Петра Дурст-Беннинг - Дочь стеклодува
– И многих служанок прогоняют потом с большим животом!
– Петер! – Мари покраснела. Рут захихикала.
– Но ведь это правда! Лучше обсудить все сейчас, чем потом расхлебывать! Йоост много лет оберегал вас, как наседка, присматривал, чтобы ничего не случилось. Поэтому неудивительно, что вы знаете о жизни меньше, чем любая другая женщина. Наверное, ты даже не заметила бы, если бы Штробель задумал на твой счет что-то нехорошее.
Иоганна покачала головой:
– Глупости. Ты считаешь меня настолько наивной? Если бы у Штробеля на уме было что-то дурное, я бы это поняла. Но он достойный человек, лучше и быть не может! – Иоганна решила не говорить, что все же чувствует себя неловко в его присутствии. – Кроме того, у меня есть ключ, и я каждую ночь запираю комнату на замок. Мне сам Штробель посоветовал! Сказал, что однажды глупые мальчишки вломились к нему на склад. И, если вдруг что-то подобное произойдет снова, со мной ничего не должно случиться. – Она окинула взглядом сидевших за столом. Этого ведь будет достаточно для доказательства порядочности Штробеля? – Итак, – продолжала она, – за завтраком Штробель всегда читает газету и со мной не разговаривает. А мне и не надо!
Все рассмеялись.
– Как только пробьет половина восьмого, он складывает газету. Это знак того, что начинается рабочий день. Хотя на этой неделе магазин был закрыт для клиентов, мы трудились не покладая рук.
Иоганна принялась описывать процесс инвентаризации. Когда она рассказывала о содержимом ящиков и коробок, глаза у Рут заблестели:
– Гребни ручной работы, роговые заколки и пудреницы… Похоже, магазин Штробеля – это самая настоящая сокровищница! Я многое отдала бы за то, чтобы хоть раз, хоть недолго попользоваться такой красотой!
«Как только отложу немного денег, куплю Рут какую-нибудь мелочевку», – решила Иоганна. Может быть, Штробель продаст ей что-нибудь со скидкой?
– Вот бы ты удивилась, если бы увидела те разрисованные фарфоровые изделия! – обратилась она к Мари. – Только теперь я вижу то, что делают изо дня в день другие стеклодувы. И кое-какие вещи выглядят просто потрясающе, говорю вам! – Она выпрямилась. – Но теперь рассказывайте вы: что у вас новенького?
Рут и Мари переглянулись.
– Кажется, Хаймер не злится на нас из-за истории с тобой. По крайней мере, ведет себя как обычно. И работа все та же! – Рут пожала плечами. – Что еще? Ничего.
Пока рядом сидел Петер, Рут не собиралась ничего рассказывать о Томасе.
– Как Гризельда? – спросила Иоганна.
– Она все еще болеет. Целую неделю без работы, денег ей наверняка не хватает!
– Вдова Грюн привыкла довольствоваться малым, – произнес Петер. – Даже когда был жив ее Йозеф, в доме денег почти никогда не водилось. Он ведь все в «Черный орел» относил.
– Вот уж чего не хватало, так это мужа, который пьет, вместо того чтобы кормить семью! – возмутилась Рут.
Петер открыл рот, но проглотил вертевшиеся на языке слова.
– Если хочешь знать мое мнение, то нельзя сказать, чтобы Томас не пил, – съязвила Мари.
– Но это же совсем другое! Он целый день сидит над лампой, и ему хочется пить, вот и все. Как можно сравнивать его с пьяницей! – взвилась Рут, словно ее укусили.
– Лично мне кажется, что все Хаймеры пьяницы, – презрительно заявила Мари. – Отец ни капли пива за работой не пил. И вечером – только половину того, что вливают в себя Хаймеры. От них порой с самого утра воняет пивом – просто невыносимо!
– Лично я считаю, что несправедливо не платить Гризельде жалованье только потому, что она больна. В конце концов, она ведь не виновата, что так вышло! – заявила Иоганна, пытаясь помешать перепалке перерасти в серьезную ссору. – Хаймер не обеднел бы, если бы выплатил ей часть недельного заработка.
– Еще чего захотела! Какой ему от нее прок, если она больна? Никакого! Так что и платить не нужно, – возмутилась Рут, словно речь шла о ее деньгах.
– Может быть, она заболела не из-за сломанной печи, а из-за работы? – возразила Иоганна. – У меня часто болела голова от того, что серебряный раствор жутко вонял.
– Подожди, скоро у тебя голова от расчетов болеть будет! – пошутил Петер.
Мари хлопнула в ладоши:
– Хватит вам уже! Хотя минувший год был и не самым лучшим, но не будем тратить его последние часы на ссоры. От этого в новом году будут одни только неприятности! – И она демонстративно протянула Иоганне кусок хлеба.
Намазывая хлеб маслом, Иоганна лихорадочно размышляла, какую тему для разговора можно выбрать, чтобы избежать споров.
24Первый урок, который выучила Иоганна у Фридгельма Штробеля, гласил: «Продавать – это искусство!»
И в первый же день нового года она заподозрила, что торговля – это нечто большее, чем обмен товара на деньги. Однако лишь спустя некоторое время она осознала, что Штробель – настоящий мастер своего дела.
Скупщик знал всех своих клиентов по имени, знал, какими делами они занимаются, что ищут. У него был настолько индивидуальный подход, что он каждый раз подбирал другие слова и менял тон голоса в зависимости от личности собеседника. Бывали клиенты, которым он так цветисто расписывал изделия, что Иоганна едва сдерживалась, чтобы не расхохотаться во все горло. С другими он практически не уделял внимания внешнему виду предметов, зато распространялся о том, как прекрасно продается этот товар и какие можно устанавливать цены. Клиентов, которые знали, чего хотят, он не торопил с выбором, а нерешительных буквально подталкивал. В конечном итоге в списке заказов оказывались именно те товары, которые желал продать скупщик, но все были довольны и сделкой, и консультацией. Иоганна не уставала удивляться.
Незаметно поглядывая на Штробеля через плечо на протяжении первых недель, она вскоре запомнила имена и лица посетителей. Его навыки общения с клиентами повергали ее в священный трепет, и девушка не знала, чем сумеет ему в этом помочь. Когда звенел колокольчик у двери, она старалась по возможности незаметно шмыгнуть в дальнюю часть комнаты, начинала заполнять там какие-то списки, вытирать пыль и выходила вперед только тогда, когда Штробель звал ее, – впрочем, он так поступал почти всегда. И всякий раз сердце едва не выпрыгивало у нее из груди.
– В чем дело? Неужели у тебя есть причины прятаться, словно мышь? – раздраженно поинтересовался он на третий день, когда она робко подошла к прилавку. – Ты – моя ассистентка, так и веди себя как подобает!
Волосы на затылке у Иоганны тут же встали дыбом, словно иглы у ежа, в душе вскипела смесь упрямства, страха и неуверенности.
– И как же должна вести себя ассистентка? – довольно едким тоном поинтересовалась она.
