Зверь (СИ) - "Tesley"

Марсель глубоко вздохнул, как перед броском в воду, отодвинул ящик для дров в сторону и несколько раз стукнул кулаком в крепкую дубовую доску. Караульные откликаться не торопились. Возможно, проклятые эсператисты молились, а возможно, тянули тинту за упокой души Юнния. Нервное напряжение Марселя достигло своего предела: он нетерпеливо выругался, ещё раз саданул кулаком по двери и с силой дёрнул её на себя.

___________________

[1] Филипп Депорт. «С годами я узрю за муки воздаянье» (пер. Ю. Верховского).

[2] В роли Филиппа Лепорта выступает Филипп Депорт.

[3] Поспешай медленно (лат).

Глава 7. Смута. 2

2

Дверь поддалась, словно стояла незапертой. Это было так чудовищно неправильно, что Марсель весь сжался, как заведённая до предела пружина. Он судорожно вцепился в кинжал Штанцлера, спрятанный в широком рукаве халата, и настороженно просунул голову в щель между косяком и тяжёлой створкой.

В караульной царила темень. Факелы не горели; огонь в очаге погас. Вокруг стоял пронизывающий холод и вдобавок сильно воняло плесенью: всё-таки подвал, что ни говори, всегда держит влагу.

Неужели Штанцлер отпустил солдат Карваля прежде чем явиться к узнику? Или известие о смерти Эсперадора привело эпинских мятежников в такое смятение, что в замке начался хаос?.. Размышлять об этом было некогда.

Марсель бесшумно проскользнул в дверную щель, торопливо пересёк караулку и выскочил в тёмный коридор, сырой и стылый, как подземный лабиринт.

Солдат не было и здесь.

Темнота казалась настолько плотной, что давила почти физически. Марсель осторожно нащупал стену и вздрогнул, случайно попав в холодное пятно плесени. Брезгливо скривившись, он крадучись двинулся вперёд.

Коридор заканчивался лестницей. Споткнувшись в темноте о нижнюю ступеньку, Марсель остановился и прислушался.

Подвал словно вымер. Вокруг царила гулкая тишина.

Взбудораженный неожиданным везением, Марсель начал подниматься, поминутно замирая и озираясь. Ни шороха, ни звука. Только его собственные туфли шаркали по камню – так испуганные мыши шуршат в поисках норы.

Входная дверь стояла приотворённой. Свежий воздух, проникавший со двора, был заметно теплее подвального, и казалось, что снаружи светлее, чем внутри, хотя уже царила глубокая ночь.

Марсель просочился на крыльцо как привидение. Сам знаменитый Вальтазар позеленел бы от зависти, увидев его маневр. Но любоваться было некому: двор был полностью загромождён штабелями бочонков, ящиками и тяжело гружёнными телегами, из-за которых в свете звёзд то тут, то там поблёскивали длинные дула кулеврин и фальконетов. Слева доносилась отрывистая речь и слышалось движение. Марсель припомнил, что несколько дней назад мятежники начали устанавливать артиллерию на верхние площадки Эр-Эпинэ. Вероятно, рабочие готовили деревянные платформы для подъёма орудий на Герцога и Герцогиню – башни, возвышавшиеся по обеим сторонам от замковой церкви.

Следовало убраться отсюда как можно скорее.

Марсель немного помнил здешнюю топографию: в плане замок представлял собою треугольник с тремя мощными башнями по вершинам. В прежние времена его окружал глубокий ров с водой и земляная насыпь, но после приснопамятного восстания Эгмонта Окделла кардинал Сильвестр приказал сровнять насыпь и завалить ров, а главную замковую башню – двойную, находившуюся на въезде и заключавшую в себе подъёмные ворота – снести до основания. В результате внутренний двор стоял теперь нараспашку, беззащитный перед любым вторжением и открытый всем ветрам. Когда Марсель прибыл сюда летом, въезд напомнил ему щербатый оскал человека, которому выбили передние зубы.

Сейчас с той стороны тянуло резким запахом навоза: похоже, мятежники спешно пытались восстановить защитную насыпь. Марсель пригнулся и, прячась за телегами, бесшумно двинулся к выходу. Прямо под его ногами блеснула узенькая полоска изморози – словно тропа, едва намеченная крупинками сухого снега и мелкого слюдянистого льда. Казалось, кто-то набросал хлебные крошки, указывая верный путь, как мальчик-с-пальчик из старинной эпинской сказки. Марсель решил слепо довериться этому знаку.

