Орсон Кард - Игра Эндера. Глашатай Мертвых
— Сэр, я должен думать о своей собственной карьере. Я не хочу мешать вашим тренировкам и вашим боям, но мне когда-то необходимо учиться. Я не просил, чтобы меня запихали в вашу армию. Вы пробуете сплавить меня как можно быстрее, но никто не возьмет меня, пока я ничего не знаю, верно? Позвольте мне хоть чему-нибудь научиться, и тогда вы сможете побыстрее избавиться от меня и взять солдата, которому сможете найти применение.
Бонзо был не настолько глуп, чтобы позволить злости удержать себя от признания разумности услышанного. Но и злость не давала признать это сразу.
— Пока ты в армии Саламандры, ты будешь повиноваться мне.
— Если вы попытаетесь контролировать мое свободное время, то я добьюсь того, что вас отчислят.
Быть может, это и не было правдой. Но это было возможно. Конечно, если Эндер поднимет шум, то вмешательство в свободное время может кончиться для Бонзо отстранением от командования армией. Кроме того, офицеры, по-видимому, что-то нашли в Эндере, раз они так быстро продвинули его. Так что, в принципе, Эндер мог действительно обладать влиянием на преподавателей, достаточным для того, чтобы кого-нибудь отчислить.
— Ублюдок, — произнес Бонзо.
— Я не виноват, что вы отдали приказ при всех, — сказал Эндер. — Но если хотите, то я сделаю вид, что вы победили в этом споре. Тогда завтра утром вы сможете сказать, что переменили свое мнение.
— Я знаю сам, что мне делать.
— Я просто не хочу, чтобы остальные ребята думали, что вы пошли на попятную. Вам станет тяжелее управляться с ними.
Это выглядело так, будто Эндер снисходительно даровал Бонзо его командирство.
В глазах Бонзо вспыхнула ярость. Теперь он ненавидел Эндера за его доброту. Но у него не было выбора. До Бонзо так и не дошло, что он сам был во всем виноват. Он понял только то, что Эндер его побил. Побил и вдобавок унизил своим великодушием.
— Я еще доберусь до тебя, — сказал Бонзо.
— Может быть, — ответил Эндер.
Прозвучал сигнал отбоя. Эндер вернулся в комнату, стараясь выглядеть удрученным, злым, потерпевшим поражение. Остальные мальчики пришли к соответствующему заключению.
Утром, когда Эндер направился на завтрак, Бонзо остановил его и громко произнес:
— Слушай ты, заноза. Я передумал. Если тренировки с перволетками хоть чему-нибудь тебя научат, то мне станет легче тебя сплавить. Годится все, что поможет побыстрее избавиться от тебя.
— Спасибо, сэр, — сказал Эндер.
— И все, что позволит тебя заморозить, — прошептал Бонзо.
Эндер признательно улыбнулся и вышел из комнаты. После завтрака он снова тренировался вместе с Петрой. Днем он наблюдал за построениями Бонзо и придумывал способы разгрома его армии. В свободное время он до изнеможения тренировался вместе с Алаи и другими перволетками. «Я сделаю это, — думал Эндер лежа в постели. Его мышцы дрожали, с трудом сбрасывая накопившееся напряжение. — Я справлюсь».
Четыре дня спустя армия Саламандры проводила бой. Вслед за остальными бойцами Эндер трусцой бежал по коридорам в направлении боевого зала. На стенах светились полоски сразу двух световых кодов. Зеленая-зеленая-коричневая армии Саламандры и черная-белая-черная армии Кондора. В том месте, где раньше находился вход в боевой зал, коридор разделялся на два. Один, с зеленой-зеленой-коричневой полоской, шел налево. Другой, с черной-белой-черной — направо. Затем еще один поворот, и все остановились перед гладкой стеной.
Мальчики молча построились по отделениям. Эндер оставался сзади. Бонзо давал указания:
— А начинает и движется вверх. Б — налево. С — направо, Д — вниз. — Он проверил, сориентировались ли отделения, а затем добавил: — А ты, заноза, ждешь четыре минуты и только потом заходишь в зал. И не вздумай вытаскивать свой пистолет.
Эндер кивнул. Внезапно стена позади Бонзо стала прозрачной. Выходит, это было силовое поле. Боевой зал тоже имел непривычный вид. В воздухе висели огромные коричневые параллелепипеды, существенно ограничивающие обзор. Видимо, это и были те самые препятствия, которые солдаты называли звездами. Они были в беспорядке разбросаны по всему пространству зала. Бонзо, похоже, не придавал никакого значения их местоположению. Очевидно, солдаты хорошо знали, как обращаться со звездами.
