Макс КурлаК - Фестиваль Тьмы
— Путник, я хочу извиниться перед тобой и всем Альянсом за те слова, что сказал в Гнезде Антареса. Понимаешь, я…
— Да все я понимаю! — перебил Орк, — И зла на тебя не держу. Ясно как огонь Паагрио, что ты был под воздействием этих долбанных шаров.
— Да, все дело в том, что… — начал было снова Идущий, но Лидер опять перебил.
— Просто я ожидал, что твоя злоба не уйдет после пробуждения, поэтому то так пристально к тебе приглядывался. Признаться, ты меня сильно удивил своим адекватным состоянием. Как тебе это удалось?
— Ну… это довольно сложно объяснить…
— Ладно. Все хорошо, что хорошо кончается. Тем более, что победителей не судят, — Путник блеснул двойным знанием народных поговорок.
Он подошел к куче сваленного как попало оружия, сунул туда могучую лапу, пошурудил там и извлек тонкий длинный меч больше похожий на шпагу.
Орк протянул меч Идущему:
— Держи. Я думаю, он тебе сослужит хорошую службу.
Громовержец зачарованно принял из рук Путника Чудотворный Меч. Его серая сталь тускло блеснула на ярком солнце, точь в точь так же, как во время воображаемого боя с двойником.
Темный Эльф уже давно привык спокойно относится к знакам судьбы, поэтому совсем не удивился тому, что меч из его видений вдруг стал его реальной собственностью. Просто любовался красивым клинком. Серая сталь, смесь серого и белого, изящный витой эфес, удобная, но, пожалуй, излишне длинноватая рукоятка, загадочные руны на лезвии… Этот меч не создан для того, что бы пускать кровь, рубить и крушить. Зато он послужит прекрасным резонатором и усилителем заклинаний и никакой посох не сможет с ним в этом сравнится. Кузнец, что создал Чудотворный Меч отлично разбирался в магии, он смог вковать в структуру меча все четыре элемента стихий, что обрекло всех магов Адена на единственную мечту — обладание Чудотворным Мечом.
Громовержец оторвался от созерцания меча, неловко поблагодарил за столь щедрый подарок.
Путник улыбнулся и сказал загадочно:
— Это еще не все, — из письменного стола он достал маленькую черную шкатулку, осторожно открыл ее и протянул Идущему, — бедняга Ворон чуть было жизнью не расплатился за то, что попытался взять это голыми руками. Похоже, что прикасаться к этим штукам можешь только ты, Эльф.
Орк открыл шкатулку и протянул ее Громовержцу. Внутри на мягком розовом бархате лежал маленький белый шарик — шестая запретная печать. Печать Эйнхазад, которую хранил Антарес…
Это утро было особенным. Синдарин проснулась с твердой уверенностью, что он придет именно сегодня. Эта уверенность росла из странного ночного сна, в котором ей явилась сама Ева.
Синдарин была в смятении — как ей встретить этого необычного Темного Эльфа, что так просто перевернул с ног на голову ее четкий и логичный внутренний мир.
Она помнила его еще молодым Мистиком, который, словно слепой щенок, неуклюже тянулся к чему-то высокому и непознанному. Как губка он впитывал ее рассказы об истории народа Эльфов и всегда мучительно сомневался в истинности своих поступков и правильности выбрано пути.
Она помнила его зрелым Магом, который не раздумывая готов был повернутся против своих соратников ради ее спасения. Уже тогда она почувствовала в его чистой душе Тьму. Семена зла были глубоко спрятаны в нем, но со временем они дали обильные всходы.
Она помнила его Темным Властелином, лицо которого снилось ей в ужасных кошмарах. Страшная и тяжелая судьба у этого Эльфа…
Кем он стал для нее? И в каком обличии явится на сей раз? Возлюбленный враг — вот самое точное определение.
Синдарин бросила взгляд на плечо — метка Черных Инквизиторов уже давно исчезла с нежной кожи. Ее нет на теле, но она осталась в душе. Родной Клан и дружественный Альянс, уничтоженный Стражами Теней. Ее друзья, братья и сестры — все были похоронены под напором властных амбиций какого-то провинциального Орка. И Темный Эльф — его ближайший друг и верный советник.
Синдарин вышла из маленькой эльфийской беседки к берегу неглубокого озера. Звонкие струи Водопада Звездного Света ниспадали в воды озера и порождали мириады искрящихся брызг, в которых плясали сотни едва заметных радуг. Она уединенно жила здесь с тех пор, как покинула мрачные пещеры Логова Антареса. Целые дни проводила в мучительных размышлениях — как быть дальше? Волей судьбы она оказалась единственной выжившей из Черных Инквизиторов. По всем канонам она теперь должна мстить проклятым Стражам Теней за разгром и унижение проигрыша. Но вот только юной светлой душе были противны темные эмоции злобы и ненависти. Как она только не пыталась культивировать их в себе, внутри все равно звенела одинокая пустота, которая иногда сменялась мыслями о Темном Эльфе.
Она сбросила с себя ночную рубашку и вошла в озеро. Прохладная вода сомкнулась над ее телом, отсекая все тревоги и заботы. Она чувствовала только радостное ожидание. Покой последних дней не прошел даром. Решение созрело. Теперь об этом нужно сказать ему.
Вдоволь накупавшись, Синдарин вышла на берег. Она откинула голову, подняла руки вверх и всем телом потянулась навстречу солнцу, которое светило ей прямо в лицо. Тяжелые золотистые волосы заструились по обнаженному телу. Капельки озерной воды лучились в утреннем свете и маленькими ручейками сбегали по нежной коже. Она не любила вытираться после купания, предпочитая, чтобы солнце само осушало ее тело. Она тянулась к светилу, а светило тянулось к ней, и в этот момент Синдарин показалась Идущему прекрасной Богиней, что осенила своим присутствием этот грешный мир.
Нет, он вовсе не подсматривал за ней — просто подходил к озеру, когда она прекратила утреннее купание и по привычке вышла обсохнуть на солнце. Он подходил с восточной стороны, поэтому-то она, ослепленная, не заметила его, хотя он стоял всего в пяти шагах.
Идущий смущено кашлянул и с трудом отвел глаза. Вопреки его ожиданиям она не испугалась и даже не предприняла попытки закрыть нагое тело. Спокойно посмотрела на него и сказала:
— Я ждала тебя.
Не помня себя, словно во сне, он подошел к ней, руки сомкнулись вокруг тонкой талии, а губы слились в жарком поцелуе.
Водопад Звездного Света тихо шумел вдали, а на берегу, два тела сплетались в едином танце страстной любви. Темный Эльф и Светлая Эльфийка — запретный невозможный союз, ставший реальным только благодаря невероятной силе любви.
Это утро действительно оказалось особенным…
Синдарин сидела, поджав ноги, и смотрела на вечернее озеро. В гладкой воде, как в зеркале, отражались звездное небо и полная луна. Сзади подошел Идущий и положил руки на ее плечи. Неожиданно она вздрогнула и отстранилась:
— У тебя такие холодные руки.
Он попытался пошутить:
— Это потому что они давно не грелись в твоих объятиях.
Она повернулась к нему лицом, ее глаза серьезно сверкнули:
— Нам надо поговорить.
Эльф сразу же подобрался. Он почувствовал, что время бездумного отдыха закончилось. Весь день они счастливо наслаждались обществом друг друга: купались в озере, гуляли по лесу и разговаривали обо всем на свете. В своих беседах они старательно избегали темы войны Альянсов, Темного Пророчества и их совместного будущего. Теперь же идиллия закончилась, пришло время подвести логичную черту под этими главными вопросами:
— Я слушаю тебя, — сказал Эльф.
Она колебалась, не зная как лучше сформулировать глупое с первого взгляда решение:
— Ты знаешь, что так долго продолжаться не может, — твердо сказала Синдарин.
— Почему? Мы прямо сейчас можем пойти к Путнику и он примет тебя в Альянс. Тогда….
— Примет меня в Альянс?!! — громко перебила она, — Похоже, что ты уже все решил за меня! Да ты хоть представляешь, что для меня значит ТВОЙ Альянс?!!
В ее голосе одновременно слышались боль, ярость и тоска. Она резко ткнула пальцем в метку Стражей Теней на плече Идущего.
— Послушай! Любимая…
— Я ненавижу все, что связано с ним! Твой Орк великодушно предложил мне проследовать с ним в Гиран, что бы я могла остаться рядом с тобой. Он совсем не подумал, каково мне будет попасть в свой родной замок, над которым уже развивается чужое вражеское знамя.
Он покорно опустил голову, выслушивая ее обвинения. Что он мог сказать ей в ответ? Идущий чувствовал боль Синдарин и хотел хоть как-то разделить ее.
Он обнял Эльфийку, притянул к себе, ее глаза наполнились слезами, она уткнулась в его плечо, в эту проклятую метку и заплакала. Ее губы тихо шептали:
— Вы убили их всех… всех… до единого… я осталась одна… совсем одна…
Он попытался успокоить ее:
— Но ведь теперь у тебя есть я. И я готов сделать для тебя все, что угодно.
Она резко подняла голову, отстранилась, уперлась взглядом в его лицо:
