выбрали для ночлега.

Я наблюдаю за ней, пока она не поднимается наверх, а затем выхожу на улицу. Подхожу к напряженно застывшему Зеду.

— Ты расстраиваешь Рину.

Он моргает, как будто ему требуется минута, чтобы прийти в себя.

— Что?

— Ты расстраиваешь Рину. Будучи таким напряженным, отстраненным и замкнутым. Она это видит, и это ее беспокоит. Ты можешь попытаться немного расслабиться?

Он морщится, и я ясно вижу, что его первым побуждением было разозлиться на меня, но он пытается подавить это.

— Сейчас не время расслабляться.

— Я знаю, что нам надо быть осторожными, но не нужно пугать бедную Рину до смерти. И тебе не нужно накручивать себя.

— Я не пугаю Рину. И я не накручиваю себя, — его глаза сужаются. Теперь ему все труднее подавлять свое раздражение на меня.

— Ну, ты что-то делаешь, и это совсем на тебя не похоже. Обычно это я тут беспокоюсь. А ты должен…

— Кем я должен быть? — выдавливает он из себя, когда я замолкаю.

Я качаю головой.

— Обычно ты не такая напряженный. Я понимаю, что ты настороже, но не мог бы ты хотя бы попытаться притвориться для Рины? Может, после того, как ты немного поспишь сегодня ночью, ты почувствуешь…

— Я не планирую сегодня спать.

— Черт возьми, Зед! Что с тобой такое? Тебе нужно немного отдохнуть.

— Я отдохну, когда мы будем в безопасности.

— Мы можем и не оказаться в безопасности! По крайней мере, в ближайшее время. Тебе все равно нужно заботиться о себе, чтобы ты мог позаботиться о нас — о Рине, я имею в виду. В той комнате наверху с нами все будет в порядке. Мы можем забаррикадировать дверь и защищаться, если кто-нибудь зайдет.

С минуту он шумно дышит, удерживая мой взгляд и явно недовольный мной.

— Кто-то должен стоять на страже.

— Отлично. Мы будем дежурить по очереди. Сегодня я буду дежурить первой, раз уж ты даже не потрудился разбудить меня прошлой ночью.

— Я не позволю тебе…

— Ты не имеешь права принимать решения за меня. Тем более, что в данный момент ты сам не можешь принимать правильные решения. Тебе нужно прислушаться к собственному совету, который ты даешь мне каждый раз, когда у меня начинается паника. Постарайся расслабиться настолько, насколько сможешь.

— Я не могу прямо сейчас расслабиться, — хрипло произносит он. — Это не одно и то же.

— Может, и нет, но мы все равно в ситуации, которую не можем контролировать, и от того, что ты так напрягаешься, становится только хуже, — я протягиваю руку и кладу ее ему на грудь, почти отчаявшись достучаться до него. — Пожалуйста, Зед.

Он неловко отшатывается.

Это действительно ранит мои чувства, но я стараюсь не реагировать.

— Зед…

— Просто прекрати.

Я так зла и расстроена, что крепко прижимаю руки к груди. С минуту я не могу вымолвить ни слова. Затем я, наконец, мягко говорю:

— Рина готовит постель для сна. Она хочет, чтобы мы ее подоткнули перед сном.

— Это можешь сделать ты.

— Она хочет, чтобы ты тоже это сделал.

— Я не могу…

— Ты, бл*дь, можешь хотя бы поцеловать собственную дочь на ночь, — огрызаюсь я. — Что, черт возьми, с тобой не так?

Зед удивленно смотрит на меня.

Обычно я так не вспыхиваю. Даже на словах. Но сейчас он сводит меня с ума. Я перевожу дыхание.

— Я пойду размять ноги. Вернусь через несколько минут.

— Ты не можешь уйти…

— Я пройдусь вдоль нескольких домов. У меня есть пистолет. Я не собираюсь делать глупостей, — рычу я на него. — Уж точно не буду глупее, чем ты сейчас.

Последние слова я бормочу, уже уходя.

Несмотря на свой гнев, я определенно не собираюсь делать ничего, что могло бы подвергнуть риску меня, Зеда или Рину. Так что я держу свое слово и просто прохожу часть квартала, держась поближе к домам, хотя вокруг не видно ни души.

