Филипп Палмер - Ничейный космос
Перед глазами разворачивается панорама прожитой жизни. Сколько всего произошло! Насыщенность биографии — вот что во мне самое поразительное. А главное достижение — популяризация научных идей, Я горжусь собой, мне нет нужды быть богиней.
Ты очень мудра.
А ну молчать! Это все ты виноват. Если бы ты не льстил и не потакал моему эго, я бы не превратилась в чудовище.
Но ты сама меня таким запрограммировала.
Ну-ну, притворюга!
Четко, до боли четко я вижу, как теряла рассудок, приобретая все больше власти. Долгие ночи в виртуальной реальности освоения Надежды, а после — долгие-долгие дни на работе, бесконечные совещания, встречи; решение принимается за решением; стресс и возбуждение становятся моими партнерами. Проходит сотня лет, и я выдыхаюсь, начинается паранойя.
Неудивительно, что я убила бедную старуху Кавендиш.
Она заслужила смерть.
Что?
Она заслужило смерть. Не вини себя.
Я обезумела и застрелила хорошего человека.
Кавендиш была дрянь, дрянь из дряней и вообще — что сделано, то сделано. Прости себя, Лена, ты заслуживаешь отпущения грехов.
Это что еще такое? Подпрограмма с функцией психологического массажа для эго?
Это я, Лена. Не все из сказанного мной — результат программирования. Ты хороший человек, и я горжусь, что ты мой друг.
От этих слов мне становится стыдно. Компьютер смутил меня — по-настоящему. Или это тоже результат моего неумелого программирования? А может, железка эволюционировала? Обрела независимость? Стала личностью?
Говорю: это я! Ты совсем отупела или где?
«Спасибо», — одними губами произношу я.
— О чем задумалась? — спрашивает РД-Флэнаган по интеркому.
— Так, вспоминала прожитые годы, какая я необыкновенная и вообще расчудесная.
— И к тому же несносная гадина и мегера.
— А, закрой варежку, занудный старперище.
И мы летим дальше, тюка не достигаем Земли и не входим в ее атмосферу.
Мы падаем.
Горим. Но наши тела необычайно стойкие, и на ракетных ранцах мы проносимся сквозь плотные слои над Европой, как два метеора.
Под нами сейчас Альпы. Снижаемся.
Садиться будем в Англии, недалеко от места, где я родилась.
ФЛЭНАГАН И ЛЕНА
Кошма-ар! Спасите! Я в мозгу у Лены, вижу и чувствую все ее мысли, все предрассудки. Бултыхаюсь в самодовольстве и эгоизме. О, эта дрянь — она такая… дрянь!
Флэнаган, заткни фонтан.
Твои мысли — выгребная яма.
Скажи спасибо, я ни с одним мужиком еще так не сближалась.
Так ведь ты мизантроп, гребаный монстр!
Эй, эй, здесь дети!
А ты не лезь.
Вот именно, отвянь, железка.
Впереди — ответственное дело. Вы должны действовать сообща, как единое целое. Надо…
Кто такой Том?
Не лезь ко мне в память!
О… ого-оооооо! Божегосподипомилуй! Кожа и плети! Йи-ха, йи-хаааа! Прелесть-то какая! Это ты с папашей Питера, да?
Не лезь, я сказала.
Я смотрю, его ты тоже в грудь лупила. А ну перестань. Не то утоплю в особом мнении насчет тебя самого.
Опаньки, тут еще и обратная связь имеется! Ты мои мысли читаешь? Смотри, я припас для тебя особенно вкусную мерзость и пошлость. Захлебнешься — не вынырнешь.
Вижу., слабовато будет.
Прошу внимания. Приземляемся.
Флэнаган, скажи мне одну вещь.
Какую?
Правду Истинную правду Ты ведь соврал, сказав, что дурил меня, что использовал? Зачем на самом деде было назначать меня лидером? Лесть, манипуляция? Или ты действительно думал, я гожусь в капитаны пиратского судна? А?
Сейчас не время и не место.
Флэнаган, ответь! Я должна знать!
Не будь дурой, Лена. Ответы могут причинить тебе боль…
Мыслеответ Флэнагана врезается в эфир острым скальпелем: «Ты вдохновляла нас».
Ответ проливает мне бальзам на душу… но что, если это снова лесть?
Врешь, — говорю я.
Нет, не вру.
Да сосредоточьтесь вы наконец! Приземляемся!
Плевать на компьютер. Уж больно интересно подслушивать мысли Флэнагана:
Я дурил Лену, а она мне верила. Не могу ее за это винить, потому что сам полагался на Ленину поддержку, опыт. Иначе бы и пираты за нами не последовали. Да я бы сам отправился за ней в преисподнюю, прошел ал насквозь и вернулся бы.
Я, кстати, слышу — все до единого слова. Ч-черг!
Ах ты старый льстец.
Да, это очередная моя уловка, а ты просто психованная шлюха.
Опоздал ругаться, я все слышала, хе!
