История Деборы Самсон - Хармон Эми

Приготовления шли от рассвета до заката, павильон возводили с невероятной скоростью. Конструкция состояла из дерева, которое добывали на поросших лесом холмах и в долинах вокруг Уэст-Пойнта. Стены по длинным сторонам павильона сделали из стволов, стоявших на расстоянии друг от друга, словно колонны. Короткие стороны оставили открытыми, а крышу изготовили из веток, сплетенных в плотное полотно. Готовое сооружение должно было составить шестьсот футов в длину и тридцать – в ширину, а майор Вильдефранш и полковник Костюшко еще ни разу не подрались, что способствовало своевременному завершению строительства.

За несколько дней до празднества в Красный дом явился капитан Уэбб. Он попросил о встрече с генералом и прибавил, что дело безотлагательное.

Мистер Аллен проводил его в кабинет, а когда я поднялась с места, чтобы оставить их, как делала всегда, когда генерал беседовал с офицерами, капитан Уэбб попросил меня остаться.

– Это касается и вас, рядовой Шертлифф. Я надеялся переговорить с вами обоими.

Капитан Уэбб явно тревожился и чувствовал себя крайне неловко. Генерал махнул мне, призывая вернуться, но украдкой бросил на меня взгляд, в котором читалось беспокойство. Затем он спросил:

– В чем дело, Уэбб?

– Один из моих людей, рядовой Лоренс Бартон, рассказал, что среди массачусетских полков и в полках из Коннектикута, размещенных в лагере в Нельсонс-Пойнт, поговаривают о мятеже. Он думает, что в нем примут участие около двухсот человек.

– Ты знаком с рядовым Бартоном? – спросил у меня генерал. Облегчение, которое он испытал, поняв, что приход Уэбба не связан с моим разоблачением, было очевидным, но у меня внутри все сжалось.

– Да, сэр. Мы служили в одном отряде, жили в одном бараке, он участвовал в двух вылазках из тех, на которые я вызывался.

– Рядовой Бартон утверждает, что в ходе одной из вылазок солдаты всерьез собирались дезертировать. Он сказал, что ты отказался в этом участвовать и убедил остальных вернуться назад, в гарнизон.

– Насколько помню, рядовой Бартон также не склонялся к дезертирству. Он не высказывал своего мнения напрямую, но, когда его спросили, он воздержался, и это решило вопрос.

– Как звали других солдат в том отряде? – с сумрачным видом спросил генерал Патерсон.

– Я был знаком лишь с Оливером Джонсоном, Лоренсом Бартоном и Дэвисом Дорнаном. Остальные состояли в другом полку. Кажется, одного звали Джонсом. Другого Шарпом, а еще одного называли Чаком, но вылазка закончилась неудачей, а я, по своему обыкновению, промолчал и с тех пор больше не вызывался участвовать в подобных делах.

– Расскажи, как все было, все подробности, которые удастся вспомнить, – потребовал генерал.

– Ты должен был прийти ко мне, Шертлифф, – сказал Уэбб, когда я закончила рассказ. – Сразу после того, как это случилось. Нужно было мне рассказать.

– Да, сэр. – Я не стала оправдываться. Боязнь наказания не представлялась мне веской причиной, чтобы поступить против совести. В то же время простые жалобы не считались нарушением устава. Даже у генерала Патерсона бывали моменты слабости.

– Если бы Шертлифф пришел к вам, что бы вы сделали? – спросил генерал у капитана Уэбба.

– Я бы велел их всех выпороть.

– И Шертлиффа тоже?

Капитан Уэбб нахмурился.

– Вы бы велели выпороть Шертлиффа? – настаивал генерал.

– Нет, сэр.

– Тогда все в отряде поняли бы, что Шертлифф донес на них.

– Это верно, сэр, – согласился капитан. – Но теперь проблема намного серьезнее.

– В тот раз всех подстрекал Дэвис Дорнан? – спросил генерал, повернувшись ко мне.

– Да, сэр. Он завел разговор и продолжал его. А еще он больше всех тревожился, что я на них донесу.

– Бартон так и сказал, – кивнул капитан Уэбб. – А еще он сообщил, что в новом восстании Дорнан – один из зачинщиков. И что они хотят уйти, воспользовавшись суетой после праздника, когда гости на следующий день начнут разъезжаться.

