Одного поля ягоды (ЛП) - "babylonsheep"

Он не знал, нравились ли ей его колени, но в этот момент Том знал, что ему нравятся её. И было больше, чем её колени, что ему нравилось…

— Том!

— М-м-м?

— Что ты делаешь?

— Так, просто смотрю.

— Кажется, что это гораздо больше, чем «просто смотрю»!

— Мне стоит остановиться?

Лицо Гермионы скривилось:

— Да — мне не нравится, когда другие люди на нас смотрят.

Том перевёл своё внимание с колен Гермионы и заметил, что его исследования привлекли любопытные взгляды остальных обитателей купе. Они не особенно осмеливались встретиться с его взглядом, но он заметил, что их глаза устремились туда, где ноги Гермионы наполовину раскинулись над его коленями.

Он вытащил палочку.

Журналы внезапно появлялись в руках, карты тасовались с большим апломбом, а шоколадные батончики разворачивались в благоговейном молчании.

Один взмах палочки, невербальные Парящие чары, и Том достал змею из-под сиденья.

Змея покачивалась в воздухе, она была на пару дюймов длиннее фута{?}[Чуть больше 35см] и толщиной с запястье Гермионы. У неё была коричневая чешуя с тёмной линией сросшихся ромбов по спине и узкая треугольная голова, из которой сверкала пара красных глаз. Казалось, ей не особенно по душе левитировать в воздухе.

— Что это? Что это! — она зашипела, её голова качалась из стороны в сторону, пытаясь определить причину внезапной дислокации. — Слишком ярко, мои глаза, х-с-с-с-с!

— Том? — сказала Гермиона, крепче сжимая его плечо. — Это… Это было под нашим сидением?

— Да, — подтвердил Том, по-прежнему устремляя палочку на змею. — Как думаешь, она сюда попала?

— Ну, это не я, — она потянулась за своей палочкой. — Посмотри на узор и цвет глаз. Это обыкновенная европейская гадюка — она ядовитая! И сейчас декабрь, так что она сейчас должна быть в спячке. Должно быть, это чей-то глупый розыгрыш… — она возмущённо фыркнула. — Кто-то мог пострадать! Мы за много часов от Лондона и Хогвартса, и даже если у старост школы есть лицензии на аппарацию, она невозможна в движущемся поезде. Если я узнаю, кто это сделал, они получат месяц наказаний.

— Забудь о наказаниях, — вмешался Нотт, отодвигаясь от парящей змеи, — что мы будем делать с чёртовой змеёй?!

Том взмахнул палочкой, и змея перевернулась и покачнулась в сторону Нотта.

Нотт взвизгнул и упал обратно на своё сидение, его рука взметнулась, чтобы защитить лицо.

— Х-с-с-с-с-с!

Пасть змеи распахнулась, обнажив мягкую белую плоть её рта. В верхней челюсти торчали два острых, как иголки, клыка, поблёскивающие прозрачным ядом. Змея резко остановилась, один из витков чешуи проплыл в футе{?}[Около 30см] от Нотта. Она не коснулась его, но это не помешало ему устроить сцену и громко завизжать.

— Том! — закричала Гермиона, впиваясь ногтями в плоть его плеча, что было не так уж неприятно, когда он задумался над этим. Он утопал в этом ощущении, прижимая её крепче за талию.

— Какого хуя ты творишь, Риддл! — закричал Нотт, рыща в поисках своей палочки. — Грейнджер сказала, она ядовитая.

— Риддл, — нервно встрял Розье, оглядываясь на остальных мальчиков, которые не торопились высказать своё мнение, — мы не возражаем против шоу, но, эм, если ты хочешь о чём-то разобраться с Ноттом, может… Может, ты хочешь сделать это вне смешанной компании? — он многозначительно посмотрел на Гермиону. — Ведьмы чувствительны к таким вещам.

Он был прав. Гермиона не выглядела счастливой от того, что он игрался с ядовитой змеёй, которую не считал особенно опасной — он был уверен, что его рефлексы достаточно хороши, чтобы бросить в неё Петрификус до того, как она вонзит в кого-то зубы.

Он также был достаточно осторожен с поправлением Парящих чар, чтобы её голова всегда была отвёрнута от него и Гермионы, и если у кого-то и был риск быть укушенным и умереть — крошечный шанс со змеёй такого размера, — это не был бы кто-то, о ком он будет скучать.

