Михаил Ахманов - Первый после бога
Так говорил Уильяк Уму, потомок великого инки, но чаще он расспрашивал Шелтона о вере и обычаях белых людей, об их городах и строительном искусстве, о землях, которые им подвластны, и о различиях между народами, живущими за океаном. Мир обширен, и разве вашим племенам не хватает земель и богатств на востоке? – спрашивал Уильяк Уму. Зачем вы приплыли сюда на своих огромных лодках с высокими мачтами? Почему отняли власть у инков, захватили их сокровища и земли, перебили ради золота тысячи индейцев, не отличая мужчин от женщины, воина от мирного землепашца? Испанцы, и англичане, и все другие белые поклоняются Богу, погибшему страшной смертью на кресте и потом восставшему из мертвых… Это добрый справедливый Бог, как утверждают испанские священники, и еще говорят, что принял он муки за всех людей, дабы очистить их от алчности, гордыни и жестокости и от других грехов, таких, как убийство, зависть, предательство и тяга к плотским наслаждениям. Но правда ли это?.. Ведь испанцы предают и убивают ради золота, и не только великий инка был ими убит, но и собственный их предводитель[31], тот, кто захватил Атауальпу. Почему же Бог терпит их бесчинства? Может, не бог это вовсе, а злобный демон, коего тешат убийства и страдания?.. Демон, которому приносят золото, окропленное кровью индейцев…
Питер не отличался религиозностью, но бывало, что после таких бесед он молил Господа укрепить его душу и просветлить разум. Ибо сказанное стариком было правдой – Бог не вмешивался в земные дела, не карал жестоких и не наказывал алчных – к примеру, лондонских банкиров, желавших разорить компанию «Шелтон и Кромби». Возможно, на том свете они будут гореть в аду, но на этом деньги, власть и сила были в их руках. Идея о посмертном воздаянии не слишком утешала капитана; он, конечно, являлся добрым христианином, но к тому же прагматиком. Символ его веры был прост: если не станешь трудиться и не поможешь себе сам, Господь не явит тебе милости.
Трудиться приходилось ежедневно, так как люди нуждались в его постоянных заботах. Жизнь текла по корабельным порядкам: дюжина часовых всегда находилась при оружии, еще пятеро несли вахту на корабле, и за охрану лагеря отвечали Батлер, Кинг и Белл, каждый в свой черед. Остальные занимались сбором хвороста, подносили воду из ближнего ручья, помогали коку, чистили котлы, укрепляли хижины или копали канавки для стока вод на случай ливней. У ручья стояли стражи из самых надежных людей, ибо заходить дальше в лес и беспокоить индейцев строго возбранялось; к ним наведывались раз в неделю, меняя товары из трюма «Амелии» на свиней, маниоку и рыбу. В эти походы Шелтон отправлялся сам, не забывая прихватить подарки для вождя, его семейства и старейшин племени. Очень пригодились испанские мушкеты, захваченные на корабле покойного Сабато; Шелтон обменял десяток, потом еще столько же на свиней, но пороха дал немного, пообещав, что, отплывая с острова, выделит Кондору три бочонка и мешки с пулями. Кроме полученного от индейцев, мореходы пополняли рацион охотой на птиц, а в ясные дни рыбачили в бухте. Питер старался занимать людей работой, памятуя, что праздность ведет к скуке, а скука – к недовольству и мятежу. Пока все было спокойно; даже задира Ник Макдональд и его дружки не давали повода к тревоге. Возможно, боялись расстаться с печенью у пыточного столба араваков.
Только хирургу Хадсону разрешалось ходить в любое время в индейские деревни на западном и восточном берегах. Стив Хадсон был человеком особенным, жадным до всего нового: новых пейзажей, новых животных, растений и птиц и, разумеется, до новых, еще невиданных людей, их быта и жилищ, ремесел, обычаев, еды и питья и способов, какими они добывали то и другое. Глядя на его зарисовки, индейцы решили, что он колдун, и укрепились в этом мнении, узнав, что он целитель. Кому-то он вправил вывихнутую лодыжку, кому-то залечил рану, кого-то избавил от лихорадки, в какой-то семье принял тяжелые роды, и теперь его слава была не меньшей, чем у вождя Шел-та, Пришедшего с Моря. Возможно, и большей – индейцы не раз просили Хадсона призвать добрых духов перед рыбной ловлей и сплясать магический танец. Правда, были трудности в общении – Хадсон плохо знал испанский. Но вскоре он выпросил себе в помощники Костакиса, а тот, не прошло и двух недель, заговорил на аравакском.
Теперь, с разрешения капитана, они бродили по острову и трем индейским деревушкам, и всюду были желанными гостями: хирург рисовал и лечил, грек расспрашивал стариков о былом величии их племени. Однажды он сказал Шелтону, что под рукой Кондора лишь малая часть араваков; тысячи пали в битвах с испанцами и двух восстаниях, которое поднял некогда великий вождь по имени Манко. После разгрома этих мятежей многие бежали в лес, что лежит на востоке за снежными пиками, и лес этот так велик, что тянется до атлантического побережья, и есть в нем большие реки, несущие воды в самую огромную из них, а та уже впадает в океан. Ориноко?.. – спросил Шелтон. Нет, поколебавшись, ответил Костакис. По словам араваков, эта река – мать всех рек, и так велика, что с одного ее берега не видно другого. Она течет в джунглях, полных ягуаров, ядовитых змей, водяных чудовищ, и на ее берегах живут люди тысячи племен. К этой реке ушли араваки, но, возможно, все они погибли, ибо там, кроме диких людей и чудовищ, обитают страшные лесные духи.
Шелтон решил, что это сказки. Правда, когда плыли на юг вдоль берегов материка, вблизи экватора в океан словно вливался мощный поток, отбросивший флотилию к востоку; воды там были желтыми, мутными и не очень солеными, так что какая-то река, пусть не столь огромная, в тех краях имела место. Так ли, иначе, но капитан, выслушав рассказ Костакиса, вскоре о нем позабыл; из всех рек, что текли в горах и лесах, его интересовала лишь одна, чье название было точно рев трубы и удар колокола. Урру-бамб! Урубамба, таинственная Урубамба… Должно быть, сотню раз он собирался спросить Уильяка Уму об этой реке, о подвесных мостах, перевале с грозным стражем и водопаде, скрывающем сокровище, но что-то останавливало Питера. Предчувствие неудачи?.. Страх, что старец, хоть был он потомком Пиуарака, не знает ничего о тайне инков?.. Или знает, но не захочет сказать?.. Лишь посмотрит на него с презрением и гневом, снова убедившись, что у белых людей, испанцев ли, англичан, бог и правда один, и имя ему – золотой телец!
Прежде всё казалось просто: доплыть до Мохаса, найти потомка Пиуарака и спросить… Скажет – ладно, а нет, поищем сокровища без него… Вот и нашел он этого потомка, видится с ним едва ли не каждый день, слушает его истории, рассказывает свои… Может встать прямо сейчас и отправиться к нему, ибо путь недолог: до речки, потом вверх по течению к переправе из плоских камней, и дальше, через пальмовую рощу, до водоема у скал и селения изгнанников… Миля, не больше! Подойти к Уильяку Уму и спросить… Но как?..
