Орсон Кард - Игра Эндера. Глашатай Мертвых
Обзор книги Орсон Кард - Игра Эндера. Глашатай Мертвых
ИГРА ЭНДЕРА
Глава 1. ТРЕТИЙ
— Я смотрел его глазами. Я слушал его ушами. И я утверждаю, что это он. В любом случае, он — лучшее, что у нас будет.
— О брате ты говорил то же самое.
— Брат оказался непригодным по другой причине. Это не связано с его способностями.
— То же было с сестрой. И есть сомнения относительно него. Он слишком мягок. Слишком легко подчиняет себя воле других.
— Нет, если другие — его враги.
— Ну и что же нам делать? Все время окружать его врагами?
— Если это необходимо…
— Кажется, ты говорил, что мальчик тебе нравится.
— Если эти содомиты доберутся до него, то я буду вести себя как его любящий дядя.
— Ладно, в конце концов, мы спасаем мир. Займись им.
* * *Техническая сестра ласково улыбнулась, взъерошила ему волосы и сказала:
— Эндрю, думаю, тебе до чертиков надоел этот противный монитор. У меня хорошая новость. Сегодня его не станет. Мы его уберем, и это будет совсем не больно.
Эндер кивнул. Что будет совсем не больно — это, разумеется, неправда. Взрослые говорят так всегда, когда наверняка будет больно. В этом смысле слова сестры были надежным предсказанием. Иная ложь — это все та же правда.
— Ну, Эндрю, не мог бы ты подойти сюда? Забирайся прямо на этот смотровой столик. Доктор сейчас придет.
Монитора не будет. Эндер попытался представить себя без этого маленького прибора под затылком.
«Я перевернусь в кровати на спину, и он не будет впиваться мне в шею. Он не будет колоться и жечь, когда я залезу под душ. И Питер перестанет меня ненавидеть. Я приду домой и покажу ему, что монитора нет, и он узнает, что я тоже не подошел. Что я, так же как и он, буду теперь простым ребенком. Тогда все изменится к лучшему. Он простит мне, что я ходил с монитором на целый год дольше. Мы станем… Нет, наверное, не друзьями. Нет, Питер бывает слишком страшным. Иногда он такой злой. Просто братьями. Не врагами, не друзьями, но братьями, могущими жить в одном доме. Он не будет ненавидеть меня, оставит меня в покое. И когда он захочет сыграть в чужаков и астронавтов, может быть я смогу не играть, может быть я смогу просто уйти, чтобы почитать книгу».
Но Эндер знал, что это только мечты. Он слишком хорошо помнил лицо Питера, когда тот впадал в одно из своих сумасшедших состояний. В эти минуты было что-то такое в его взгляде, в блеске глаз, что говорило Эндеру — единственное, чего Питер не сделает, это никогда не оставит его в покое. «Я играю на пианино, Эндер. Иди, будешь переворачивать страницы. Что, мальчик с монитором слишком занят, чтобы помочь брату? Он слишком умный? Хочешь убить парочку чужаков, астронавт? Нет, нет, не беспокойся, я сам справлюсь, маленький ублюдок. Маленький Третий».
— Это будет совсем недолго, Эндрю, — сказал доктор.
Эндер кивнул.
— Он устроен так, что его можно легко вытащить. Без инфекции и повреждений. Но может быть щекотно, и у некоторых потом бывает такое чувство, словно им чего-то не хватает. Они ищут повсюду сами не зная что и не могут найти, и не могут вспомнить, что же им надо. Заранее говорю, что это монитор, и что его уже нет. Это проходит за несколько дней.
Доктор делал что-то с его затылком, и внезапно все тело Эндера, от шеи до паха, иглой пронзила боль. Мышцы его спины судорожно напряглись, тело резко выгнулось, и он ударился о стол головой. Его ноги онемели, а руки крепко, до боли, вцепились одна в другую.
— Диди! — крикнул доктор. — Ты мне нужна!
В комнату запыхавшись вбежала медсестра.
— Надо расслабить ему мышцы. Давай это сюда, быстро! Чего ты ждешь?
Руки, державшие его, занялись чем-то другим; Эндеру не было видно. Он накренился на одну сторону и упал со смотрового столика.
— Хватайте его! — закричала медсестра.
— Надо крепче держать.
— Держите его сами, доктор. Для меня он слишком силен…
— Не всю дозу! Ты остановишь ему сердце!
Эндер почувствовал, как игла вошла ему в шею, чуть выше воротника рубашки. Она обжигала, но по мере того, как огонь охватывал все тело, мышцы постепенно расслаблялись. Теперь он смог заплакать от боли и страха.
— Эндрю, с тобой все в порядке? — спросила сестра.
