Дин Кунц - Франкенштейн: Мертвый город
Из-за того, что Виктор Безупречный владеет всеми воспоминаниями исходного Виктора, он знает многих таких же, как Финансист. У них одинаковые желания и пороки. Их поведение предсказуемо.
Все будет хорошо, при любом раскладе все будет хорошо в этом мире Виктора Безупречного.
Глава 58
Расти Биллингем бежал по центру улицы, спасая свою жизнь, прямо в подгоняемом ветром снегу, который стал достаточно ледяным, и снежинки в основном не втыкались в его лицо и не таяли, а отскакивали, как песчинки. Он несколько раз оборачивался и кидал взгляд на «Трейлблейзер», ожидая увидеть его выезжающим из живой изгороди или уже двигающимся к нему, ведомым чем-то, о чем никто не станет писать песни, по крайней мере такие песни, которые писал Расти. Но внедорожник не двигался, он подумал, что блондинке-дьяволице, возможно, требуется время, чтобы переварить всех этих людей.
Должно быть, это самая сумасшедшая мысль, которая возникала когда-либо в его голове, но он знал, что глаза его не подводили. Факты были фактами, и они согласуются так, как есть, а не так, как хочется. Существует единственный верный способ создания соединения ласточкиным хвостом для выдвижного ящика, но не существовало ни одного способа отрицать, что она была не настоящей женщиной, а каким-то новым видом ненасытного хищника. Фильмы заставляли думать о пришельцах. Может, она им и была, но прямо сейчас не имело значения, кто она. Что имело значение, так это были ли поблизости еще такие же, как она, и сколько.
Звук стрельбы со стороны дома слева дал ему частичный ответ. Очередь полуавтоматического огня разбила окно на втором этаже, стекло высыпалось на снежную обивку крыши над крыльцом. Никто оттуда не закричал, но причудливые тени двигались в той части комнаты, которая была видна Расти. Всего лишь два выстрела, последовавшие после первой очереди, намекали на то, что либо стрелок, либо цель погибла, вероятно, не последняя.
Он был в хорошей форме, поддерживал ее после войны, и мог пробежать милю, а дыхание осталось бы таким же мягким и спокойным, как будто он всего лишь пересек комнату. Но сейчас он задыхался, сердце стучало так, как будто он преодолел полмарафона. Он хотел жить, но также хотел, чтобы жила Коррина, и эта возможная ее потеря внесла серьезный сбой в часовой механизм его страха.
С большого расстояния с запада, слишком неразборчивый, чтобы он обратил на него внимание, донесся еще один вопль. Затем больше одного визжащего, три или четыре, где-то к востоку, может быть, с улицы, параллельной этой. Когда Расти добежал до следующего перекрестка, две большие немецкие овчарки мчались по поперечной улице, тихо, как собачьи призраки, слишком испуганные, чтобы лаять, уносили ноги от чего-то, что даже собаки их размера и их легендарная храбрость не отваживались противостоять.
Пробегая через перекресток вслед за собаками, Расти увидел что-то пульсирующее в небе вдалеке на востоке, поначалу светло-желтый свет, который внезапно стал ярче и оранжевым. Не корабль-носитель, спускающийся с большим количеством бойцов, подобных той, что атаковала «Трейлблейзер», даже вообще не предмет, а огонь, отражающийся от низких облаков и падающего потока снега. Там что-то горело. Судя по распространению отсвета, это должна была быть большая конструкция.
В одно мгновение он шел домой под снегом таким же вечером, как и другие, а в следующее мгновение открылись врата Ада, и мир стал полон демонов. Он знал, что другие места были преисподними, настоящими или потенциальными, но не Монтана. Во всех других местах в мире ты мог приобрести тысячи вкусов безумия, но только несколько продавались здесь.
Коррина Рингуолд жила в предпоследнем доме этого квартала, по правой стороне. Посмотрите на него: не роскошный, но красивый, построенный с нежной заботой и с гордостью поддерживаемый, про который можно было сказать, что это «дом», что это «любовь» и «семья». Не то место, где мог бы жить Норман Бейтс[92] или Чарльз Мэнсон[93], не то место, где должны когда-либо случаться плохие вещи, но, тем не менее, могли. Необходимо было всегда помнить, что они могли.
Свет на крыльце горел, янтарные стекла в медном фонаре, ее приглашение для него. Она приготовила ему ужин. Он слышал внутри музыку, Род Стюарт пел «Кто-то присматривает за мной». Расти нажал на звонок, нажал снова, не дожидаясь, пока первый отрывок мелодии закончится. Внезапно он задумался о том, что будет делать, если на звонок ответит не Коррина, если это будет еще одна такая же, как блондинка в голубом платье. Он отступил на шаг, второй, боясь опоздать.
Коррина открыла дверь. Расти никогда в жизни не был так рад кого-либо видеть. Она была улыбающейся, расслабленной. Музыка уберегла ее от звуков нарастающего хаоса снаружи.
Открыв дверь, она сказала:
— Сегодня вечером нашим блюдом дня будет тушеное мясо… — Она прочитала его лицо с первого взгляда, и ее улыбка застыла. — Что? Что случилось?
Расти оглянулся на улицу. Никого. Пока что.
Он не снял ботинки, вместо этого взял ее за руку, переступил порог, закрыл и запер дверь. Потушил освещение на крыльце, лампы наверху в фойе.
— Выключи свет. В каждой комнате. Они могут подумать, что здесь никого нет, они могут не прийти.
Сбитая с толку, она сказала:
— Кто?
Он прошел в гостиную, гася лампы.
— Сначала свет, потом я объясню.
— Расти, ты меня пугаешь.
— К черту, я сказал. Поторопись!
Он никогда не повышал на нее голос. Она знала его слишком хорошо, чтобы обидеться, и поспешила сделать так, как он хотел.
Расти выключил си-ди-плейер и прошел в темноте к открытой части занавески, к одной из сторон окна гостиной. Он видел улицу под углом в сторону к югу — направление, из которого пришел.
Ничего. Не было машин. Не было женщин, которые не были женщинами. Не было убегающих собак.
Коррина вернулась по темному дому в гостиную.
— Ты где?
— Здесь, — ответил он и провел ее к противоположной от него стороне окна, так что они видели друг друга на расстоянии окна, которое было между ними, а их за стеклом не было видно.
Он видел ее как тень и бледное лицо, едва освещенное в слабом отражении уличного освещения.
— Я пыталась позвонить 911, — сказала она. — Телефон не работает.
— Наблюдай за северной стороной улицы. Мне хорошо видна южная.
— От тебя у меня мурашки по коже. За чем я должна наблюдать?
— За всем. Скажи сразу, когда что-нибудь увидишь. Там была женщина, стоящая на улице, просто стояла там, как будто в трансе. Она просила помощи. Она сказала: «Помогите» — и я побежал к ней. Люди ехали в «Трейлблейзере», опустили окно, чтобы спросить, в чем дело, и она убила их всех.
