Кукла вуду (СИ) - Сакрытина Мария

Annotation

Однажды принц встретил Золушку и влюбился. Но Золушка была пугливой. "Зачем я принцу? Он бросит меня" - решила она. И тогда появилась фея и сказала: "А хочешь я убью принца, а ты его воскресишь? И будет он навеки твой?" И так она и сделала. Только это история произошла в современной Москве, а вместо феи был колдун, который очень хотел... Впрочем, вы и сами узнаете. Читайте, но помните: один из них умрёт.

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Эпилог

Глава 1

- …Пока я не встретила человека, который научил меня верить в себя.

- Ага, - сказал я. – Но сначала тебе пришлось меня выкопать.

Норман Партридж «Моя ведьма»

Глава 1

Семиклассника Мишу Чиханова убили вчера – и он сразу стал школьной знаменитостью. Первый урок из-за него отменили, вместо него устроили собрание в актовом зале, траурно убранном, с Мишиным портретом над сценой. Портрет перевязан чёрной лентой, и на нём Миша как живой – испуганный, хмурый. Мы все смотрим на него и думаем, каким его нашли утром – зарезанным. Кто-то даже ставки делает, куда именно Мишу пырнули, и как. Как бы цинично ни звучало, его смерть вряд ли кого бы здесь тронула, не будь он нашим стипендиатом.

- Да он же нищий, - громко шипят из третьего ряда, пока завуч плачет на сцене. - Ему уже точно пофиг, а чего мы время тратим? У меня эксперимент стоит! Может, мы по-быстрому как-нибудь закончим?

Я пинаю Никиту, тот ловит мой взгляд, кивает, и ворчуна быстро заставляют заткнуться.

- Тох, - Никита тоже слёзную речь завуча не слушает – изучает ассортимент электронных магазинов в айфоне. - Ты не в курсе, что Ириша хочет на Новый год?

Ириша! Чёрт возьми, Никита – нормальный парень, пока дело не доходит до моей сестры. Которой он, кстати, на фиг не сдался.

Я тоже достаю айфон и, пряча его под креслом, показываю Никите фото страницы из “Cosmopolitan” – тонкий Ирин намёк утром. «Тох, я хочу на Новый год!» Никита делает пометку в блокноте (его пунктик – он не доверяет планировщикам смартфона) и подмигивает.

- Спасибо, бро.

“Тебе спасибо”, - думаю я. Мотаться по магазинам косметики мне сейчас совершенно не улыбается.

На минуте молчания я умудряюсь задремать. И вижу этого мёртвого беднягу на фото с лентой. Миша смотрит на меня так же серьёзно и говорит: “Ты следующий”. Губы не двигаются, но я всё равно слышу.

Похоже, что-то не то мы вчера пили с Никитой. Вроде было пиво – а убойная оказалась штука!

В следующее мгновение Никита дёргает плечом, на которое я упал головой, и всё возвращается: актовый зал, чёрно-белая фотография семиклассника (теперь молчит), заплаканная завуч.

Я вздрагиваю от странного холода (с утра мучаюсь, наверное, простыл) и снова прячу ладони под мышки. Никита что-то шепчет, также шёпотом переговариваются ученики и учителя. «Быр-быр-быр» слышно отовсюду. Мы выходим в коридор, и я, на секунду обернувшись, очень реально представляю своё фото в этой рамке с чёрной лентой.

Да чёрт возьми, чем Ник меня вчера напоил?!

Перед дверью в класс он отдаёт мне учебники, которые я благополучно забыл на кресле в зале. Ещё и суёт таблетку «Аспирина» со словами: “Выпей, полегчает”. Я выдавливаю улыбку и ухожу в класс. У Никиты сейчас литература, как у Иры, встретимся мы лишь на истории через два часа.

Поскольку школа у нас продвинутая – для ботанов, как говорит папа – при поступлении мы сами выбирали учебный профиль. Меня родители со средней школы готовят в дипломаты, потому моя жизнь расписана на несколько лет вперёд. Сейчас я налегаю на историю, общественные науки, психологию и языки. В конце этого класса на выпускном я получу аттестат, обязательно без троек и самое большое с двумя четвёрками; сертификат “ЕГЭ” по истории, обществознанию, английскому, французскому и, конечно, русскому и математике – не меньше восьмидесяти баллов каждый. А ещё сертификат баккалавриата, потому что родители ещё не определились, куда послать меня после школы – в МГИМО, как хочет папа, или в SciencesPo, Институт политических исследований в Париже, как желает мать. Решающим на семейном совете будет слово деда Эдмонда, потому что полгода назад он переписал в мою пользу завещание.

Лично я не вижу никакой разницы между Парижем и Москвой – семья меня везде достанет. Ну и пусть.

На психологии сосредоточенная Дарья Николаевна вместо продолжения лекции о конформизме моделирует ситуацию “На вас напал маньяк: что делать?”. Ну правильно, на бедного Мишу он же напал. Значит, и мы в потенциальной опасности. Надо знать, что делать.

Нервная у нас психолог.

Если бы роль маньяка не исполняла активная, но очень уж безобидная Саша Колесникова, мы бы, наверное, прониклись. А так к Саше за нападением выстраивается очередь – заодно договариваются списать полугодовой тест по русскому.

- Сломайте его шаблон, - твердит Дарья Николаевна. - У преступника, как и у любого человека, в голове заложен определённый шаблон поведения жертвы. Сломайте его – это даст вам, по крайней мере, минуту.

Лучше всех ломает шаблон Ванька. Огромный, как шкаф, он надвигается на обомлевшую Сашу, распахнув руки, и басит на весь класс:

- Я люблю тебя!

- Ванюш, маньяк тебе не грозит, - смеётся Таня, которая как обычно сидит в углу и что-то помечает в блокноте. Иногда я думаю, мы все для неё подопытные кролики, и она за нами наблюдает. Порой, я на сто процентов в этом уверен.

- Татьяна! - тут же вскидывается Дарья Николаевна. - Никто не застрахован…

- Да, - перебивает Таня, - но вы на него посмотрите: любой нормальный человек в тёмном переулке обойдёт его стороной.

- Маньяк – не нормальный человек, - заводится Дарья Николаевна, и ролевая игра останавливается минут на двадцать – для лекции о ненормальности преступных элементов. Дарья Николаевна любит читать лекции, прямо как моя мать.

Когда доходит очередь до меня, Серый восклицает со своего места:

- Тоха, просто скажи, что у тебя отец ФСБшник, и маньяк сам свалит!

Улыбается даже Дарья Николаевна – ну и я тоже. И с улыбкой говорю Саше:

- Мой отец – директор ФСБ. Беги!

- Вот уж кому маньяк точно не светит. Его даже ненормальный стороной обойдёт, - добавляет Таня, и к маньяку-Саше вызывают её.

Всё ещё очень холодно. Особенно, когда нервная Вика Сафронова вдруг бросается в слёзы:

- Я просто представила, - лепечет она, - как на него… На этого мальчика… Тоже вот так… Напали… Он же ещё совсем ребёнок!

И мы все понимаем, что говорит она о погибшем Мише. Я с трудом вспоминаю, что видел его пару раз здесь, на общих семинарах по психологии. Худенький, низкого роста мальчик – идеальная жертва. Есть такие люди – не хищники, а именно жертвы. Слабые. Хищники их за версту чуют.

Но всех нас всё равно гложет нездоровое любопытство: почему он? Маленький семиклассник любил ходить ночью по тёмным переулкам? Правда? Неужели колоритней жертвы во всей школе не нашлось? Тот же Никита – наследник миллиардера. Его даже убивать не надо – отправляй отцу палец за пальцем. И маньяку удовольствие, и деньги от Никитиной семьи накапают. Правда, месть их тоже будет страшной – это простых людей не обязательно бояться, а у Никитиного отца связи. Но и куш больше.

Или я. А не дай бог Ирка. Правда, мы-то уж точно не ходим по тёмным переулкам, за нами постоянно следят – мать, горничные, водитель… Нет, вероятность того, что маньяк сумеет затесаться среди моих знакомых, близка к нулю, а значит, моя фотография никогда не окажется с чёрной лентой в актовом зале.