Зверь (СИ) - "Tesley"

Может быть, она тоже сбежала?

«Она умерла!» — истерически повторил голос покойного Штанцлера.

Марсель инстинктивно сделал шаг назад, чувствуя, что волосы на его голове сами собой зашевелились. Хромая кляча тут же шагнула ему навстречу, сократив дистанцию.

— Что вы делаете в кустах, виконт Валме? — ровно спросила королева из темноты.

— Я… э-э… Я… — бормотал Марсель, продолжая пятиться задом, как и положено настоящему придворному. — Искал встречи… С герцогом Алвой, государыня.

— В кустах? — холодно поинтересовался силуэт королевы.

— Я… Э-э… Размышлял, как к нему переправиться… Через реку.

— Для этого вам нужна лошадь, виконт, — рассудительным тоном сказала королева, продолжая наступать на беднягу Валме. — Возьмите мою.

— Нет! — в ужасе выкрикнул Марсель, шарахнувшись от пегой кобылы, но тут же взял себя в руки. — Чтобы я лишил лошади ваше величество? Нет, никогда!

Кляча оскорблённо оскалилась. Её крупные синеватые зубы и почти человеческая ухмылка пугали Марселя так, что он побежал – задом, чудом ухитряясь не споткнуться.

— Почему вы отступаете, виконт? — спросила королева с холодным неудовольствием, нагоняя его. — Вы не рады мне?

— Счастлив, ваше величество! — отозвался Валме так горячо, как только позволяли громко лязгающие зубы. — Но ваше величество наверняка ждут в Эр-Эпинэ. Там все будут в восторге узнать, что ваше величество живы!

Пегая кобыла неожиданно остановилась.

— Кто вам сказал, что я умерла? — спросила мёртвая королева ровным отстранённым тоном.

— Мне… Мне… Граф Штанцлер! — вырвалось у Марселя против воли. Имя выскочило у него из горла так, словно кто-то вытянул его, как пробку из бутылки.

— Вы убили его, — холодно прозвучало в ответ. — Вы заслуживаете отмщения, сударь. Я вижу у вас на груди кровь моего отца.

Тонкая рука вытянулась вперёд, указывая на пятна, которые Марсель прятал под халатом. Виконту почудилось, что тонкая холодная игла ткнула его в грудь. Позабыв про этикет, он повернулся к королеве спиной и со всех ног бросился к деревне. Он мчался молча, сцепив зубы, но, оглянувшись на ходу через плечо, чуть не упал: Кладбищенская лошадь – теперь-то Марсель не сомневался, что она существует! – не отставала от него ни на шаг, хотя, казалось, едва брела, неторопливо перебирая копытами. Одну подкову она где-то потеряла, и её цокот, неровный, прихрамывающий, производил жутковатое гипнотическое впечатление.

— Вам не скрыться, виконт, — спокойно и холодно произнёс выходец за спиной. — Убийца моего отца принадлежит мне.

Вместо ответа Марсель прибавил ходу. Он мчался так, как никогда в жизни; сердце колотилось у него в горле, прямо под кадыком.

Вторично оглядываться не было нужды: пегая морда кобылы внезапно выглянула из-за его левого плеча и дурашливо оскалилась. Марсель шарахнулся вправо и выскочил на тропинку, ведущую к окраинам деревни. Первые домишки уже показались в нескольких сотнях бье впереди. Там были люди! Существа из плоти и крови, как и он сам. Только бы добраться до них! Он закричит, что есть мочи, он станет звать на помощь. Пусть его снова поймают и посадят в подвал – это будет намного лучше жуткого ночного бега с выходцем за спиной. Только бы хватило дыхания!

Марсель вылетел на деревенскую улочку, нелепо размахивая руками и хрипя: он задыхался, а грудь его разрывалась от напряжения. Со стороны, вероятно, он производил впечатление огородного пугала, каким-то чудом ожившего и слезшего с шеста. Но улочка была пуста – время давно перевалило за полночь, крестьяне спали в своих лачугах.

Марсель всем телом ударил в дверь первой же попавшейся хижины. Хлипкий засов соскочил, дверь распахнулась, и оттуда пахнуло смесью конского пота и крепкой сивухи. Марсель ввалился внутрь, разевая рот, как рыба на суше, в попытках издать вопль о помощи.

Хижина оказалась конюшней с сеновалом. Где-то в стойле дремала невидимая лошадь, перебирая во сне ногами. Из закутка с соломой доносился звучный храп – там, вероятно, заночевал конюх.