— Ладно, — сказал Том, закатив глаза. — Фините!

Змея не исчезла.

— О, — заметил он, — она не наколдована. Это интересно.

— Должно быть, кто-то призвал её, — сказала Гермиона, — если это настоящая змея. Мы двигаемся слишком быстро, чтобы заклинания призыва сработали, если только тот, кто это сделал, не хотел оторвать себе руки, пытаясь схватить что-нибудь за окном поезда. Значит, кто-то положил эту змею сюда до того, как мы сели в поезд.

— «Убийство в Хогвартс-экспрессе»{?}[Аллюзия на детектив Агаты Кристи «Убийство в Восточном экспрессе»], — задумчиво сказал Том, оглядывая каждого из присутствующих по очереди. — Сюжет закручивается.

Никто не понял, о чём он, кроме Гермионы, которая тяжело вздохнула в изгиб его шеи.

Том поднял палочку и вызвал заклинание:

— Эванеско!

Змея исчезла, растворившись в небытии, а вместе с ней исчезла и видимая напряжённость в поведении и выражениях лиц — за исключением, естественно, его самого. Он почувствовал медленное изменение атмосферы, как почти паническое состояние стихает в слабое беспокойство, возникающее всякий раз, когда он удерживает зрительный контакт более нескольких секунд. К своему разочарованию, Том не обнаружил следов вины или обмана в умах всех, кого он исследовал с помощью силы воли.

Всё вернулось в норму, или настолько норму, насколько это вообще возможно в присутствии и при участии Тома Риддла. Однако разговоры, когда они возобновились, были уже не такими оживлёнными, как раньше, а карточные игры и пари не отличались живостью и энтузиазмом. Том не возражал, ведь у него были более интересные вещи, на которых можно было сосредоточиться. Оставалась тайна змеи, на которую он так и не нашёл ответа — ещё несколько раз пролистав поверхностные мысли своих соседей по спальне, он так и не смог найти убедительных доказательств того, что это сделал кто-то из них.

Поэтому он не мог назвать ни одного человека своим преступником. Пока что.

Помимо этого оставалась тайна женственной формы, которую он не считал тайной, когда соответствующую информацию можно было найти в учебнике анатомии или иллюстрированной новелле Лестрейнджа, если бы он был к этому склонен.

Когда она приходила в женственной форме, относящейся к Гермионе Грейнджер… Ну, об этой тайне не писали ни в одной книге и не издавали ни в одном руководстве. И Том с его любопытной натурой и ненасытным аппетитом к знаниям жаждал узнать о ней больше, в учебнике или нет.

Несмотря на все загадки, парящие вокруг, к моменту прибытия экспресса в Лондон ему удалось собрать воедино один достоверный факт: колени обладали силой, которую не стоит недооценивать даже самым великим волшебникам.

«Хогвартс-экспресс» добрался до Лондона без пятнадцати семь, что давало Тому и Гермионе двадцать минут, чтобы взять багаж, купить по горячему пирогу и бутылке молока в магазине на станции и перейти на платформу, куда через считаные минуты прибывал поезд «Лондон-Йорк».

В конце дня Том будет в поместье своих бабушки и дедушки в Йоркшире. Он видел его фотографии, приложенные к письмам, написанным ему Мэри Риддл. Поместье состояло из сонного города в сельской местности, где самыми большими зданиями были церковь и почта среди деревенской зелени, от которой ответвлялись боковые улочки, заполненные рядами домов с террасами и небольшими коттеджами, сдаваемыми различным жильцам. А над городом возвышался дом на холме, «Большой дом», как называли его жители деревни, в котором жила Достойная Семья — как называла её его бабушка.

Том не понимал, что это на самом деле означало, но по контексту он понял, что это его бабушка пыталась отделить социальный ранг Риддлов от подобных жителям деревни. Деревенские жители, может, и работали на Риддлов, а Риддлы зависели от труда деревенских, но на этом их отношения были исчерпаны: Риддлы и деревенские однозначно не составляли друг другу компанию, за исключением церковных служб и формальных функций: Дня Империи, королевских юбилеев и других торжеств. Риддлы уж точно не стремились с ними сблизиться. (То, какие кляксы оставляла ручка Мэри Риддл и делала отступы, видимые через другую сторону бумаги, показывало, что она всё еще не оправилась от великого «предательства» своего сына.)