Кукла вуду (СИ) - Сакрытина Мария

- Тебе не хватит?

Никита напоказ подбрасывает пустой бокал и ловит.

- Не-а. Пойдём. А ты сейчас вообще холод не чувствуешь, или всё-таки немного есть?..

Лёд тронулся – мы катаемся до заката, одни; папа сидит в кафе с ноутбуком и телефоном. Весело почти как всегда – особенно когда я сдерживаю себя и не гоню, как угорелый. Если бы ещё это постоянное тянущее чувство, что я должен быть совсем не здесь, что там, дома, меня ждут…

Я всё чаще оглядываюсь на парковку, а Никита мёрзнет.

- Всё, поехали, - говорит папа, когда мы в который раз заваливаемся в кафе отогреваться. – Тут хорошо, но дома лучше. И добавляет: - Никита, ты бы не пил, а?

- А вы, когда всё узнали, прямо совсем не пили? – усмехается Никита.

Папа кивает.

- Справедливо. Ладно, поехали.

Дома я захожу сначала к матери и отдаю ей ещё один новогодний (или рождественский, без разницы) подарок – мы с папой заехали по дороге в торговый центр. На мать это не слишком действует – переживает она за меня будь здоров. Но действительно пытается вести себя как обычно: изображает сначала радость, потом строгость («Ты опять без шапки?»).

Ирка занята – чатится со своим парнем. Мне она, конечно, рада, но парню всё рассказать тоже хочется. Он проверен папой, значит, тоже может знать правду. Хотя могла бы Ира и подержать секрет от всяких…

Я передаю ей привет от Никиты (Ира только отмахивается) и иду в свою комнату. Оля у себя сидит тихонько, я опять думаю, что надо бы с ней поговорить, но… Как-нибудь потом.

И вспоминаю, что надо заглянуть в чат. Надеюсь, ребята кто там сейчас есть, решат, что это Ирка зашла с моего телефона – если папа ещё не придумал правдоподобную версию моего, хм, оживления. Её он наверняка нам с Олей скоро озвучит. Вот тогда и поговорим…

Так, ну что там Ирка натворила?..

Через полчаса, когда я сначала не верю собственным глазам, а потом разбираюсь, что к чему, мне хочется пойти и… как следует Ирку потрясти как минимум. Чёрт возьми, есть же границы! Ну есть же! Даже если ты девочка, их нельзя переходить!

Вот когда материться-то очень хочется…

Так, Антон, остынь… Ира своё получит, но только когда ты придёшь в себя. Не раньше…

Как Оля это терпит? Вырвала бы Ирке уже всю шевелюру! Или как там девчонки дерутся? Ира – именно так, она сегодня утром это наглядно продемонстрировала.

Но чёрт возьми, чем она думала?!

Нет, сейчас я пойду и… тряхну её как следует. Наверняка же не извинилась. Как… Как у неё руки-то повернулись такое напечатать?

Я действительно выхожу в коридор, но вместо комнаты сестры поворачиваю к Оле. По наитию.

Похоже «потом» настало. Нам точно надо поговорить.

Спокойствие, только спокойствие… Буду за сестру извиняться. Ирка-а-а-а! Ну как же так-то?!

Оля открывает дверь как-то подозрительно быстро – может, прислушивалась, пока я метался по комнате и тряс вместо Ирки школьный рюкзак? Снова смотрит в пол, но когда я решительно говорю ей: «Нам надо поговорить», вздрагивает и поднимает голову. Замечает в моих руках планшет со статьёй, видит свою фотографию… Взгляд моментально становится колючим – и она снова захлопывает дверь у меня перед носом.

Девчонки, мать вашу!

- Оля, - я очень стараюсь казаться спокойным. Очень-очень. Она наверняка не читает мои чувства, как я её, значит, ничего во мне её напугать не должно. – Оля, открой, пожалуйста.

Она, как мышка, стоит прислонившись спиной к закрытой двери, и тяжело дышит – это всё я отлично слышу и представляю.

- Оля, нам надо поговорить.

- Н-не н-надо!

Я борюсь с мимолётным желанием оставить всё как есть. Не я же этот дурацкий текст написал! Пусть девчонки сами разбираются.

Ну да, они разберутся…

- Оля, пожалуйста.

Она молчит. А ведь уже давно могла бы приказать мне убраться к чёртовой матери. Похоже, не шутила утром насчёт приказов.

- Оля, ты же знаешь, что я всё равно эту дверь открою.

В ответ красноречиво звякает замок. Девчонка окопалась – смех да и только.

Ладно, вот сейчас и проверим её решимость насчёт приказов… И мою возросшую силу. Пап, прости, тебе придётся вызывать плотника.

Я минуту рассматриваю петли и даю Оле шанс одуматься. Она замерла за дверью, испуганная, типа спряталась.

Тогда я аккуратно, как могу, достаю дверь из петель, захожу, смотрю на обалдевшую Олю. Разворачиваюсь и прислоняю дверь к косяку.

- З-зачем ты это сд-делал? – вырывается у Оли.

Я пожимаю плечами.

- Ты же не открывала. Не волнуйся, сейчас починим. – Я быстро скидываю папе сообщение. – Пошли в мою комнату, сюда сейчас плотник придёт.

Оля свирепо смотрит на меня. Потом на странную штуку вроде алтаря с чёрными свечами.

- Н-не хочу.

Я смотрю на неё.

- Ладно. А ты в нашей оранжерее уже была?

Она хмурится, а я улыбаюсь.

- Ну вот и побываешь. – И хватаю её за руку.

Она не сопротивляется, а мне приходится конкретно так взять себя в руки, чтобы не млеть от прикосновения. Но Иркина статья отлично помогает прийти в себя. Шедевр, блин, публицистического жанра!

В оранжерее – вообще-то, принадлежащей матери, но её здесь быть не может, она сейчас наверняка занята (если, конечно, распорядок дня за время моей смерти не сменила) – Оля отскакивает от меня, как от прокажённого и смотрит почти с ужасом, особенно когда я закрываю дверь на засов. Мне не по себе от её страха.

- Чего ты боишься? – снова спрашиваю я, подводя её к качелям.

Оля как-то заторможено садится, а я рассматриваю её – на ней серая пижама, где только такую нашла, она ей совершенно не идёт. И снова куцая косичка. А взгляд! Если руки молитвенно сложит, то запросто сойдёт за святую-великомученицу.

- Чт-то тебе нужно?

- Это не ответ. – Я сажусь рядом, раскачиваю качели. – Я хочу понять, что во мне тебя пугает? – Она удивлённо смотрит, и я поясняю: - Чтобы больше так не делать.

- Всё, - шепчет она.

Внутри меня всё обмирает – чёртова магия! Но внешне я остаюсь совершенно спокойным.

- Но почему? Ты же знаешь, что я ничего не могу тебе сделать.

Она старательно рассматривает мраморный пол.

- Да. Т-ты н-наверняка н-ненавидишь м-меня за это.

Я изумлённо смотрю на неё.

- Тебя? Тебя-то за что?

- Н-ну, за всё.

Неужели именно это её сейчас волнует? Какая ей вообще разница, что я чувствую?

- Ты-то здесь причём? Я же всё помню. И мне жаль, что… из-за меня ты оказалась в это впутана. Я не знаю, почему колдун выбрал именно тебя. Может, потому что ты мне понравилась… - Тут в голове шевелится какая-то мысль, но я пока её отбрасываю. – Но ясно же, что ты тут не при чём. Мы с тобой в одной лодке.

- Т-твоя мать т-так не с-считает.

- Забей, - советую я. – Если обращать внимания на всё, что считает моя мать, убиться можно уже сейчас. И она ничего тебе не сделает, не бойся, для этого она слишком умна. Оль, я серьёзно. Успокойся.

Она, хмурясь, смотрит на меня – но всё-таки смотрит, уже достижение.

- Я бы всё равно пригласил тебя на праздники к себе домой, - продолжаю я. – Так что можешь представить, что ничего не произошло, пока папа…

- Зачем? – тихо перебивает она.

- Что?

- Зачем ты это делаешь? Я же всё равно ничего не могу тебе больше дать. В смысле, я буду делать всё, что скажет твой отец, я связываюсь с лоа, духом – но это даже не моя заслуга, он сам от меня не отстанет. В моих силах было вернуть тебе память, и я это сделала. Что ещё ты от меня хочешь?

- В смысле? – у дивляюсь я. – Ты о чём?

Она усмехается и сцепляет пальцы в замок – ей это, похоже, придаёт уверенности.

- Ты такой милый. Даже стараешься обо мне заботиться… после всего. Зачем ты это делаешь?

Этим вопросом она совершенно ставит меня в тупик.

- В смысле? – тупо повторяю я.

Она отворачивается.

- В смысле, я не могу тебе больше ничего дать, а если могу, дам и так… Или ты всё-таки хочешь, чтобы я помогла тебе с алгеброй?