Эндер не мог вспомнить, что нужно делать, чтобы заговорить. Его подняли на стол. Ему измерили пульс и сделали другие анализы; всего он не понял.
Доктора била дрожь, когда он заговорил, его голос тоже дрожал:
— Они оставляют в детях эти штуки на три года, чего они ждут? Мы могли просто выключить его, понимаешь? Мы могли навсегда отсоединить его мозг.
— Когда кончается действие лекарства? — спросила сестра.
— Пусть будет здесь не менее часа. Наблюдай за ним. Если он не заговорит в следующие пятнадцать минут, позови меня. Могли отключить его навсегда. Они что, принимают меня за идиота?
В класс мисс Памфри он вернулся всего за пятнадцать минут до конца уроков. Его все еще немного покачивало.
— С тобой все в порядке, Эндрю? — спросила мисс Памфри.
Он кивнул.
— Тебе нездоровилось?
Он помотал головой.
— Ты не очень хорошо выглядишь.
— У меня все в порядке.
— Тебе лучше сесть, Эндрю.
Он направился к своему месту, но вдруг остановился. «Я что-то искал? Не могу вспомнить. Что я хотел найти?»
— Твое место там, — подсказала мисс Памфри.
Он сел, но чего-то ему все равно не хватало. Чего-то, что он потерял. «Ладно, найду это потом».
— Твой монитор, — шепнула соседка сзади.
Эндрю пожал плечами.
— Его монитор, — зашептала она остальным.
Эндрю поднял руку и потрогал шею. Там была повязка. Монитора не было. Сейчас он был такой же, как все.
— Провалился, Энди? — спросил мальчик, сидящий позади него с другой стороны прохода. «Не могу вспомнить его имя. Питер? Нет, его зовут как-то иначе».
— Успокойтесь, мистер Стилсон, — сказала мисс Памфри.
Мальчик ухмыльнулся.
Мисс Памфри рассказывала об умножении. Эндер отлынивал, рисуя контурные карты скалистых островов и приказывая своей парте демонстрировать под всевозможными углами зрения их трехмерные изображения. Учительница конечно знала, что он не слушает, но не делала ему замечаний. Он всегда знал ответ, даже тогда, когда ей казалось, что он не слушал пояснений.
В углу его парты появилось и затем начало перемещаться по периметру какое-то слово. Вначале оно было расположено вверх ногами и задом наперед, но уже задолго до того, как оно достигло нижнего края парты и встало, как надо, Эндер понял, что это за слово.
«ТРЕТИЙ».
Эндер улыбнулся. Это он придумал, как передавать и заставлять двигаться послания, и способ, которым воспользовался его тайный враг для пересылки ругательства, сам по себе был для него похвалой. Не его вина, что он третий. Это была идея правительства. Именно оно обо всем распорядилось. А как иначе смог бы третий, вроде него, попасть в школу? И вот монитора не стало. Эксперимент, давший права Эндрю Виггину, в конце концов не удался. Эндер был уверен, что имейся у правительства такая возможность, оно с радостью аннулировало бы документы, позволившие появиться ему на свет. Не вышло — забудем об эксперименте вовсе.
Раздался звонок. Все отключали свои парты или торопливо набирали на них памятки. Некоторые пересылали задания или новые сведения в свои домашние компьютеры. Несколько человек сгрудились у принтеров, где в это время печаталось то, что им было нужно. Эндер поставил руки на уменьшенную детскую клавиатуру у края стола и подумал: интересно, что бы он чувствовал, если бы у него были руки взрослого человека? Наверное, их ощущаешь такими большими и неуклюжими, толстые короткие пальцы и мясистые ладони. Естественно, клавиатура для них побольше — но могут ли их толстые пальцы провести такую совершенную линию так, как это может он? Провести тоненькую линию так аккуратно, что она может обернуться по спирали семьдесят девять раз от центра до края парты и ни разу не будет пересекать и даже касаться сама себя. Он упражнялся в этом, когда учительница заставляла остальных зубрить арифметику. Арифметика! Вэлентайн научила его арифметике, когда ему было три.
— С тобой все в порядке, Эндрю?
— Да, мэм.
— Ты опоздаешь на автобус.
Эндер кивнул и поднялся. Другие дети уже ушли. Но они могут поджидать его. Во всяком случае те, что похуже. Монитор больше не сидит на его шее, слушая все, что он слышит, и видя все, что он видит. Сейчас они могут сказать ему все, что им захочется. Сейчас они могут даже ударить его — никто их больше не увидит, и никто больше не придет ему на помощь. У монитора были свои преимущества, и их ему будет не хватать.
Конечно, это оказался Стилсон. Он был не крупнее большинства детей, но все же крупнее Эндера. И с ним были другие. Как всегда.
