Аарон Макдауэлл - Песок. Повесть длиною в одну ночь
Аарон Макдауэлл - Песок. Повесть длиною в одну ночь краткое содержание
Повесть серьезная. Сильная. Правдоподобная. Вопрос только в том, кто отважится погрузиться в этот омут настолько, чтоб доплыть до конца и увидеть солнечный свет над колеблющейся кромкой воды. Кто? Почитатели, несомненно, найдутся. Но 'это кино не для всех'.
-- Бойкова Елена
Как будто наступила ночь. Я не уверен.
Мне кажется, что теперь темно всегда.
Вот, к примеру, лампа. Она молчаливым, но ярким укором освещает часть стола, отвлекает внимание от остального мира, злорадно отдает его на растерзание темноты. Я физически ощущаю, как эта темнота проникает в мою кожу и изъедает ее, превращает мое тело в ледяной кристалл сумасшедшего спокойствия, а мое время — в песок.
Завтра мне стукнет тридцать.
Или уже завтра? Сегодня – завтра? Не помню.
Я лежу на полу около кровати.
Я ребенок.
И все, что осталось у меня — эта лампа.
Лампа освещает сваленные в кучу компакт-диски, полупустую пачку сигарет, грязную пепельницу. Рядом должен быть стакан и пустая бутылка, — я это отчетливо помню, я ведь еще вчера видел их, хоть и не прикасался ни к бутылке, ни к стакану несколько дней. Нет, Димка, я не пил. Честно.
Или пил?
Димка, ты где?
Темнота, заботливо выпущенная на волю светом дешевой, потрепанной настольной лампы, поглотила стакан. Бутылку.
Поглотила меня. Все.
Я рвано вздыхаю, с трудом поднимаюсь и сажусь на кровать. В голове шумит, она тяжелая, мысли в ней копошатся бессвязным клубком. Курить. Взял со стола пачку сигарет, зубами достал две, — так получилось; одну из них отправил обратно, — чиркнул зажигалкой, ощущая, что мне нравится хоть так, на секунду, но отогнать тьму от себя.
А тьма, словно подчеркивая мое ничтожество, вероломно отступила только в тот момент, когда я сдался ей, когда убрал палец со ставшей очень горячей педальки подачи газа.
И я понял, осознал, увидел — света для того, чтобы разогнать темноту, хватит и без моей зажигалки. Лампа была достаточно яркой, и темно вокруг не могло быть в принципе; и для меня — загадка, как я смог перепутать всепоглощающую тьму с заносчивым, но безобидным полумраком. В сущности, здесь даже слишком светло. Надо вставать. Пара таблеток, полчаса – и я начну напоминать человека.
Я ребенок. Я несносен, несу чушь и не знаю, чего хочу.
Но точно знаю, чего не хочу.
Чтобы мое время превращалось в песок.
Димка, ты где, черт тебя дери?
***
Я вынимал ключ из замка входной двери, и в этот момент понял, что как раз докурил сигарету. Выяснилось это при затяжке, — табак полностью истлел, а может, просто выпал, и в тисках пальцев остался беспомощный фильтр.
Я выбросил окурок куда-то в глубину лестничных проемов, хотя мне очень хотелось зайти, не разуваясь, в комнату и положить в пепельницу то, что осталось от моей сигареты.
Зачем?
Не знаю. Я ребенок, не забыли?
Вообще-то я не псих. Просто мне хочется вернуться и поглядеть в зеркало. Возвращаться — плохая примета, но если перед повторным уходом посмотреться в зеркало, то пронесет. Все очень просто.
Только в тот раз не пронесло.
И теперь эта примета теряет всякий смысл, потому что мне уже все равно. Тем не менее, я смотрюсь в зеркало, каждый раз перед уходом.
Привычка.
Зажигалка снова вспыхнула, кончик сигареты испуганно зажегся коротким пламенем, но тут же успокоился, угас, стал лениво тлеть.
***
На кой ляд меня туда черт понес в два часа ночи — я и сам не знаю. Просто словно кто-то настойчиво звал, тянул меня туда, на Монастырский остров.
Очень сильно тянул.
***
Давайте как будто это кино. Мне нравится, когда кино.
Там по шикарному объемному городу, где даже мусор лежит в красивом художественном беспорядке, шагает печальный человек средних лет под ненавязчивую музыку. Он одет безыскусно, но вместе с тем очень стильно, - потому что кино. Он поразительно переигрывает, но все равно симпатичен. Камера фиксирует, как человек садится в такси. И потом длинный и печальный план поездки.
Красивая мелодрама.
Но вот это уже надо снимать крупным планом, - я расплачиваюсь.
Мелодрама превращается в трагикомедию. Деньги, — как обычно, — куда-то подевались. Они в кошельке, - скажет недоуменный зритель. Но я гротескный персонаж, у меня никогда не было кошелька.
Но деньги точно были, — объясняю я таксисту. Начинаю выкладывать все из своих карманов в поисках этой бумажной наркоты, возведенной в культ. Таксист молчит. На свет маленькой лампочки под потолком автомобиля извлекаются: паспорт, рабочее удостоверение, пачка "Парламента", зажигалка, пластиковая карточка "Мастеркард", разряженный мобильный телефон, зарядить который никак не дойдут руки да и незачем, небольшой прозрачный пакетик, — похожий на те, в которых продают наркотики в фильмах, — в котором несколько разноцветных медиаторов.
Удивительно много может рассказать о человеке содержимое карманов. Это отличный киноприем: зритель уверен, что я раздолбай, курю, имею работу, у меня нет друзей и нет необходимости их заводить, а еще я творческий человек, играющий на гитаре.
Не хочу разубеждать зрителя ни в чем.
Да мне и некогда – надо искать деньги.
В самом остроумно расположенном, — на рукаве, — кармане были только ключи; впрочем, как всегда. В карманах джинсов была мелочь, еще два медиатора, заметка обо мне, вырезанная из газеты другом и торжественно мне преподнесенная. Да, зритель, прости. У меня есть друзья. Случай, описанный в заметке, и в котором я соответственно поучаствовал, получился очень забавный. Позже расскажу, но сейчас мне нужно найти и отдать деньги таксисту. Сцена затягивается.
Денег нигде нет.
Я бросаю быстрый взгляд на водителя. Его лицо выглядит так, будто его пахал добросовестный пахарь. Я криво улыбаюсь ему. Его иссеченное оспой лицо принимает угрожающее выражение.
Но они же точно были, — заверил я не столько таксиста, сколько себя, разглядывая лежащую на сиденье кучу сомнительных сокровищ, которая каким-то образом помещалась у меня в карманах. В сотый раз, наверное, засунул руку в правый карман куртки, ожидая в сотый же раз не найти там ничего, кроме высыпавшегося из сигарет табака.
Ожидания меня не обманули.
Денег не было.
В сотый раз их не оказалось и в других карманах.
***
Хорошо, что в здание торгового центра, около которого мы остановились, был встроен банкомат. Потому проблема решилась относительно мирно, — я снял деньги, таксист, качая головой, взял деньги, машина, качая плохо закрепленным задним бампером, увезла таксиста и деньги.
А я остался.
Без денег и ничем не качая.
Вообще-то со мной что-то не так.
Надо курить.
Я засунул руку в карман, чтобы достать сигареты. И в ладонь словно впрыгнула сложенная вчетверо банкнота номиналом в сто гривен. Я достал ее из кармана и долго — около минуты — смотрел на нее со всех сторон и ракурсов.