Время, проведенное в одиночестве, помогает мне сдержать эмоции, и я чувствую себя спокойнее и рассудительнее, когда возвращаюсь обратно.

Как только я подхожу к дому, я понимаю, что что-то не так. Я чувствую это в воздухе.

И когда я вижу то место, где оставила Зеда, я понимаю почему.

Из ниоткуда появились двое мужчин. У обоих в руках дробовики, и они целятся в Зеда. Зед закинул винтовку на плечо и тоже прицелился, но их двое против одного, так что он явно в невыгодном положении.

— Здесь только я, — говорит он хриплым, но ровным голосом. — Я один. Я просто проезжал мимо, и у меня нет ничего, что могло бы вам понадобиться.

— Мы слышали разговор. Ты не один.

— Я разговаривал сам с собой. Вы видите кого-нибудь еще поблизости?

Я мысленно молюсь, чтобы Рина осталась наверху и не выбежала посмотреть, что происходит. Я так ясно представляю, как это происходит, и от этого видения мне становится так плохо, что меня чуть не тошнит.

С Риной случится что-то плохое только через наши с Зедом трупы. Это абсолютный, непреложный факт.

Прямо сейчас у нас есть одно преимущество, и оно в том, что мужчины не знают, что я здесь. Я проскальзываю вокруг дома, ближайшего к тому месту, где стоит Зед, чтобы незаметно подойти с другой стороны.

Зед продолжает с ними разговаривать. Я слышу его голос и их резкие ответы. Я не совсем уверена, чего они ждут, но тот факт, что он вооружен, вероятно, заставляет их колебаться.

Даже если они убьют его, он может убить одного из них первым.

Заняв позицию, я достаю пистолет и направляю его на ближайшего ко мне мужчину. Никто из них меня не видит, но Зед видит. Его взгляд едва заметен в моем направлении, но он, должно быть, точно понимает, что я делаю.

Он медленно переводит прицел на другого человека.

Затем он коротко кивает.

Я стреляю в того, кто находится у меня на прицеле, а он стреляет в другого.

Они оба падают замертво, не успев нажать на курок.

Со странным всхлипом я опускаю пистолет и, спотыкаясь, устремляюсь к Зеду, который наклоняется, чтобы проверить тела и на всякий случай отшвырнуть ногой дробовики.

Он хватает меня одной рукой, когда я подхожу к нему, и крепко обнимает.

На самом деле я не знала, что стремилась к этому объятию, но так и было.

Я зарываюсь лицом в его рубашку, вдыхаю его знакомый запах и сжимаю его так же сильно, как он сжимает меня.

— Откуда они вообще взялись? — спрашиваю я, когда, наконец, отстраняюсь.

— Понятия не имею. Я и не подозревал об их присутствии, пока они не появились тут, целясь в меня из пистолетов. Слава богу, ты разозлилась на меня и сбежала, иначе я не уверен, что мы бы выбрались.

Я издаю еще один странный звук — наполовину смешок, наполовину всхлип. Затем я еще раз прижимаю его к себе, прежде чем отойти.

Когда мы возвращаемся в дом, Рины нигде не видно. Мы оба несколько раз окликаем ее, прежде чем она отвечает.

Она услышала выстрелы и, будучи хорошо натренированной своим отцом, побежала в ванную и спряталась в старой ванне под одеялом. Она напугана, но в остальном все в порядке.

— Вы с Эсси разобрались с плохими парнями, папочка?

— Да. Мы разобрались. Теперь все в безопасности, и пора ложиться спать.

— Ты ляжешь со мной в кроватку, папочка? — у нее хороший цвет лица, и она не дрожит. Но в ее глазах явно по-прежнему тревога.

— Конечно, лягу.

Итак, мы укладываем Рину в постель, и Зед ложится рядом с ней, оставаясь поверх одеяла, потому что он все еще грязный и потный. Он что-то тихо, успокаивающе бормочет ей. Я улыбаюсь им, а сердце тревожно колотится в груди.

Когда нахлынувшие эмоции становятся слишком сильными, я ловлю взгляд Зеда и кивком головы указываю на дверь, давая ему понять, что собираюсь вернуться на улицу.