Орсон Кард - Игра Эндера. Глашатай Мертвых
«Чему я уже научился? — Раздеваясь рядом со своей койкой, Эндер начал составлять мысленный список: — Ворота противника внизу; ноги являются прекрасным щитом; небольшой резерв, оставленный на конец игры, может оказаться решающим. И наконец: солдаты иногда могут принимать решения, которые умнее отданных им приказов».
Он уже разделся и собирался залезть на кровать, когда к нему подошел Бонзо. Лицо командира было сосредоточенным и застывшим. Эндер подумал, что такое лицо бывало у Питера: ничего не выражающее, но с мыслью об убийстве в глазах. Впрочем, Бонзо не Питер. В командире было больше страха.
— Виггин, я наконец загнал тебя. Мне удалось убедить армию Крысы, что совершенно невероятная оценка твоей боевой эффективности — это больше, чем просто совпадение. Завтра утром ты отправляешься туда.
— Спасибо, сэр.
Возможно, в его голосе прозвучало слишком много благодарности. Бонзо внезапно размахнулся и нанес ему яростную пощечину. Удар отбросил Эндера в сторону, он наткнулся на кровать и с трудом удержался на ногах. Бонзо тут же с силой ткнул его кулаком в живот. На этот раз Эндер не устоял и упал на колени.
— Ты нарушил мой приказ, — громко, чтобы всем было слышно, произнес Бонзо. — Хороший солдат всегда подчиняется приказам.
Даже плача от боли, Эндер испытал мстительное удовлетворение, когда услышал пронесшийся по казарме ропот. «Ты — дурак, Бонзо. Ты не укрепляешь дисциплину, а разрушаешь ее. Они знают, что я превратил поражение в ничью. И теперь они видят, как ты отблагодарил меня. Ты перед всеми показал себя тупицей. Чего теперь будет стоить твоя дисциплина?»
На следующий день Эндер сказал Петре, что для ее спокойствия придется прекратить утренние занятия стрельбой. Не стоит делать ничего такого, что Бонзо может принять за вызов, и поэтому им лучше некоторое время держаться в стороне друг от друга. Она поняла все как надо.
— И вообще, — сказала она. — По своему уровню ты настолько приблизился к хорошему стрелку, что ближе, пожалуй, уже никогда не подойдешь.
Боевой костюм и компьютерную доску он оставил в шкафчике. Форма армии Саламандры останется на нем до тех пор, пока он не зайдет на вещевой склад и не сменит ее на коричнево-черную форму армии Крысы. С собой он не уносил никаких личных вещей. Владеть было нечем. Ценностью обладали лишь содержимое компьютера да его собственные голова и руки.
В игровой комнате он воспользовался одной из компьютерных досок для того, чтобы записаться на курс обучения рукопашному бою в поле тяготения. Каждый день по часу сразу же после завтрака. Он не собирался мстить Бонзо, но он решил позаботиться о том, чтобы в будущем никто не мог поднять на него руки.
Глава 8. КРЫСА
— Полковник Грэфф, до сих пор во время игры команды находились в одинаковых условиях. Звезды располагались либо симметрично, либо по случайному закону. Мы всегда старались быть справедливыми.
— Справедливость — это просто великолепно, майор Андерсон. Но она не имеет никакого отношения к войне.
— Игра окажется под угрозой. Борьба команд за высокие места в турнирной таблице потеряет всякий смысл.
— Увы.
— Для создания новых боевых залов и моделирования возможных игровых ситуаций потребуются месяцы или даже годы.
— Именно поэтому я обращаюсь к вам уже сейчас. Начните. Разбудите свою фантазию. Подумайте о любом самом невероятном, самом несправедливом расположении звезд. Рассмотрите другие возможности, позволяющие поставить команды в неравные условия: позднее оповещение, разная сила армий. Затем проанализируйте все ситуации и определите, какие из них труднее, а какие легче. Требуется разумно составленная последовательность. Мы хотим, чтобы он прошел ее до конца.
— И когда вы планируете сделать его командиром? В восемь?
— Конечно нет. Я еще не собрал его армию.
— О, значит и здесь вы займетесь подтасовкой?
— Вы слишком близко стоите к игре, Андерсон. Вы забываете, что это всего лишь способ подготовки.
— Это еще и самоутверждение, и смысл, и признание другими. Все, что делает этих детей такими, какие они есть, дает именно эта игра. Когда станет известно, что условия игры могут быть жульническими, подтасованными в чью-то пользу, то это полностью развалит школу. Я говорю это, нисколько не преувеличивая.
— Знаю.
— Я надеюсь, что Эндер Виггин действительно тот самый, потому что вы на долгое время сделаете малоэффективными наши методы обучения.