— На помощь! — прохрипел Марсель. — На помощь!

Его сдавленное сипение было не громче шёпота.

Нужно было дозваться до конюха. На подгибающихся ногах Марсель рванулся к сеновалу и, нащупав плечи мужика, затряс того что было силы.

В нос ему тут же ударил запах дешёвого самогона. Конюх пошевелился, недовольно бормоча, но так не проснулся. Марсель в отчаянии отвесил ему пару звучных оплеух. Это не возымело никакого действия: пьяница продолжал дрыхнуть как ни в чём не бывало.

— Он не проснётся, — сказал выходец от двери. — Люди и звери засыпают в моём присутствии.

— А я?! — крикнул Марсель, трясясь от ужаса и возмущения одновременно. — Ложь, всё ложь! Ведь я не сплю!

— Ты убийца, — последовал холодный ответ.

Марсель затравленно посмотрел туда, где Кладбищенская лошадь перекрывала ему единственный выход на свободу. Он с ужасом понял, что, ворвавшись в конюшню, загнал самого себя в ловушку.

Бросив пьяного в стельку конюха, он сполз с сеновала. От дверного проёма несло холодом и плесенью. Там стояла сама тьма.

— Ты убил моего отца, — ровным тоном повторила королева. — Теперь ты будешь служить мне.

— Где ваш сын? — выкрикнул Марсель в беспамятстве, почти в истерике.

Он сам не понял, почему у него вырвался этот вопрос. Возможно, ему инстинктивно припомнился разговор с покойным Штанцлером, и он уцепился за эти воспоминания, как утопающий за соломинку.

Кладбищенская лошадь отступила. Показалось или нет, но королева замялась на несколько секунд, словно вопрос Валме ударил по больному.

— Где ваш сын? — повторил Марсель уже спокойнее, с трудом переводя дух.

— Я искала его на дорогах живых, — нехотя ответила королева. — Я не нашла.

— На дорогах живых? — переспросил Марсель, сам не понимая толком, что за ересь он несёт. — Так идите искать его на дорогах мёртвых!

— Она запретила, — ровно сказала королева.

— Она?.. Кто она?

— Сестра смерти, — последовал жутковатый ответ.

Проклятье!

— Вы дурная мать! — заявил Марсель, внутренне содрогаясь от собственной дерзости. — Никто не в силах запретить матери искать своего ребёнка!

— Убийца! — холодно оборвала его королева. — Не вам укорять меня!

— Я и не укоряю, — возразил Марсель, отступая. — Дурной матерью вас назвал ваш отец.

Кладбищенская лошадь раздражённо стукнула копытом. Ей явно надоели пререкания.

— Неважно, — холодно произнёс выходец. — Сейчас речь идёт о вас, а не обо мне.

Марсель затравленно оглянулся. Выйти через дверь было невозможно: покойница на закатной кляче перегораживала её. Однако в задней стене сеновала Марсель заметил небольшое оконце, сделанное под самым потолком хижины, очевидно, для вентиляции.

Марсель сделал великолепный прыжок: он взлетел на солому не хуже петуха или даже самого Ворона и бросился в окно головой вперёд, выбив плечами прогнившую деревянную раму. Халат и рубашка затрещали, лопаясь по швам, локти взорвались болью: вероятно, он разодрал их до крови. Вывалившись с обратной стороны конюшни на сено, Марсель вскочил как можно резвее и запетлял между крестьянскими лачугами, как заяц, сдваивающий след, чтобы сбить с толку гончих. Только Валмоновская удача позволила ему не сломать шею при падении.

Но обмануть Кладбищенскую лошадь не удалось. Не прошло и минуты, как её злорадная морда высунулась справа от Марселя: клячу явно забавляли тщетные попытки человека уйти от неё.

Виконт заголосил. Где-то далеко, непостижимо далеко, может быть, через целые две улицы, слышались звуки жизни. До Марселя доносились ночные деревенские шумы: вздыхали коровы, брехали собаки, слышался стук подков. Вероятно, солдаты из Эр-Эпинэ совершали обычный ночной обход. Но там, где появлялся выходец, все звуки замирали, словно смертный холод вымораживал жизнь отовсюду.

Истошные вопли виконта не будили никого; лошади спали стоя, собаки лёжа; ни один человек не появился на дороге. Только несчастная жертва бодрствовала и металась в ужасе, тщетно пытаясь спастись.