Касание пустоты (СИ) - Волков Игорь Владимирович

Игорь Волков

Касание пустоты

Часть 1. Бессознательная. Глава 1

Снова шел дождь.

Я перепрыгивал от одного сухого островка к другому, вглядываясь в оранжевые пятна фонарей. Далеко уйти она не могла. По крайней мере я надеялся на это. Но темнота и дождь очень мешали поискам. Я огляделся по сторонам, и наконец, увидел желтый плащ метрах в ста от себя. Было непонятно, в каком она состоянии, бежать ли вперед, или тихо подкрадываться, есть ли у меня еще несколько минут или ситуация критическая. Она стояла неподвижно — невозможно было понять куда смотрит. Судорог, характерных перед распадом, я не видел. Секунду еще помедлил, и рискнул: стараясь не делать резких движений, направился к ней.

Но разглядев совсем черные невидящие глаза, слегка раскинутые в стороны руки, приоткрытый рот, я уже не колебался. Сжав в руке шприц, сделал рывок вперед. Поскользнулся на размякшей от дождя земле, едва сохранив равновесие. Ухватился за желтый плащ, поднес шприц, к тонкой шее. Но не успел. В этот раз не успел. Она на глазах начала меняться: размазались черты лица, почти одновременно оголились мышцы и кости, как снежный морок закружились капли крови — разбежались и сошлись странным рисунком на ставшем неузнаваемым теле. Она не кричала. Покорно отдалась происходящему, уставившись куда-то в пространство черными, невидящими глазами.

Я отдернул руки. С горечью смотрел, как, не переставая меняться, она упала. И затихла. Спрятал бесполезный теперь шприц в карман. Наклонился и накрыл полой желтого плаща то, что еще недавно было женским лицом.

Некоторое время бездумно стоял, пытаясь собраться с мыслями, глядя, как попавшие на плащ капли дождя начинают стекаться в небольшие лужицы. Стукнул по браслету, включив коммуникатор. На фоне деревьев появилось лицо Акихиро, нашего главного врача.

— Опоздал, — сухо произнес я. — Теперь Богдана Димитрова, химик. Ушла в распад. Мы в северной части парка, нужна каталка.

— Принято, Алексей. Жди, — Акихиро кивнул мне и отключился.

Я неловко моргнул, когда завершился звонок. Никак не могу привыкнуть к этим проекциям на сетчатку глаза, все время кажется, соринка в глаз попала.

Дождь почти утих. Я присел на корточки и коснулся рукой заляпанного кровью желтого плаща. Подумать только, еще недавно мы, члены четвертой звездной, были нормальными людьми. Могли жить где хочешь и общаться с кем хочешь. Переезжать с места на место — например, сбежать из этой унылой дождливой осени в тепло. После полета же для нас все изменилось. Земля согласилась принять экипаж, но мы были заперты в карантинной зоне: на научной базе вдали от населенных мест, на юге Западной Сибири. База ограничивалась сорока тысячами квадратных метров. Раскинувшийся вокруг нее утонувший в осени парк добавлял еще примерно столько же.

Санитары появились минут через десять. Мы вместе погрузили тело на дрон-каталку и двинулись к группе одинаковых четырехэтажных строений по мокрой листве парка, лавируя среди голых остовов деревьев. Почему-то наша траурная процессия здесь казалась иронично уместна.

Я проводил дрон до медицинского центра. Заходить внутрь не стал, помедлил на крыльце, бесцельно оглядевшись по сторонам. И пошел в лабораторный корпус. Дверь мне открыл хмурый Ву Жоу.

— Не успел, — бросил я на ходу.

Он кивнул. А потом внезапно потрепал меня по плечу и потянул в сторону гостиной. Никаких разговоров сейчас не хотелось, но я отдавал себе отчет в том, что замыкаться — еще более плохой вариант.

В гостиной было тихо. Просторное помещение, разбитое на зоны с круглыми столиками и небольшими, но уютными креслами, сейчас почти пустовало. Вдоль стены тянулась электронная библиотека. Ближе к окнам она обрывалась игровой зоной, которая в свою очередь переходила в чайную стойку.

Я присел на высокий барный стул и смотрел, как Ву заваривает чай. Минутой позже он толкнул ко мне дымящуюся кружку и сочувственно поинтересовался:

— Богдана? Сняла браслет?

— Да. Уже четвертый случай. Не все выдерживают состояние неопределенности.

Я бросил взгляд на серый гаджет на руке. Браслет чутко отслеживал целый ряд жизненных показателей: от пульса и сердцебиения до более сложных, связанных с изменением мозговой активности. И громким писком предупреждал о начале патологического распада. Некоторым членам экспедиции оказалось сложно смириться с чувством постоянного ожидания сигнала. Оно давило, не давая сфокусироваться ни на чем другом, и они сдавались, снимали браслет.

Мы с медиками настроили систему оповещения о таких ситуациях, но как показывала практика, добежать успевали не всегда.

Ву поболтал прозрачную чашку и молча наблюдал, как в ней закружились и начали медленно оседать чаинки.

— Сколько надежд и ожиданий было, когда открыли возможность быстрых перемещений в космосе.

— О, да! — Я невольно улыбнулся.

Все случилось в 2057 году, когда ученые из новосибирского Академгородка нашли неожиданное решение. Скорее даже не нашли, а споткнулись об него, что правда было бы невозможно без долгих и скрупулёзных предварительных исследований. Благодаря этому открытию космос стал невероятно близок. Все его тайны, знания, красота, легли к ногам человечества. Два с половиной месяца — и ты, например, у Росс 128 b. Разве это не восхитительно?

Первую экспедицию собирали с трепетом. Со всего мира стекались лучшие ученые. Государства определили военное сопровождение. СМИ не умолкали об этой экспедиции. Мы же входили в состав четвертой и уже не вызывали такого восторженного интереса у публики. Новизна ощущений таяла, маршрут был стандартный — к звездам Центавра. По-прежнему не были запланированы высадки на планеты. Мы рассеивали над ними микрозонды и собирали данные: температуру, состав атмосфер, движение воздушных масс, фото-видео съемку. Планеты определенно были населены живыми существами, но пока не получалось составить представление об уровне их развития. Ни радиопередач, ни других волн от них не исходило. Световой иллюминации от городов и поселков тоже видно не было. Но мы же и ожидали найти что-то ДРУГОЕ, отличное от человечества.

Первым ушел в распад Ксавье Бушар, наш погодный аналитик. Все началось с легкого недомогания. Он жаловался на спутанность мыслей, сенсорные галлюцинации, головную боль. Врачи ничего не нашли. Выдали обезболивающее и предписание больше отдыхать. Распад застиг его за работой над отчетами зондов — все тело охватило судорогами, глаза потемнели, а в следующее мгновение… нет, он не разлетелся на куски и не рассыпался кучкой атомов. Он… перемешался. Я не знаю, как подобрать другой термин, но именно это и произошло с ним — кости, кожа, связки, кровь, части внутренних органов, все в теле сменило свое место. Кажется, мы все, кто находился рядом с ним в помещении, кричали. Но это не помогло ни ему тогда, ни нам впоследствии.

Только на двенадцатом распаде Акихиро нашел комбинацию психотропных препаратов, которые останавливали этот процесс. Стабилизировать пациентов полностью он не смог, но предотвратить распад и вывести на некоторое время организм в стабильное состояние оказалось реальным.

Что с нами случилось: болезнь ли это, вирус, или мы просто сошли с ума, еще предстояло выяснить. Симптомы были у всех членов экспедиции. Я тоже теперь постоянно слышал какой-то шепот, шуршание, звук струящейся воды, чувствовал то ветерок, то жар по коже. Было ощущение, что в своей голове я не один — там миллионы меня. И каждый я находился в какой-то своей точке пространства — смотрел ли на воду или на близкую звезду, с кем-то говорил или пел песню — все это одновременно собиралось у меня в сознании. Я был сразу везде.

— Уже поздно, — Ву встал и пошел в сторону посудомойки.

— Убедился, что моя нервная система не сбоит? — я усмехнулся.

Хотя перед глазами все еще стояло лицо, стираемое распадом.