Орсон Кард - Игра Эндера. Глашатай Мертвых
Отец набрал шифр, открывающий двери, и поднялся.
— Пойду узнаю, что ему нужно, — сказал он. — Оставайтесь здесь и кончайте завтрак.
Все остались за столом, но есть никто не стал. Через несколько минут в столовую заглянул отец и позвал мать.
— Что, попался? — спросил Питер. — Им стало известно, что ты сделал со Стилсоном. Они пошлют тебя отбывать срок в Поясе Астероидов.
— Мне всего шесть, недоумок. Я — несовершеннолетний.
— Зато ты — третий, жаба. У тебя нет прав.
Заспанная и растрепанная в комнату вошла Вэлентайн.
— Где мама и папа? Я слишком разбита, чтобы идти в школу.
— Очередной устный экзамен, да? — поинтересовался Питер.
— Заткнись, Питер, — сказала Вэлентайн.
— Успокойся и возрадуйся. Могло быть и хуже.
— Как это?
— Это мог быть беструсный экзамен.
— Ты бум-бум. Где мама и папа?
— Разговаривают с парнем из МФ.
Она сразу же взглянула на Эндера. Ведь несколько лет они жили в ожидании того, что к ним придут и скажут, что Эндер выдержал и что он нужен.
— Ты права, что смотришь на него, — сказал Питер. — Но ведь это могу быть и я. До них могло наконец дойти, что лучше меня им не найти.
Чувства Питера были основательно задеты, и он, как обычно, брюзжал.
Дверь открылась.
— Эндер, — позвал отец. — Иди к нам.
— Бедный Питер, — хмыкнула Вэлентайн.
Отец рассердился:
— Не вижу никакого повода для смеха.
Вслед за отцом Эндер вышел в прихожую. При их появлении офицер МФ поднялся, но руки Эндеру не протянул. Мать теребила на пальце обручальное кольцо.
— Эндрю, — сказала она. — Никогда не думала, что ты можешь оказаться таким драчуном.
— Мальчик Стилсонов в больнице, — добавил отец. — Ему от тебя здорово досталось. Это было подло, так избивать его ногами.
Эндер помотал головой. Он думал, что для разбирательства может прийти кто-нибудь из школы. Появление офицера МФ означало нечто более серьезное, но он никак не мог вспомнить, что же еще он мог сделать.
— Ну, молодой человек, как вы объясните свое поведение?
Эндер снова подмотал головой. Он не знал, что сказать, и боялся, что его слова могут показать его еще более жестоким, чем совершенный им поступок. «Я согласен с любым наказанием, — подумал он. — Скорей бы покончить со всем этим».
— Мы готовы рассмотреть смягчающие обстоятельства, — сказал офицер. — Но я могу сразу сказать, что все это скверно выглядит. Удары ниже пояса, многочисленные удары ногами по лицу и телу после того, как ты свалил его с ног. Такое впечатление, что ты получал от этого удовольствие.
— Нет, — прошептал Эндер.
— Тогда объясни, для чего ты это делал.
— С ним была его банда, — сказал Эндер.
— Ну и что из того? Разве это тебя оправдывает?
— Нет.
— Скажи, зачем ты продолжал его пинать? Ты ведь уже и так победил.
— Свалив его с ног, я победил только в этой драке, а я хотел победить сразу во всех, чтобы они оставили меня в покое.
Эндер был слишком напуган и стыдился того, что сделал; и как он ни старался, ему не удалось сдержать слез. Плакать Эндер не любил и делал это очень редко, но за последние неполные сутки он плакал уже в третий раз. И с каждым разом было все хуже. Расплакаться при отце, матери и этом военном — какой стыд!
— Вы убрали монитор. Я должен был сам себя защитить.
— Эндер, тебе следовало обратиться за помощью к кому-нибудь из взрослых, — начал отец.
В это время офицер поднялся и шагнул к Эндеру, протягивая ему руку:
— Мое имя Грэфф, Эндер. Полковник Хайрэм Грэфф. Я — начальник подготовительного обучения в Боевой школе в Поясе Астероидов. Я пришел, чтобы пригласить тебя в нашу школу.
Вот оно как!
— Но монитор…
— На последнем этапе мы хотели посмотреть, как ты поведешь себя без монитора. Мы не всегда так делаем, но в твоем случае…
— И я выдержал?
Мать возмутилась.
— Отправил мальчика Стилсонов в больницу! А что бы вы сделали, если бы он убил его? Наградили медалью?
— Но он не сделал этого, миссис Виггин. — Полковник Грэфф протянул ей папку, забитую бумагами. — Здесь необходимые документы. Ваш сын был отобран специальной службой Международного Флота. Естественно, у нас имеется ваше письменное согласие. Без него вы никогда не получили бы разрешения на его рождение, его просто не было бы. Так что он по праву принадлежит нам.
