Касание пустоты - Волков Игорь Владимирович

Не раздумывая, я перешел небольшую двухполосную дорогу и побрел по весенним, уже почти летним тропинкам, вдыхая полной грудью запах сирени, слушая птичий пересвист, наслаждаясь каждым шагом.

После больничных стен свежий, насыщенный ароматами зелени воздух непривычно бодрил. А еще парк оттягивал момент, когда предстояло решить, что делать дальше. Безусловно, как любой здравомыслящий человек, я должен был подумать об этом еще в больнице. Но не подумал. И сейчас не хотел. Поднявшись на небольшой пригорок, я неожиданно вышел к настоящим прудам, за которыми виднелась большая многоуровневая эстакада, а на противоположном берегу выстроились высотки.

Оглядевшись по сторонам, я решил побыть тут некоторое время. Бросил на траву сумку с вещами и лег рядом, закинув рабочую руку за голову. Солнышко приятно припекало. Я подставил ему нос и, прищурившись одним глазом, смотрел, как плывут по небу редкие облака. Не знаю, сколько я так провалялся, пока внезапный звонок коммуникатора не вернул меня к реальности. Я стукнул по браслету, и на фоне пруда всплыло озабоченное лицо Виктора.

– Ты где? – без предисловий спросил он, удивленно разглядывая попавшие в кадр ветки деревьев.

– А ты? – Я-то его окружение узнал и, поняв причину звонка, с трудом сдержал улыбку.

– В Космическом управлении. – Виктор пока не был настроен шутить. – Ты уже должен быть здесь. Тебя все ждут.

– Кто все? У меня нет назначенных встреч, я просто должен отметиться после выписки, разве не у дежурного?

– Лёх, где ты?

– Топиться пошел. – Я развернул камеру коммуникатора на пруд, но, увидев его изменившееся лицо, понял, что шутки неуместны. – Гуляю просто, Вить. Первый раз за полгода вышел из помещения, а тут парк.

Он кивнул, на кого-то оглянулся и выключил микрофон. Я лениво наблюдал за немым разговором. Кто бы там ни был за кадром, но причина отсутствия чувства юмора и плохого настроения Виктора явна была в нем. Виктор закончил разговор, кивнул своему собеседнику и снова включил звук.

– Приезжай, пожалуйста, сюда, – сказал он уже спокойнее.

Я кивнул, сбросил вызов, нехотя встал. С сожалением оглядел парк и двинулся вдоль пруда в сторону эстакады. Вскоре вышел на улицу, а уже оттуда вызвал такси.

Желтая машина почти сразу вырулила из потока и остановилась рядом со мной. Тронувшись, мы перестроились на третий, самый скоростной уровень дороги и помчали в сторону Космического городка.

Виктор ждал меня на крыльце Космического управления.

– Ну, что за кипеж? – Я закинул сумку на здоровое плечо и стал подниматься по ступенькам.

Виктор, отмахнувшись от вопроса, толкнул дверь.

Здание Космического управления было «состарено» под архитектуру двадцатого века. Здесь остался исторический вестибюль с тяжелой деревянной входной дверью. Несколько похожих дверей – тоже деревянных, но, может, чуть меньших по толщине – отделяли вестибюль от холла. За ними открывался уже современный мир: электронная проходная и траволаторы, расходящиеся по зданию.

Мы без проблем миновали проходную. Виктор забил номер нужного зала, и для нас запустился восьмой траволатор.

– Так и не скажешь, что происходит? – поинтересовался я по пути.

Виктор пожал плечами и сухо ответил:

– Тебе не понравится.

Мы добрались до зала. Электронная дверь, распознав наши лица, отъехала в сторону. И оказалось, что Виктор прав – то, что я увидел в комнате, мне определенно не нравилось.

За столом в довольно расслабленной позе сидел Коломойцев. А напротив него – Боровский. Кроме них, в зале были двое двигателистов из нашей экспедиции.

– Алексей, – приветливо встретил меня Коломойцев. Отбросив все формальности, он встал, сделал несколько шагов и протянул руку. Ответив на рукопожатие, я поздоровался с остальными, бросил сумку в угол у входа и сел за стол.

– Что планируете делать после выписки, Алексей? – Боровский подался вперед и пристально на меня уставился.

– Не знаю, – честно сказал я.