– Как нам поступить, Уэбб? Что вы думаете? – спросил генерал. Он казался расстроенным, но я не могла понять отчего – то ли из-за нового разочарования во мне, то ли от досады, что ему снова придется справляться с кризисом.

– Полагаю, вам следует арестовать его, генерал. Сказать, что вам известно о подготовке мятежа. Посмотреть, не выдаст ли он своих товарищей, а потом запереть его и других зачинщиков, если таковые найдутся, до тех пор, пока не окончится праздник. После можно выслушать его и вынести приговор.

– У вас в отряде знают, что Шертлифф теперь мой адъютант?

– Да, сэр. Я так думаю. В бараках секретов нет.

Генерал сдержал улыбку. Его глаза светились тусклой, печальной голубизной.

– Вы обращались с этим делом к полковнику Джексону?

– Да, сэр. Он велел мне пойти к вам, поскольку нужно предупредить остальные полки.

Генерал резко встал и надел шляпу:

– Пойдемте, капитан.

Когда я двинулась за ними, он предостерегающе взглянул на меня:

– Оставайся здесь, Шертлифф.

Несколько часов спустя он вернулся, хмурый, усталый от долгой езды верхом, в мокрой от пота форме. На все расспросы он отвечал коротко и отрывисто. Я принесла воды и набрала ванну, оставила ужин на приставном столике в спальне и укрылась в своей каморке, ожидая, чтобы он решил, что делать дальше, – отругать меня или рассказать о том, что произошло.

– Вода ваша, Самсон, – позвал он. – В следующий раз воспользуйтесь ею раньше меня.

Я поблагодарила и заперлась в ванной. События дня так встревожили меня, что я не смогла даже насладиться купанием. Я быстро вымылась и снова облачилась в форму, хотя с волос за шиворот капала вода и хотелось надеть ночную рубаху и забыться сном.

Генерал был уже в постели, на ночном столике мерцала одинокая свечка. Он лежал, скрестив руки под головой, глядя на деревянные балки и прикусив нижнюю губу. Я узнала это выражение лица. Он размышлял и тревожился, ожидая меня.

– Мы предупредили о готовящемся мятеже всех полковников и капитанов, и здесь, и на другом берегу, в Нельсонс-Пойнт. Они соберут свои отряды и опросят солдат, одного за другим.

– А Дорнан?

– Сбежал.

Сердце у меня екнуло.

– Что?

– Думаю, он заподозрил, что его раскрыли. Его не было ни на посту, ни в бараке. Две дюжины солдат целый час обыскивали гарнизон вместо того, чтобы достраивать павильон. – Он вздохнул. – Но он сбежал. Дезертировал. Другим полкам уже сообщили об этом.

– Меня назначили на пост вашего адъютанта всего через два дня после той вылазки. Это стало ответом на мои молитвы. Должна ли я была рассказать капитану Уэббу?

Он сел на кровати, серьезно посмотрел на меня:

– Нет. Но вам следовало рассказать мне.

Я выдохнула, освобождаясь от напряжения, которое сдерживала весь день:

– Порой сложно понять, что правильно, а что нет.

– Знаю. А тот – или та, – кто умеет хранить тайны и держать язык за зубами, достоин похвал. Но прошу, со мной говорите обо всем.

Я склонила голову набок:

– Вы точно хотите этого, генерал?

Он вздернул брови и с горечью взглянул на меня, но вопрос был решен.

– Чем вы сегодня занимались? – спросил он. – Если мне позволено спросить?

– Мы обсудили с миссис Аллен и поварами меню банкета. Все нужное уже заказано и получено: и гуси, и цыплята, и несчастные свиньи, такие толстые, что они едва могут двигаться. Мясник получил указания. Я вымыла пол в столовой и смахнула пыль с люстр. Агриппа держал стремянку. Вы знали, что он боится высоты?

– Да. Знал. – Генерал заулыбался.

– Я решила заодно вымыть окна в холле. И стереть пыль с верхних полок в библиотеке.

– Я заметил, что в гарнизоне начали развешивать флаги.

– Да… я подумала… раз уж мы взяли стремянку… – смутилась я. – Мы с Агриппой начали с северного конца…

– Бог мой, Самсон, – фыркнул он, не удержавшись от смеха, и, закрыв лицо руками, откинулся на подушки. – Идите спать, женщина.

Улыбаясь, я ушла к себе, но, едва переодевшись в ночную рубашку и собрав волосы в хвост, позвала его.