Дин Кунц - Франкенштейн: Мертвый город
— Единственное достоинство — эффективность, — сказал Невис. — Единственный грех — неэффективность. Ты не можешь добиться эффективности в беспорядочном окружении.
— Да, но это не твое окружение. Поднимайся и пойдем со мной.
В ящике с утварью было множество ключей. К счастью, они были промаркированы, но не одинаковым образом. За сорок девять секунд шеф нашел ключи от KBOW. Из организованного ящика он достал бы их за секунду, максимум, две. Он склонялся к тому, чтобы разложить все вещи правильно, но затем закрыл ящик.
Помощник Невис, будучи таким же, как шеф Джармилло во всем, так как был Членом коммуны, решил не сопровождать его до радиостанции, а остаться в доме Снайдеров, чтобы отмыть плинтусы. Он обратил внимание, что они требовали неотложного внимания.
Глава 60
Когда Девкалион выехал с автостоянки у монастыря святого Варфоломея и тут же перенесся на подъездную дорожку дома Сэмплзов, Карсон О’Коннор уже ждала. Она остановила его, когда он хотел выйти из грузовика, и поговорила с ним через открытую дверь.
— Здесь всего лишь три новых ребенка. Майкл продолжает их развлекать. Важная новость по поводу радиостанции. Произошла безуспешная атака на это место. У них в эфире с Мэйсоном Морреллом появился агент ФБР, какой-то парень с фамилией Фрост. И они говорят, что взяли одного из новых людей Виктора, он перешел на нашу сторону.
Глаза Девкалиона пульсировали светом другого места, другого времени.
Она вспомнила, когда впервые увидела эти глаза в Новом Орлеане, в квартире Бобби Оллвайна, где все было черным — пол, стены, потолок, мебель. Она тогда настороженно отнеслась к Девкалиону, но не испугалась, потому что никогда бы не оказала никому удовольствия контролировать ее с помощью страха. Увидев ее подозрение, он сказал: «Я больше не монстр. Я твоя лучшая надежда». Он был прав в этом, и до сих пор это было правдой.
Посмотрев на нее с высоты водительского сидения, он сказал:
— Это тот самый момент, Карсон. Мы покончим с этим сейчас, покончим с ним. У меня появились… причины, чтобы верить в то, что это его последний день. И в случае, если он прикончит меня или тебя с Майклом — или всех нас — если мы ему позволим… это было честью — знать вас обоих, быть вашим другом и союзником.
Она протянула руки вверх и взяла одну из его гигантских рук. Поначалу не могла говорить, только прижалась к нему. Но затем сказала:
— Ты не умрешь.
— Я давно должен был умереть. Каждый человек рождается со смертью, но я был рожден из смерти, и мне не страшен мой конец. Я люблю этот мир, его красоту, но нет ничего лучше, чем умереть, защищая его.
— Даже если ты умрешь, — сказала она, — ты не умрешь навсегда.
Он улыбнулся, свет в его глазах пульсировал, и он сказал:
— Поцелуй Скаут за меня.
Когда она отступила, он закрыл дверь. Наблюдала, как грузовик проехал половину круга — и пропал.
* * *Появившись с подъездной дорожки Сэмплзов, грузовик переехал мертвых мужчин, лежащих на автостоянке KBOW. Они были не людьми, конечно, а самой Новой расой Виктора, которая встретила куда более совершенное вооруженное сопротивление, чем могла себе представить.
Выйдя из грузовика, Девкалион понял, что эти перебитые противники умерли недавно, прошли какие-то минуты. Те, которых он не переехал, были покрыты лишь тонкой пудрой свежего снега.
Он обошел труп и вошел в уголок инженеров в здании.
— Вы взяли в плен одного из них?
Ральф Неттлз поднял глаза с пульта управления, не удивленный, а с выражением «где-тебя-носило-так-долго».
— Не я. Один эксцентричный старик. Он в офисе Сэмми с репликантом копа, которого звали Барри Бозмен.
Глава 61
Когда Расти Биллингем с Корриной достигли верха темной лестницы, дверной звонок зазвучал снова. Этот колокольный звон был приятным в обычных обстоятельствах, два такта чего-то классического, возможно, произведения Бетховена, но теперь каждая нота была ледяной и зловещей, колебалась сквозь него, как будто позвоночник был трубчатым колокольчиком. Двойное нажатие на звонок практически подряд у темного дома казалось насмешкой, если не осмеянием. Они говорили: «Мы знаем, что ты здесь. Если ты не выйдешь поиграть, мы принесем игру к тебе».
Окна выходили на крыши переднего и заднего крыльца. Но на каждом крыльце был один из этих убийц, кем бы они ни были. Не было выхода наружу, только еще выше.
— У тебя есть чердак? — спросил Расти.
— Да, но…
— Где выход на него?
— Гардеробная в основной спальне.
Разбилось стекло. Судя по звуку, в задней части дома.
— Покажи мне путь, — сказал Расти. — Быстро.
Он был на втором этаже ее дома только однажды, во время экскурсии по дому перед ужином, каждый из них с бокалом хорошего красного вина, был вполне приятный вечер, мир был тогда таким нормальным. Она знала дом лучше него, и даже в темноте, только при внешнем освещении ночи, давящей на окна, Коррина повела его по коридору, через дверь, по спальне и в гардеробную с отдельным входом.
Когда внизу разбилось еще одно окно, Расти закрыл за ними дверь и нащупал выключатель. С опускной двери свисала веревка. Он потянул, и дверь на тугих пружинах опустилась вниз, показав сложенную лестницу, прикрепленную к ней.
Коррина сказала:
— Но с чердака нет выхода. Нас загонят в угол.
Раскладывая лестницу, он прошептал:
— Я не иду наверх. Только ты. — Он развязал простой узел, которым крепилась веревка для опускания к кольцу на нижней поверхности двери. — Затем я их отвлеку. Насколько им известно, я могу быть дома только один. Они возьмут меня и перестанут сильно искать.
— Нет. Я не могу тебе позволить.
Он прошептал:
— Глупо умирать обоим.
Он схватил ее обеими руками, поцеловал так, как никогда не целовал прежде в их решительно платоническом романе, и сказал:
— Иди. Иди!
Она поднялась в темноту.
Когда она поднялась наверх, он крикнул вдогонку:
— Веди себя тихо.
Она повернулась, чтобы посмотреть вниз, лицо бледное, как корка пресного хлеба.
— Пока… что?
— Пока я не вернусь за тобой.
Она не спросила, что ей делать, если он никогда не вернется. Если бы спросила, у него не нашлось бы ответа.
Когда Расти сложил лестницу, дверь с противовесом повернулась и закрылась, закрывая Коррину на чердаке, с тихим звуком, заставившим его вздрогнуть. Он закинул висящую веревку на полку над развешанной одеждой.
Выключив в гардеробной свет, он постоял мгновение, прислонив ухо к двери, прислушиваясь, нет ли движения в комнате. Было тихо, но он знал, что это может быть тишина чего-то поджидавшего, пока он появится.
