Михаил Ахманов - Первый после бога
– Я рад, что встретил его, – произнес Шелтон и назвал имена своих спутников. Впрочем, Мартин Кинг тут же сделался Кину, Чьи Волосы из Облака, а Берт Айрленд – Ара-сибо Нож в Крови. По своим прошлым контактам с индейцами Шелтон знал этот обычай давать прозвища, иногда удивительно точные и меткие. Каким-то образом Кондор распознал в Айрленде воина, лишившего жизни многих врагов, а потому наградил почетным именем.
Пришло время для подарков. Самым ценным считались изделия из металла, и Шелтон не поскупился: большой котел, три котелка поменьше, полдюжины топоров и двадцать ножей. К этому были добавлены пара рулонов пестрой ткани, латунные браслеты, ожерелья и серьги из цветного стекла, а также особый дар для вождя – тяжелый тесак в ножнах и перевязь, расшитая серебряной нитью. При виде этого оружия глаза Кондора сверкнули, он обнажил лезвие, проверил его остроту и довольно кивнул. Потом вместе с Оропаной принялся разглядывать топоры и ножи, постукивая их друг о друга и прислушиваясь к звону стали.
– Ножи лучше испанских и длиннее на два пальца, – одобрительно произнес он. – Хорошие клинки! Их делают там, где ты живешь?
– Нет, вождь. Мой предок переселился с большого острова за океаном на остров поменьше, что лежит в теплом море за этим материком. – Шелтон показал на восток. – Теперь мы живем там, а ножи и топоры делают на нашей старой родине. И они в самом деле лучше испанских.
– Ты щедр, – молвил Кондор, оглядывая разложенные перед ним богатства. – Чего ты хочешь за эти дары?
– Ничего. Мы отдаем их тебе в знак уважения и дружбы и еще за то, что ты позволил мне и моим людям жить на твоей земле, пока море не станет спокойнее. Но нам нужна пища, плоды, маис, мясо, рыба и напиток, который ты назвал кашири. Я готов платить за это. У нас есть украшения, ткани, одеяла, железные инструменты и много других полезных вещей. Хочешь ли ты их получить?
Некоторое время вождь размышлял и обменивался с Оротаной короткими фразами. Затем повернулся к стене с висевшим на ней оружием, вытянул руку к неисправным мушкетам и, прищурившись, сказал:
– Гром-палки ты тоже готов обменять на плоды и мясо?
– Твои воины умеют стрелять из этого оружия?
– Да. Некоторые.
Шелтон удивленно приподнял бровь. Кинг за его спиной с сомнением хмыкнул.
– Тогда ты знаешь, что мушкет бесполезен без пуль и пороха.
– Знаю, – подтвердил вождь. – Знаю и дам много мяса, рыбы и маниоки за боевой припас. Три свиньи за бочонок пороха величиной с этот кувшин. – Он поглядел на сосуд с кашири и заметил: – А почему мы не пьем? Это виноваты мои ленивые дочери! Загляделись на тебя, Шел-та, Пришедший с Моря, и на Кину, Чьи Волосы из Облака! Совсем забыли, что гостей нужно угощать!
Девушки с темными глазами лани тут же наполнили чаши. Им было, видимо, лет шестнадцать-семнадцать, и Шелтон с трудом отвел взгляд от нагих упругих грудей и стройных бедер. Куда смотрели его спутники, лучше было не проверять. «Слаб человек! – подумалось ему. – Особенно после нескольких месяцев в море».
– Ты получишь десять мушкетов, – произнес он, глотнув из чаши. – По две свиньи за мушкет, три – за порох, и две – за мешок с пулями. Но свиньи должны быть большими.
Кондор совсем развеселился.
– Очень большими? Величиной с яботу? Или с итаубу?
Что такое итауба и ябота, Питер не знал, а потому, хлопнув себя по груди, внес уточнение:
– Моего веса. Этого хватит.
Девушки принесли небольшие низкие столики, два блюда с запеченными поросятами, вареную маниоку и тазы с водой для омовения рук. Судя по всему, араваки отнюдь не являлись примитивным племенем; возможно, кое-какие обычаи они восприняли от более цивилизованных беглецов с севера. На вопрос Шелтона вождь пояснил, что его племя живет оседло с давних времен и занимается земледелием, отличаясь от кочевых охотников джунглей. Другими важными промыслами были рыболовство и разведение скота; кроме того, араваки часто посещали материк – ради мяса и шкур животных, меда диких пчел и ярких птичьих перьев.
Мореходы набросились на жаркое, запивая свинину кашири. Маниока была им знакома, и Берт Айрленд, попробовав ее, кивнул и буркнул, что можно есть, сок отжат и приготовлено отлично. Что до капитана, то он на еду не налегал, ибо была еще тема для беседы: за трапезой они с вождем обсудили, сколько рыбы, маниоки, маиса и сушеного мяса отдадут араваки за нож, котелок, топор и другие изделия. Кондор не спешил; похоже, ему нравилось торговаться. Временами он что-то подсчитывал с помощью камешков, советовался с Оротаной или посылал Акату, старшую из дочерей, к каким-то людям, и она, вернувшись, шептала ему в ухо.
Солнце давно уже перевалило за полдень, а девушки всё несли и несли новые яства: жареную рыбу и моллюсков, мед с кукурузными лепешками, творог из молока лам. Айрленд, Джонс и Брукс не пропускали ничего, но Мартин уже постанывал от сытости, а веки Пима смежились. Внезапно он повалился на бок и тихо засопел – под едкие замечания Берта Айрленда, что молодежь пошла не та, дрыхнет с кувшина индейского пива, от коего он даже в младенчестве не захмелел бы. Молчальник Брукс кивнул, а Палмер Джонс поддержал мысль Берта довольным урчанием и навалился на кукурузные лепешки.
Лепешки и правда были хороши. Сжевав одну и закусив медом, Питер осведомился, где же мудрый Уильяк Уму – ведь старик приходил в их лагерь и хотел с ним повидаться. Это в будущем, произнес Кондор и неопределенно повел рукой. Оротана рассмеялся и заметил, что мудрый человек знает то, что еще не случилось: Уильяк Уму понимал, что вождь иноземцев вначале придет к вождю араваков, и они будут торговаться из-за ножей, ожерелий и свиных хвостов, а это мудрецу неинтересно. Ибо глаз орла не видит корма собаки, добавил Кондор, но собаке тоже надо есть и пить. С этими словами он подмигнул Акату, и та наполнила чашу отца.
Ближе у вечеру воины принесли ответные подарки: двух только что заколотых свиней, корзины с маниокой и копченой рыбой, пять больших горшков кашири, кувшинчик с медом. Еще – длинный яркий ковер из шерсти ламы и плетеные циновки для пола.
– Твоя щедрость не рассчитана на наши руки и спины, – сказал Шелтон. – Нам не донести все это.
– Нести не надо, – откликнулся вождь и велел пригнать лам. Когда их нагрузили корзинами, горшками и мешками и индейцы-погонщики взялись за ремни поводьев, Кондор бросил взгляд на солнце, низко висевшее над горизонтом, и прошептал в ухо Шелтону: – Не хочешь ли заночевать в хижине моих дочерей? Ты им очень понравился.
– Как? Обеим сразу? – пробормотал ошеломленный капитан.
– Если ты не уверен в своих силах, можно оставить Кину Чьи Волосы из Облака. – Вождь усмехнулся. – В таком деле два молодых воина надежнее, чем один.