Голос отца дрожал:
— С вашей стороны было достаточно жестоко вначале показать, что он вам не нужен, а затем появиться, чтобы забрать его у нас.
— И совершенно непонятно, зачем нужно было начинать разговор с мальчика Стилсонов? — добавила мать.
— Все очень просто, миссис Виггин. До тех пор, пока нам не стали известны мотивы Эндера, мы не могли с уверенностью сказать, что он нам подходит, нам нужно было знать, почему он что сделал. Или, по крайней мере, что он думает о причинах своих действий.
— Что вы будете делать дальше, полковник Грэфф? — спросил отец. — Просто выйдете с ним из комнаты?
— Это зависит… — сказал Грэфф.
— От чего?
— От того, захочет ли пойти Эндер.
Всхлипывания матери перешли в горький смех:
— О, оказывается, это все-таки добровольно. Как мило!
— Для вас двоих выбор был сделан тогда, когда вы решили его родить. Что касается Эндера, то он еще не выбирал. Из призывников получается отличное пушечное мясо, но для офицеров нам нужны добровольцы.
— Офицеров? — переспросил Эндер. При звуке его голоса все остальные замолчали.
— Да, — сказал Грэфф. — Боевая школа готовит будущих капитанов межзвездных кораблей, коммодоров флотилий и адмиралов флота.
— Давайте будем честными до конца, — сердито сказал отец. — Сколько выпускников Боевой школы на самом деле становятся командирами кораблей?
— К сожалению, мистер Виггин, эта информация не разглашается. Но я могу сказать, что из тех, кто выдержал первый год в нашей школе, каждый смог получить назначение на офицерскую должность. И ни один из них не служил на должности ниже, чем командир межпланетного корабля. Это очень почетно даже при службе во внутренних вооруженных силах в пределах Солнечной системы.
— А многие выдерживают первый год? — спросил Эндер.
— Все, кто хотят, — ответил Грэфф.
Эндер чуть было не сказал, что он тоже хочет. Но сдержался. Конечно, это означало бы, что он больше не будет ходить в школу, но соглашаться только из-за этого было глупо. Проблема со школой и так разрешилась бы за несколько дней. Что гораздо важнее, и может быть даже жизненно важно, он смог бы оказаться в недосягаемости от Питера. Но расстаться с отцом и мамой и, самое главное, Вэлентайн, чтобы стать солдатом? Эндер не любил драться. Он не любил таких, как Питер, — сила против слабости, но он не любил и таких, как он сам, — ум против глупости.
— Я думаю, — сказал Грэфф, — нам с Эндером надо поговорить наедине.
— Нет, — отрезал отец.
— Я не заберу его, не разрешив поговорить с вами еще раз, — сказал Грэфф. — Но вы в любом случае не можете мне помешать.
Свирепо глядя на Грэффа, отец поднялся и вышел из комнаты. Мать остановилась и сжала руку Эндера. Выходя, она плотно закрыла за собой двери.
— Эндер, если, ты поедешь со мной, ты на долгое время расстанешься с домом. В Боевой школе не бывает каникул. И посетителей тоже. Полный курс обучения продолжается до шестнадцати лет, и до этих пор отпуск не полагается. В исключительных случаях можно получить первый отпуск в двенадцать лет. Поверь мне, что за шесть, а тем более за десять лет, люди изменятся очень сильно. Твоя сестра Вэлентайн, когда ты увидишь ее в следующий раз, будет взрослой женщиной. Вы будете незнакомцами. Ты все еще будешь любить ее, Эндер, но вряд ли будешь понимать. Как видишь, я с тобой откровенен и не говорю, что все будет легко.
— А мама и папа?
— Я знаю тебя, Эндер. Некоторое время я изучал записи, сделанные с монитора. Ты не будешь скучать по своим родителям, точнее будешь, но недолго и не очень сильно. И они тоже быстро придут в себя.
Помимо его воли слезы навернулись на глаза Эндера. Он отвернулся, но не стал вытирать их.
— Они тебя любят, Эндер. Но ты должен понять, какую цену они платят за твою жизнь. Они оба родились в очень религиозных семьях. При крещении твой отец был наречен Джоном Полом Висзореком. Он был католиком, седьмым из девятерых детей.
Девять детей. Это было немыслимо. Это было преступно.
— Да, ради религии люди иногда совершают очень странные поступки. Знаешь, Эндер, в то время закон был не таким строгим, но и тогда это было очень нелегко. Только двое первых детей могли получить бесплатное образование. Налоги возрастали с появлением каждого следующего ребенка. Когда твоему отцу исполнилось шестнадцать лет, он прибегнул к Закону о несогласных семьях и отделился от своей семьи. Он изменил имя, отрекся от веры и поклялся, что никогда не будет иметь больше двух детей, разрешаемых законом. И он на самом деле верил в то, что делал. Те унижение и стыд, через которые он прошел в детстве… Он поклялся, что ни один из его собственных детей никогда не переживет ничего подобного. Понимаешь?