Он не прогадал: ему удалось выйти никем не замеченным. Он слышал голоса солдат, стоявших на страже возле насыпи и у частокола, который возводили рядом. Он прошёл буквально в нескольких шагах от дозорных и повернул за угол стены, чудом разминувшись с караулом.

Ему удалось сбежать! Леворукий явно покровительствовал грешнику.

Оставалось добраться до редкого леска, окаймляющего берег речки, которая протекала к востоку от Эр-Эпинэ, и отыскать способ переправиться на другую сторону – там, в нескольких хорнах к северу, по слухам, располагался лагерь Алвы. Марсель надеялся, что правильно истолковал все слышанные им намёки и обрывки солдатской болтовни.

Но добраться до леса было не так-то просто: между ним и замковой стеной лежало поле, лысое, как тонзура монаха. И хотя луна скрывалась за облаками, света звёзд могло оказаться достаточно для какого-нибудь зоркого стрелка, не ко времени глянувшего в эту сторону.

Марсель нёсся во весь дух и уже достиг первых кустов орешника, когда уловил у себя за спиной цокот лошадиных копыт. Лошадь шла неторопливо и, похоже, прихрамывала.

Вероятно, это загулявший крестьянин возвращается домой с поздней попойки. Но, увидев среди ночи незнакомца, он вполне мог завопить благим матом, и поэтому Марсель поспешно юркнул в ближайший куст.

Он не успел даже затаить дыхание: цокот копыт затих. Марсель таращился сквозь ветки до рези в глазах, но перед ним лежало только голое поле, которое он только что пересёк. Припозднившийся крестьянин исчез, словно растворился в воздухе.

Пот, выступивший у Марселя во время бега, быстро остывал на ночном морозе, отчего тонкая рубашка становилась почти ледяной. Виконт чувствовал, что быстро и неотвратимо коченеет. Наступающая зима давала о себе знать немилосердным холодом.

Если он продолжит прятаться в лесу, то околеет ещё задолго до наступления утра. Нужно найти укрытие, хоть в барсучьей норе, хоть в дупле, а лучше – украсть какую-нибудь крестьянскую одежонку и лодку, чтобы переплыть реку. Тогда у него появится надежда добраться до Ворона. Конечно, выше по течению был мост, но он проходил прямо посередине деревни, соседствующей с Эр-Эпинэ, и на нём наверняка стояли заставы.

Придя к этому решению и окончательно замёрзнув – ещё бы, ведь он был лишь в одном халате и домашних туфлях! – Марсель полез обратно из кустов. Но, едва лишь он высунул голову, как почти столкнулся с лошадиной мордой, злорадно оскалившейся ему навстречу. Треклятая кляча стояла затаясь у другого конца орешника, поджидая его.

Марсель, обмерев, поднял глаза: на кляче возвышалась фигура наездника, прямая и тонкая, принадлежащая явно не подвыпившему крестьянину. Однако мельком Марсель заметил, что сидит она в седле как-то боком, по-женски, свесив в одну сторону обе ноги, укрытые пышной юбкой.

Хвала Леворукому! Это не дозорный!

— Уф, сударыня! — воскликнул Марсель, от облегчения едва не сев на острые сучья орешника. — Как вы меня напугали!

— Выходите, сударь, — ответил ему спокойный мелодичный голос, показавшийся Марселю чрезвычайно знакомым.

Он размышлял недолго: едва опознав эти отрешённо-неземные интонации, он выкатился из куста с резвостью теннисного мячика.

— Эрэа! Государыня! — восклицал он в ажитации, шаря рукой по шевелюре в попытке сорвать несуществующую шляпу и раскланяться с приличным дворянину изяществом. — Тысяча дохлых кошек!.. Тысяча извинений, сударыня! Виконт Валме к услугам вашего величества!

Кляча злорадно всхрапнула и кивнула ему в ответ пегой мордой.

Марсель невольно вздрогнул. В свете звёзд королева показалась ему тёмным безликим силуэтом, холодным, как сама зима.

«Она умерла!» — горестно взвыл в его памяти мёртвый Штанцлер.

Как королева могла оказаться здесь – одна, на хромой кляче, без всякого сопровождения? Разве её не содержали в Атрэ-Сорорес под арестом?