– Мы в Москве открываем лабораторию исследования пространственных переходов. – Коломойцев смотрел прямо на меня.

– Ожидаемо. – Я включил вежливого слушателя.

– Предлагаем тебе принять участие в ее работе в качестве консультанта. За научную часть берется доктор Боровский со своей командой. Коллеги из Новосибирска, – он кивнул в сторону двигателистов, – готовы принять участие в экспериментах. И твой опыт был бы очень полезен.

– Мой опыт, – медленно сказал я и наткнулся на предостерегающий взгляд Виктора.

– Мы можем перенести лабораторию в Санкт-Петербург, – как козырь на стол, бросил Боровский.

– Спасибо. Не утруждайтесь. – Я откинулся на спинку стула, готовясь к глухой обороне.

– Оставьте нас, – внезапно попросил Коломойцев.

Все вышли.

– Что ты реально собираешься делать? – сменил он тон. – Поедешь выращивать огурцы в деревне?

– Возможно.

– Предложение насчет лаборатории хорошее, Алексей. Оно поможет тебе не стать «сбитым летчиком». Пока восстанавливаешься, ну, насколько это возможно, – он почему-то посмотрел не на мою руку, а на свою, – сможешь оставаться в строю.

– Ну вы же знаете, что я откажусь. – Внезапно я разгадал его странный взгляд, которым он буравил меня с самого начала разговора. – К чему весь этот цирк?

– Я должен был попытаться, – Коломойцев пожал плечами. – Так что ты будешь делать?

– В Питер к родителям поеду. А дальше будет видно.

– Решай, где открыть лабораторию. Боровский прав, мы можем не привязываться к Москве. Ученым будут нужны твои консультации, совсем соскочить с темы пространственных перемещений тебе не удастся.

– А Виктор рассказал, чем закончилась моя последняя попытка использовать пространственный переход?

– Наноагенты растерял? Да, я в курсе. Экспериментировать же тебя никто не просит.

Я молча кивнул.

– Позову сейчас ребят, скажу, что мы договорились о лаборатории в Санкт-Петербурге и о том, что ты согласился быть консультантом.

Вроде Коломойцев это утверждал, но взгляд был вопросительный. Я снова нехотя кивнул.

– Сходи к психологу, – поставил он точку в нашем разговоре и вызвал Боровского.

Когда встреча закончилась, мы с Виктором пошли оформлять мои документы. Мне выдали увольнительную на полгода. Взяли подписку, по которой я обязан был уведомлять управление о своем местонахождении, и добавили трекер в телефон. Я невольно улыбнулся: спасибо, датчик под кожу не вживили. Указал свой питерский адрес и на этом оказался совершенно свободен.

Питер встретил звездной ночью. С поезда я пошел пешком. Через старый город: по Невскому до Дворцовой площади, оттуда на набережную – посмотреть на разведенные мосты. Пахло летом, хотя было еще довольно прохладно. По улицам слонялись парочки и веселые компании. Говорят, Москва никогда не спит, но это неправда. Не спит Питер.

Так, никуда не торопясь, я добрел по ночным улицам до родительского дома. Не стал беспокоить отца с матерью, а поднялся в свою квартиру. Ключ подошел, хотя я опасался, что за время моего более чем годового отсутствия мама могла поменять замки. В квартире стоял затхлый запах, по углам собралась пыль. Я включил свет и вздрогнул от вспыхнувших на стенах кричащих фотообоев с изображением ярких космических пейзажей. Ткнул в панель, и стены, мигнув, стали однотонно песочными. Обошел обе комнаты и кухню. Распахнул все окна, впустил в квартиру питерскую ночь. Вышел на балкон и закурил.

По большому счету, в ближайшие полгода я мог вообще ничем не заниматься. До окончательного вердикта медицинской комиссии быть в свободном отпуске. Но как раз именно безделье ведет к идентификации себя как «сбитого летчика». Поэтому надо что-то делать, но вот что? Идея участвовать в исследовании пространственных перемещений мне действительно не нравилась. Я уже лишился наноагентов, и это привело к более долгой и тяжелой реабилитации. К тому же, как показала практика, свои сверхспособности я не так уж хорошо контролирую. Поэтому близость к экспериментам казалась нежелательной. В космос дороги, конечно, нет.