Сидя в коридоре и наблюдая за боем, Эндер очень быстро понял, что он ошибся и что на самом деле солдаты вовсе не умеют обращаться со звездами. Конечно, они умели мягко садиться на звезды и использовать их в качестве укрытия. Они знали, как лучше атаковать звезду, занятую противником. Но они совершенно не разбирались в том, какие звезды важнее. Они упорно штурмовали звезды, мимо которых, скользя вдоль стен, можно было легко продвинуться на гораздо более удобную позицию.
Бонзо слишком откровенно пренебрегал стратегией боя, и командир противника извлекал из этого преимущества. Саламандры были вынуждены платить слишком большую цену за свое продвижение вперед. После взятия каждой новой звезды все меньше и меньше бойцов оставались незамороженными и готовыми к очередной атаке. Уже примерно через пять или шесть минут стало ясно, что армия Саламандры не сможет победить, если будет продолжать атаки на противника.
Эндер шагнул через ворота. Он медленно плыл вниз. Боевые залы, в которых он до этого тренировался, всегда имели вход на уровне пола. Однако для настоящих боев вход в зал был сделан в центре стены, на одинаковом расстоянии от пола и потолка.
Внезапно он понял, что может свободно менять свое представление о направлениях. Это было точно так же, как в «шаттле». То, что было низом, стало верхом, а затем боковым направлением. В невесомости не было никакого смысла цепляться за ориентацию, которую, он имел в коридоре перед входом. Глядя на квадратные входные ворота, сейчас было совершенно невозможно сказать, где у них верхняя сторона. И это не имело никакого значения. Но зато Эндер нашел направление, которое имело смысл выделять. Ворота противника находились внизу. Целью игры было обрушиться на голову противника.
Эндер сориентировал себя в этом новом направлении. Теперь он летел в направлении врага не плашмя, а вперед ногами и представлял из себя гораздо меньшую мишень.
Кто-то заметил его. В конце концов он всего-навсего медленно и бесцельно плыл по открытому месту. Он инстинктивно согнул ноги в коленях, и в ту же секунду точный выстрел заморозил его ноги в этом положении. Руки же не потеряли способности двигаться, потому что только попадание в корпус замораживало сразу весь скафандр. В остальных случаях замораживались только те участки, куда попадал луч выстрела. Эндер подумал, что если бы он не закрылся от врагов ногами, то выстрел мог попасть в тело, и он был бы полностью обездвижен.
Так как Бонзо запретил ему вытаскивать пистолет, то Эндер продолжал медленно плыть, не делая никаких движений руками или головой, словно и они тоже были заморожены. Вражеские солдаты не обращали на него внимания и сосредоточили свой огонь на тех, кто продолжал вести бой. Для Саламандр это был горький бой. Оставшись в меньшинстве, они, несмотря на все свое упорство, постепенно сдавали позиции. Бой рассыпался на десяток не связанных друг с другом перестрелок. Установленная Бонзо дисциплина сейчас приносила свои плоды, и каждый выбывающий из игры боец Саламандр выводил вместе с собой по крайней мере одного противника. Никто не паниковал и не метался. Все сохраняли выдержку и точность прицела.
Огонь Петры был особенно опустошительным. Кондоры заметили это и приложили максимум стараний, чтобы заморозить ее. Вначале ей попали в руку, держащую пистолет, но она продолжала обрушивать на врага поток проклятий, пока ее окончательно не заморозили, и шлем не сдавил ей челюсть. Спустя несколько минут все было кончено. Армия Саламандры перестала оказывать сопротивление.
Эндер с удовольствием отметил, что у Кондоров осталось всего пять солдат, которые составляли минимальное количество, необходимое для открытия ворот победы. Четверо из них коснулись своими шлемами четырех световых меток, расположенных по углам ворот армии Саламандры, и пятый прошел в коридор через защитное поле. Это окончило игру. Свет загорелся на полную яркость, и в зал через дверь для преподавателей вошел Андерсон.
«Я мог бы достать свой пистолет, — подумал Эндер. — Я мог бы достать свой пистолет, когда они приближались к воротам, и заморозить хотя бы одного из них. И их стало бы слишком мало, и игра закончилась бы вничью. Без четырех человек, касающихся углов, и пятого, проходящего через ворота, у Кондоров не было бы победы. Ты — осел, Бонзо. Я мог бы спасти тебя от этого поражения».
Но приказ есть приказ, а Эндер дал слово повиноваться. Некоторое удовлетворение он получил оттого, что в офицерском протоколе боя у армии Саламандр значился не сорок один выбывший из строя боец, а только сорок выбывших и один раненый. Бонзо не мог понять этого до тех пор, пока не нашел ответа в записях Андерсона. «Я был только раненым, Бонзо, — подумал Эндер. — Я еще мог стрелять». Он думал, что Бонзо подойдет и скажет:
