Орсон Кард - Игра Эндера. Глашатай Мертвых
Но приказ есть приказ, а Эндер дал слово повиноваться. Некоторое удовлетворение он получил оттого, что в офицерском протоколе боя у армии Саламандр значился не сорок один выбывший из строя боец, а только сорок выбывших и один раненый. Бонзо не мог понять этого до тех пор, пока не нашел ответа в записях Андерсона. «Я был только раненым, Бонзо, — подумал Эндер. — Я еще мог стрелять». Он думал, что Бонзо подойдет и скажет:
— В следующий раз в подобной ситуации можешь стрелять.
Но до следующего утра Бонзо вообще ничего ему не сказал. Бонзо завтракал вместе с командирами, но Эндер был уверен, что и там странный счет игры вызовет интерес не меньший, чем в солдатской столовой. В любой игре, которая не кончалась ничьей, все солдаты проигравшей команды оказывались либо уничтоженными, то есть полностью замороженными, либо обезвреженными. Последнее означало, что отдельные части костюма бойца оставались незамороженными, но он не мог стрелять или представлять опасности для противника. Саламандры стали единственной армией, в которой после поражения остался раненный, но способный вести огонь боец.
Эндер не хотел комментировать случившееся, но остальные солдаты армии Саламандры желали выяснить, как это могло получиться. И когда мальчики спрашивали его, почему он не нарушил приказ и не начал стрелять, он спокойно отвечал:
— Я не нарушаю приказов.
Бонзо нашел его после завтрака.
— Приказ остается в силе, и не вздумай об этом забывать.
«Ты за это поплатишься, глупец. Я еще не могу быть хорошим солдатом, но я могу приносить пользу, и нет никакого смысла в том, что ты не даешь мне этого делать», — подумал Эндер. Но вслух он ничего не произнес.
Еще одним любопытным результатом боя стало то, что Эндер оказался в самом верху таблицы, оценивающей эффективность солдат. Так как он не произвел ни одного выстрела, то у него были отличные результаты по стрельбе — ни одного промаха. А так как он ни разу не был заморожен или обезврежен, то и здесь у него был превосходный результат. Многие из ребят смеялись, некоторые злились, а Эндер числился в таблице, как самый результативный солдат.
Он все так же сидел в стороне во время тренировок армии, и все так же упорно тренировался с Петрой по утрам и со своими друзьями по вечерам. На тренировки приходило все больше перволеток. Их не надо было заманивать. Просто они начали ощущать результаты тренировок. Но Эндер и Алаи по-прежнему оставались лучшими среди них. Отчасти это было вызвано тем, что Алаи все время пытался придумать что-нибудь новое, а это заставляло Эндера не отставать и отвечать ему тем же. Отчасти причиной являлось то, что они не боялись делать дурацких ошибок и делали вещи, которые ни за что не стали бы пробовать уважающие себя солдаты. Многое из того, что они делали, оказывалось бесполезным. Но это всегда было весело, всегда увлекательно и позволяло приобрести навыки, которые наверняка могли пригодиться в бою. Из всего времени суток вечерние часы были лучшими.
Следующие два боя закончились легкими победами Саламандр. Эндер входил в зал через пять минут и оставался нетронутым терпящим поражение противником. Он начал понимать, что выигравшая у них армия Кондора на самом деле была необычайно хороша. Саламандры, слабые настолько, насколько слабыми были представления Бонзо о стратегии, являлись тем не менее очень сильной командой. Они неуклонно набирали очки и вели упорную борьбу с армией Крысы за четвертое место.
Эндеру исполнилось семь. В Боевой школе не обращали внимания на дни недели и числа, но Эндер нашел способ выводить даты на свою доску и поэтому заметил свой день рождения. Школа его тоже заметила. С него сняли мерки и выдали ему новую форму армии Саламандры и новый боевой костюм. Он вернулся в казарму в новой одежде. В ней он чувствовал себя удивительно свободно, словно собственная кожа перестала облегать его тело. Ему захотелось остановиться рядом с койкой Петры и рассказать ей о своем доме, о том, как там справляли его дни рождения, или хотя бы просто сказать ей, что у него день рождения, чтобы она в ответ пожелала ему счастья. Но здесь никто не говорил о днях рождения. Это было слишком по-детски. Это означало делать то, что делают обыватели. Торты и глупые обычаи. На его шестилетие Вэлентайн испекла торт. Он совершенно не удался, и это было ужасно. Теперь никто не умеет печь, и то, что Вэлентайн затеяла стряпню, было настоящим сумасшествием. После этого все ее долго дразнили, но он спрятал маленький кусочек в своем шкафу. Затем с него сняли монитор, и он уехал, и, скорее всего, этот кусочек все еще лежит в его шкафу. Маленькая кучка жирной желтой пыли. Никто из солдат никогда не вспоминал о доме. Словно до Боевой школы ни у одного из них просто не было жизни. Никто не получал писем, и никто не писал их. Все делали вид, что им это совершенно безразлично.