Не все, детка, далеко не все… ага, это что? Еще одна порция воспоминаний?
А-а! Нет! Стой! Не смей туда лезть! Непушу-ууу!
Первый секс. М-ммм, как все быстро случилось. Каникулы на Карибах, мило. Ты и еше одна девочка… как ее, Клара? Королевство Алхимии? Лопни мои глаза, какая изысканность! Гламур в чистом виде.
Ничего подобного.
А мне веснушки нравятся.
Замолкни, перестань уже.
Носом ты вся в папашу. Была, по крайней мере до операции. Прочь из моего мозга! Ты как насильник! Да я даже не касаюсь тебя. Ой, господи! Гадость-то какая! Что? Что там такое?
Вон, вон оно это воспоминание. День, когда умерла твоя мать — ты была рада. С ума сошел?! Нет?
Я же чувствую твою радость, ты думаешь: «Боже, ну наконец эта старая мымра, эта грымза подохла!» Ведь это твои мысли, нет?
Нет, не мои!
А я говорю: твои. Мне все видно.
Я маму любила! Любила! Да, с ней было трудно, но известие о ее смерти поразило меня… К тому же плохо о родителях думают все. Это естественно. Для меня тоже, ведь я человек. Я не…
Ты всю жизнь потом корила себя за то, что плохо думала о матери.
Да.
Не стоило. Нет, стоило.
А, хрен с тобой, вини себя в чем угодно. Хрен — с тобой, недоносок:
Наконец ему открывается темнейшая из моих мыслей, боль из болей.
Лена, сына, которого ты любила, давно уже нет. (От Флэнагана исходят тепло, сострадание; отвечаю ему тем же.) Ты все делаешь верно, не сомневайся.
Ты видел, как я кормила Питера грудью?
Ты никогда не кормила его грудью.
Ну и ладно, зато теперь моя очередь рыться у тебя в… в этой, как ее там… в душе.
М-мм… близкое сравнение.
Присохни. Сейчас глянем. Ага, воспоминание обо мне! Первая встреча… вот я тебе врезала по морде, а вот… ой! Ой-ой, мама! Не-ееет!
Хе-хе, не надо было подглядывать.
Откуда мне знать, что именно тебя во мне раздражает?! Ага, и это тебе тоже не нравится? Разве можно так обо мне думать? И… хватит, прекрати, Флэнаган! Не смотри, перестань лезть ко мне в душу…
Что ты прячешь? Вот эту мыслишку?
Выйди вон. Это глубоко личное. Это…
Так ты… и впрямь меня любишь?
Да.
Разрази меня гром! Лена… я… Ты что? Тоже любишь меня?
Вот еще! Хоть насквозь меня прогляди — и на донышке не найдешь такой мысли.
Не отрицай очевидного. Я знаю: ты любишь меня. Не гони, Лена.
Я не виню тебя. Я заслужила любовь. Ну хватит уже… О-ох!
Лицо Флэнагана искажается болью. «Господи!» — А-аааагрх! — кричит кто-то. Оказывается, это я. Пытаюсь подняться на ноги, но не могу — падаю.
Время выдвигаться.
Боже правый, Флэнаган, моя нога! Как больно! Мать же вашу, мне больно! Как же так вышло?!
Престо посадка получилась не совсем мягкой.
ЛЕНА
У меня сломаны обе ноги, и позвоночник треснул от удара о землю. Флэнагану досталось не меньше. Однако РД живучи как собаки. Мы быстро встаем и командуем кибертелам: «Залечиться!». Надо чуть подождать.
Робот-Флэнаган на себя не похож, то есть не похож он на оригинал: бороды нет, прическа другая. Оп! — мыслеприказом я удлинила ему перец до двух дюймов.
Смотрим с Флэнаганом друг на друга.
— Я бы не прав, — признает Флэнаган. — Не стоило мне копаться у тебя в памяти.
— Тебе вообще много чего не стоило делать.
— Ну, я ж не знал, что ты ко мне… так относишься.
— Почему? Ведь мог догадаться. Пока мы с тобой занимались любовью.
— Но ведь то был просто секс.
— Не для меня. К тому же «просто» ничего не делается. Повисает тишина. У Флэнагана глупейший вид; пират как
будто пристыжен.
— Ну, как смотришь на то, чтобы все повторить?
— Заняться сексом в телах роботов? Пожалуй, не стоит, пока есть дела поважнее.
Выходит, путь к сердцу мужчины лежит не через два дюйма полимерного кутаса… Я лукаво улыбаюсь, и Флэнаган вдруг напрягается.
Проходит час — и ноги у нас как новенькие. Выдвигаемся.
— А где же поезд на электромагнитной подушке?
— Поездов больше нет, Флэнаган. Дороги — это прошлое. Зато есть подземная линия метро, охватывающая всю планету.
— Дорогущая небось?
— Во времена моего детства у нас были некомпьютеризированные асфальтовые автострады, машины управлялись людьми вручную — на чистом адреналине. Часто происходили аварии.
