Одного поля ягоды (ЛП) - "babylonsheep"

— Мне предложили место, где провести каникулы, — сказал Том, — и я согласился.

— Если бы я знал, что ты принимаешь предложения, я бы тебя тоже пригласил, — брюзжал Трэвис, роясь в верхнем ящике своей прикроватной тумбочки в поисках зачарованных наушников, в которые было встроено вечное заклинание Немоты.

Он носил их по ночам, когда остальные мальчики оставались допоздна играть в карты или передавали друг другу книгу с загнутыми страницами, которую Лестрейндж откопал в пыльном углу библиотеки отца. Том взглянул на книгу, когда её передали в его сторону: «Le Jardin Parfumé»{?}[Шейх Нафзави «Сад услаждений», Средневековый эротический трактат. ] было напечатано на обложке и продано в прошлом веке магическим букинистом в Волшебном Париже. Он не удивился, когда открыл случайную страницу, и перед его глазами предстало больше, чем он ожидал — или вообще хотел — увидеть. Сама по себе книга была довольно безобидной, антология коротких историй на французском, как он мог понять с его неплохим знанием латыни, но он предположил, что мальчиков они не заботили. Движущиеся литографии на каждой странице — вот что их заинтересовало: сладострастные, с большими наивными глазами одалиски, возлежащие на диванах и кормящие друг друга виноградом, окутанные мерцающими вуалями, которые мало что оставляли воображению.

(На зачарованных иллюстрациях девушки хлопали ресницами, а их шёлковые вуали трепетали в соблазнительной манере. В целом книга соблазняла и посягала — ненавязчиво — на нечто совершенно непристойное. Том с отвращением отбросил издание. Это были картинки, просто иллюзии, и то, как другие мальчики боролись друг с другом за право посмотреть на них, было просто жалким зрелищем.)

— Отцу нравится каждый год встречаться с лучшими учениками защиты от Тёмных искусств, — продолжал Трэверс. — Обычно он посылает кого-то на ужины Слагги, но пока Тёмный Лорд и его люди наводят шороху, отдел не может себе позволить тратить силы авроров на посещение светских мероприятий.

— Если ты предложишь приглашение этим летом, я, возможно, соглашусь, — нечленораздельно ответил Том. — К тому времени у меня будет лицензия на аппарацию.

— Ты собираешься стать одним из стажёров аврората? — сказал Розье. — Слагхорн направо и налево намекал, что Министерство возьмёт тебя одним махом — он это имел в виду?

— Я изучил это, — ответил Том. Он обернул шарф вокруг горла и наложил невербальное заклинание лёгкости на сундук. — Но запись на стажировку будет означать три года до того, как они дадут посмотреть на настоящее дело, и я не вижу в этом смысла. Для других людей, да, но для меня? Думаю, я умру от скуки до того, как встречу хоть одного тёмного волшебника.

Розье рассмеялся, Нотт фыркнул.

— Думаешь, ты можешь одолеть тёмного волшебника, Риддл? — спросил Нотт. — «Превосходно» по защите от Тёмных искусств лишь означает, что ты знаешь сглазы из учебника. Настоящие тёмные волшебники кусаются немного сильнее.

— У обычного тёмного волшебника всего три заклинания в репертуаре. «Укусы» едва ли впечатляют, если все, кто с ним сталкивается, знают, как им противостоять.

— Все знают, что Непростительным нельзя противостоять, — сказал Нотт.

— Они не могут быть отражены обычными Щитовыми заклинаниями, — поправил Том, — что не означает, что им нельзя противостоять. И каждый может отразить Непростительное, если он достаточно быстро владеет призывом.

— И ты владеешь?

Том с интересом изучил Нотта. С того самого Случая в ванной год назад Нотт избегал любых разговоров с ним за едой и на еженедельных встречах клуба по домашней работе. Он предпочитал сидеть в одиночестве в классе, чем присоединяться к членам группы Тома, которая заработала репутацию элитного братства лучших учеников: все его члены, кто сдавал С.О.В. в прошлом году, получили «превосходно» по защите от Тёмных искусств и были лучшими в турнирной таблице дуэльного клуба Хогвартса.

(За исключением Гермионы, которая не вступила в дуэльный клуб. Она была чем-то вроде вспомогательного члена группы Тома: она дружила с Томом, но не с другими мальчиками, и во время еды сидела за столом своих одноклассников из Рейвенкло.)

— Я достаточно неплох в невербальных заклинаниях, — сказал Том. — Если хочешь попробовать, уверен, мы можем организовать дружескую дуэль как-нибудь после каникул.

Нотт переминался с ноги на ногу, избегая зрительного контакта с Томом. На верхней губе Нотта блестели капельки пота, а одна рука рассеянно гладила мантию, словно нащупывая палочку. Остальные мальчики наблюдали за их общением с нескрываемым интересом, ведь прошло уже много лет с тех пор, как кто-нибудь бросал Тому вызов в его дуэльном мастерстве. Последний раз был, кто, Абраксас Малфой, два года назад? Малфой, как и подобает жалкому неудачнику, которым был, ушёл из дуэльного клуба под предлогом, что хочет сосредоточиться на квиддиче и экзаменах, оставив Тома бесспорным чемпионом.

Он не думал, что Нотту хватит смелости бросить ему вызов.

Но в магическом мире, если свиней можно заставить летать с помощью оригинальной трансфигурации, мало что можно считать по-настоящему удивительным. То, что Нотт захотел стать примером на показательной дуэли, было пустяком. Им следовало бы приберечь своё удивление для того дня, когда Нотт объявит о помолвке с маглорождённой.

— Нет, — пробормотал Нотт через несколько секунд внутренней борьбы, покачав головой. — Нет, это ничего не докажет. И вообще, Непростительное заклятье, которое может вызвать ученик, будет в лучшем случае слабым.

Сказав это, он взялся за ручку своего сундука и пробил локтями путь из спальни, оставляя Тома и остальных слизеринцев заканчивать сборы.

Эйвери заговорил, когда ушёл Нотт:

— Ты знаешь, как вызывать Непростительные?

Взгляд Тома метнулся на Трэверса, который безуспешно пытался сделать вид, что ему ничуть не любопытен проходящий в спальне разговор. Отец Трэверса был чиновником в Министерстве, поэтому было бы глупо публично признаться в том, что другие могут невольно повторить посторонним ушам.

— Любой, кто прочтёт нужную книгу, знает, как их наложить.

Также Тому было нелепо признавать, что он не может что-то сделать.

Путь до станции прошёл в спокойной обстановке. Том был погружён в свои мысли, и, должно быть, это отразилось на его лице. Он шёл один, пока к нему не присоединилась Гермиона, отставшая от группы щебечущих рейвенкловцев, она подпрыгивала рядом с ним, её школьный портфель покачивался в воздухе перед её поднятой палочкой.

— Отсюда до Лондона восемь часов, а затем нам надо будет пересесть на Кингс-Кроссе на экспресс из Лондона до Йорка — это четыре часа — и из Йорка до, как он называется… — Гермиона порылась в содержимом портфеля, пока не достала свой ежедневник, открыв страницу, заложенную ленточкой. — Грейт-Хэнглтон, вот! Оттуда всего лишь шесть миль{?}[Чуть меньше 10км. ] до Литтл-Хэнглтона. Нам повезёт, если мы туда доберёмся до полуночи. Надеюсь, они подготовились, чтобы встретить нас на станции Хэнглтона — не представляю, что в городе такого размера будут извозчики для найма…

Нотт, первым покинувший спальню, занял купе для остальной группы, отпугивая других учеников, которые рассматривали одиноко сидящего человека как повод захватить место.

В два своих последних путешествия в Хогвартс Том и Гермиона сидели с остальными старостами в отдельном вагоне. Их традицией по дороге в Лондон летом было занять купе для них двоих, в первые несколько лет это было их последнее время, когда они наверняка могли увидеться до начала следующего года. Тому не нравилась мысль быть отдельно от Гермионы, и ему было приятно, что она думала так же, потому что она забилась в ближайший к окну угол и отлевитировала свой сундук на верхнюю полку.

Нотт сел у окна напротив, раскрыв книгу об основателях Хогвартса на коленях на странице со скоординированной по цветам схемой между палочкой и древесиной каждого из основателей. Он не обращал внимания на малолетние выходки остальных мальчишек, бросавших свои сумки на полку, снимавших мантии и галстуки и рывшихся в карманах и портмоне в поисках денег на перекус.