«Но мне не безразлично, — думал Эндер. — Я здесь только для того, чтобы чужак не смог выстрелить в глаз Вэлентайн, не смог на куски разнести ее голову, так же, как они разносили головы морских пехотинцев в видеофильмах о первых битвах. Не смог раскроить ей голову лучом, таким горячим, что ее закипевший мозг разорвет череп и выльется наружу, словно поднявшееся тесто, как это происходило в моих худших кошмарах, в те худшие ночи, когда я просыпался, и меня била дрожь, но я молчал, должен был молчать, чтобы никто не услышал, что я скучаю по своей семье, что я хочу домой».
Утром почти все прошло. Дом стал едва ощутимой болью где-то на окраине его памяти, усталостью в глазах. Бонзо вошел в комнату, когда они только одевались после подъема и объявил:
— Боевые костюмы!
Это означало бой. Четвертый бой Эндера. Противником была армия Леопарда. Никаких трудностей не предвиделось. Армия была новой и постоянно находилась в последней четверти турнирной таблицы.
Леопарды, которыми командовал Пол Слоттер, появились всего лишь шесть месяцев назад. Эндер надел свой новый боевой костюм и встал в строй. Бонзо грубо вытащил его из шеренги и заставил маршировать в конце. «Тебе вовсе не надо было так делать, — беззвучно произнес Эндер. — Тебе надо было разрешить мне остаться в строю».
Он следил за боем из коридора. Пол Слоттер был молод, но хорошо подготовлен, и у него имелось несколько новых идей. Его солдаты находились в постоянном движении, стремительно перемещаясь от звезды к звезде, проскальзывая вдоль стен за спины вяло реагирующих Саламандр. Эндер улыбнулся. Бонзо безнадежно запутался в этой кутерьме, и то же самое произошло с его людьми. Казалось, что солдаты Леопардов находятся сразу со всех сторон. Впрочем, в бою не было столь одностороннего перевеса, как это могло показаться на первый взгляд. Эндер обратил внимание на то, что Леопарды теряют слишком много бойцов. Это было следствием их яростной тактики, при которой люди слишком часто оказывались в открытом пространстве. Однако существенным было то, что Саламандры почувствовали себя разбитыми. Они полностью уступили инициативу, и хотя число бойцов с обеих сторон было примерно одинаковым, Саламандры сгрудились все вместе, словно были последними уцелевшими в кровавой бойне и надеялись лишь на то, что враг не разглядит их среди завалов мертвых тел.
Эндер не спеша выскользнул через ворота, сориентировался таким образом, чтобы ворота противника указывали направление вниз, и медленно поплыл в угол, в котором, по его расчетам, он мог остаться незамеченным. Он специально выстрелил в собственные ноги, чтобы зафиксировать их в полусогнутом состоянии, при котором они наилучшим образом защищали тело. Для невнимательного наблюдателя он ничем не отличался от замороженного солдата, беспомощно дрейфующего за пределами боя.
Поскольку армия Саламандры приниженно ожидала поражения, то армии Леопарда пришлось это поражение нанести. Когда последний из Саламандр прекратил огонь, у Леопардов оставалось девять человек. Они собрались все вместе и отправились открывать ворота Саламандр. Эндер аккуратно прицелился, выпрямив руку так, как его учила Петра. Прежде, чем кто-либо успел понять, что происходит, он заморозил трех солдат, которые уже приготовились прижать свои шлемы к световым меткам по углам ворот. Только после этого его обнаружили оставшиеся. Они открыли ответный огонь, но вначале попадали лишь в его уже и так замороженные ноги. Это дало время вывести из строя еще двух находившихся возле ворот бойцов.
У Леопардов оставалось только четыре человека, когда Эндера наконец обезвредили, попав ему в руку. Игра закончилась вничью, и они так и не сумели заморозить его полностью.
Пол Слоттер долго бесновался, хотя все было сделано в пределах правил. Леопарды решили, что боец Саламандр выжидал до последней минуты, выполняя замысел Бонзо. Они просто не могли подумать, что маленький Эндер открыл огонь в нарушение приказа. Но Саламандры это знали, и Эндер понял по взгляду Бонзо, что тот ненавидит его за спасение от неминуемого поражения. «Мне это все равно, — подумал Эндер. — Так меня легче будет кому-нибудь сплавить, и кроме того, твоя армия не слишком низко опустится в турнирной таблице. Просто избавься от меня. Я уже узнал от тебя все, что от тебя можно было узнать. Все, что ты умеешь, Бонзо, — это с блеском терпеть поражение».