— Если Эндер не тот, если его военный гений достигнет своей вершины не в то время, когда наши эскадры подойдут к мирам чужаков, то тогда эффективность нашей подготовки не будет иметь никакого значения.
— Надеюсь, что вы простите меня, полковник Грэфф, но я считаю, что должен доложить Стратегу и Гегемону о вашем приказе и о своем мнении на этот счет.
— А почему не нашему дорогому Полемарху?
— Все знают, что он у вас в кармане.
— Сколько враждебности, майор Андерсон. А я-то думал, что мы были друзьями.
— Мы и есть. И я думаю, что вы, возможно, не ошибаетесь насчет Эндера. Я просто считаю, что вы не вправе один решать судьбу всего мира.
— Я никогда не допускал мысли даже о том, что вправе решать судьбу Эндера Виггина.
— Значит, вы не будете против, если я извещу тех, кого назвал?
— Конечно буду, ты, неугомонный осел. Такой вопрос должны решать люди, которые знают, что делают, а вовсе не испуганные политиканы, которые сидят на своих местах только потому, что хорошо знают политическую кухню стран откуда пришли.
— Но вы понимаете, почему я настаиваю на этом?
— Потому что ты такой недалекий, незрелый, бюрократический прохвост, что думаешь о необходимости прикрыть свою задницу на случай неудачи. Но в случае неудачи все мы станем жратвой для чужаков. Так что верь мне сейчас, Андерсон, и не сваливай на мою голову всю эту чертову Гегемонию. То, чем я занимаюсь, достаточно тяжело делать и без них.
— А, так вам не нравится, когда все против вас? Вы можете создавать такие условия для Эндера, но не можете преодолевать их сами?
— Эндер Виггин в десять раз умнее и сильнее меня. То, что я делаю для него, высвободит его гений. Если бы мне пришлось преодолевать это самому, то я был бы раздавлен. Майор Андерсон, я знаю, что ломаю игру, и я знаю, что вы любите ее больше, чем любой из играющих в нее мальчишек. Если хотите, вы можете ненавидеть меня, но прошу вас, не мешайте мне.
— Я оставляю за собой право в любой момент связаться с Гегемонией и Стратегическим Управлением. Пока же делайте то, что считаете необходимым.
— Премного благодарен.
* * *— Эндер Виггин, маленькое головоногое и самый результативный боец, мы испытываем подлинное наслаждение от того, что ты с нами. — Командир армии Крысы лежал на нижней кровати, растянувшись на спине во весь рост. Вся его одежда состояла из прикрывающей нижнюю часть тела компьютерной доски. — Как может проиграть армия, которой выпала честь иметь тебя в своих рядах?
Все, кто был поблизости, рассмеялись.
Не было двух более непохожих армий, чем Саламандры и Крысы. Помещение, в котором находился Эндер, было полно шума и беспорядка. Казалось, что после армии Бонзо отсутствие дисциплины должно было принести ему определенное облегчение, но вместо этого он обнаружил, что привык к тишине и порядку, и царящий здесь кавардак вызывает в нем чувство дискомфорта.
— Мы неплохо живем, Эндер Гни-Колендер. Я — Задери Нос, выдающийся еврейский мальчик, а ты — не что иное, как нееврейская заноза с булавочной головкой. И не вздумай об этом забывать.
С тех пор, как был образован Международный Флот, Стратегом Международных Сил всегда становился еврей. Существовал миф о том, что еврейские генералы не проигрывают войн. И миф этот до сих пор не вступал в противоречие с действительностью. По этой причине каждый еврейский мальчик, попавший в Боевую школу, грезил о том дне, когда станет Стратегом, и с самого начала пользовался определенным уважением. Вместе с тем у многих это вызывало возмущение. Всегда находились желающие лишний раз напомнить о том, что хотя во время Второго Нашествия американский еврей занимал благодаря своему президентству пост Гегемона Союзных Сил, израильский еврей был Стратегом Международного Флота, а русский еврей — Полемархом, но поражение чужакам все-таки нанес выходец из Новой Зеландии, наполовину маори, малоизвестный и дважды находившийся под военным судом Майзер Рэкхэм, который полностью уничтожил вражеский флот в боях около Сатурна.
И раз Майзер Рэкхэм смог спасти мир, то нет никакой разницы в том, являешься ты евреем или нет.
Но разница все-таки существовала, и Задери Нос это знал. Он сам подтрунивал над собой, чтобы предупредить насмешки антисемитов, поскольку почти каждый, кого он побеждал, хотя бы на время становился евреененавистником. Вместе с тем он ревностно следил за тем, чтобы все знали, кто он такой. В настоящее время его армия находилась на втором месте и неотвратимо сокращала разрыв с лидерами.
